Правдивые байки воинов ПВО - Сергей Дроздов

Комбригу это не понравилось:

«Эй ты, балбес, иди-ка сюда!!!» – скомандовал он прапору.

Тот подошел к командиру образцовым строевым шагом и отрапортовал: «Товарищ полковник, балбес по вашему приказанию прибыл!».

«Ты что, и в самом деле – балбес?!» – разозлился комбриг.

«У Чапаева – все чапаевцы!!!» – отчеканил прапор.

Гогланд.

Остров погибших кораблей

На этом острове дислоцировалась 47-я отдельная радиолокационная рота нашей 46-й радиотехнической бригады. В период своей службы в бригаде мне довелось несколько раз попасть в командировку на этот замечательный остров.

А попасть туда можно было несколько необычными способами.

Первый – пограничным вертолётом или ПСКром (пограничным сторожевым кораблём из Высоцка).

Второй – тоже вертолётом, арендованным 6 ОА ПВО у ВВС. В этом случае мы грузились на МИ-8 на аэродроме родного Горелово. Лёту от Горелово до вертолётной площадки на Гогланде – около 45 – 50 минут.

Третий способ был более романтичным. Ежегодно на остров завозили всё необходимое для жизнедеятельности роты (от угля и картошки, до техники, запчастей, бензина, дизтоплива и спирта). Это всё везли на морском пароме, на нём и можно было добраться до острова. Но только случалась такая оказия один раз в год.

Больше тогда на этот остров ничего не «ходило» и не летало. Погранзона. Даже прописки у наших офицеров, прапорщиков и членов их семей, несших службу и живших на острове, не было. Об этом вспомнили, когда однажды серьёзно заболел ребёнок командира этой роты. С госпитализацией ребёнка в детской больнице Выборга, куда его доставили вертолётом, возникли немалые проблемы.

Если к проблемам с пропиской добавить традиционную «заброшенность» пвошников в вопросах денег и выслуги, можно понять обиды наших офицеров на Родину, неласково, зачастую, относившуюся к защитникам своих воздушных рубежей. Так, на острове, кроме нашей роты, стояли ещё: метеостанция, 2 маяка (северный и южный), ПТН (пост технического наблюдения погранвойск), отдельный морской радиотехнический взвод (просмотр и «прослушка» акватории залива), и морской взвод охраны, карауливший законсервированную технику артиллерийского дивизиона, который по замыслу наших стратегов должен был, в случае надобности, разворачиваться по штатам военного времени и огнём перекрыть залив, таким образом преградив проход вражеских кораблей в сторону Ленинграда. ПТН возглавлял капитан-лейтенант, а взвод охраны – мичман, сосланный на Гогланд из Кронштадта за неизвестные грехи. И пограничники, и моряки, служившие на острове, получали полуторный оклад, и им «шла» выслуга, из расчёта один день службы – за полтора. Наши «пвошники» – служили за «спасибо», им начислялась обычная выслуга (как и тем, кто нёс службу на Дворцовой площади, к примеру) и обычные оклады. Только в начале 80-х годов ввели для островитян 15% надбавку к окладу («за дикость» – так её называли в ПВО). Вот и все льготы. К слову сказать, в нашей бригаде, подразделения которой располагались на территории 3-х областей и 3-х республик СССР, таких дивных «точек» было немало. Чего стоили только роты на мысе Волчий Нос, или острове Валаам. Некоторые офицеры, заменяясь с «Северов» или Дальнего Востока в нашу бригаду, были поражены условиями службы в ней. «У нас на Севере» – такая же «дыра» была, так там – хоть деньги доплачивали, и выслуга шла за эти муки! А тут?! Ничего!!!» – ворчали они порой…

Скалистые берега Гогланда покрыты великолепным лесом с сосной, елью, местами разбавленный лиственными породами: берёзой, дубом, ясенем. Поражает своей красотой уютная бухта с песчаным пляжем, на берегу которой стояла 2-х этажная казарма нашей роты. На Гогланде есть 4 возвышенности. На самой большой «горе», на высоте 156 метров над уровнем моря дислоцировались наши радиолокационные станции.

Вид с этой горы, кстати, был превосходный. Ночью, в ясную погоду, на горизонте был виден финский город Котка, различались огни его улиц.

Уже одно то, что удалось взгромоздить тяжелые РЛС, дизеля, антенны и т. д. на эту горку – само по себе было подвигом. На её вершину вела единственная дорога, вырубленная в скальном грунте острова нашими военнопленными в 1942—44 годах. Дорогой, впрочем, её назвать можно было только с большой «натяжкой». Во многих местах она шла вверх очень круто, имея с одной стороны – скалу, а с другой – пропасть. Несколько раз эту дорогу пересекали довольно сильные ручьи. В общем, даже летом подъём на гору на трёхосном ЗИЛ – 157 («коломбине» на армейском сленге) был возможен в основном на 1-й скорости со всеми 3 включёнными мостами. Я неоднократно предпринимал такое «путешествие», и каждый раз испытывал немалый душевный трепет. Как туда наши локаторщики ежедневно ездили зимой – просто трудно представить. Для того, чтобы можно было въехать в гору зимой, в самых крутых местах в скалах имелись закреплённые троса, за них и цеплялась лебёдка ЗИЛа, и машина подтягивалась вверх. Был и второй вариант: движение вверх в гору задним ходом (!!!), а два бойца в это время идут перед машиной и сыплют под колёса машины шлак из ведёр, запасённый в котельной.

Очень необычной была казарма этой роты. Она красиво располагалась на берегу бухты Сюркюля-лахти, была добротно построена и имела 2 этажа (!!!) Видимо, само здание осталось нам в наследство от финнов. Существовала легенда, что при них в этой казарме функционировал дом отдыха для офицеров. Внизу – столовая, танцзал и т. п., наверху – штук 20 комнат для отдыха. По сравнению с обычными «сборно-щелевыми» казармами наших радиолокационных рот – гогландская казарма была просто роскошным сооружением.

Когда в 1987 году Руст совершил свой «исторический» полёт, воины гогландской роты его спокойно обнаружили и уверенно сопровождали, пока это позволяли делать ТТХ техники. Надо ещё раз сказать пару слов про этот пресловутый «пролёт» Руста.

О нём уже довольно много было написано, но благодаря СМИ и истерике, устроенной тогда Горби, вранья в сознании людей осталось много. Следует подчеркнуть, что основная вина за «пропуск» была возложена на оперативного дежурного РИЦ Таллинской дивизии ПВО, задержавшего на несколько минут выдачу информации на вышестоящий КП. Не по злому умыслу, разумеется, просто офицер хотел разобраться, что на самом деле летело, и перестраховался. За эту задержку он потом получил реальный срок – 5 лет заключения. Его помощник – тоже был осуждён на 4 года. И они реально «сидели», были лишены воинских званий, исключены из партии. Гражданская казнь, по тем временам, безусловно. (Не мне судить о соответствии «преступления и наказания»… Особенно, если вспомнить, что самого Руста Горби через год амнистировал).

Потом Руста несколько раз обнаруживали и могли сбить, НО существовал совершенно секретный приказ МО СССР, определявший порядок применения оружия Войсками ПВО по нарушителям госграницы. Воины ПВО знали его наизусть. Сбивать разрешалась ТОЛЬКО боевые воздушные суда капиталистических государств или же беспилотные воздушные аппараты (воздушные шары, зонды и т. п.). Их, кстати, и сбивали порой довольно успешно. Поднятый на перехват Руста истребитель с таллинской дивизии ПВО облетел цель и передал на землю: «Вижу белый легкомоторный самолёт с синей полосой». Знаков различия не было.

Сбивать такие самолёты было категорически ЗАПРЕЩЕНО приказом МО СССР!!!

Принудить к посадке самолёт, летящий со скоростью 100 км/ч при помощи истребителей, имевших посадочную скорость около 300 км/ч – задача сложнейшая. Её решить не смогли.

Пишу об этом не для того, чтобы оправдываться.

ЧП было грандиозное, и Горбачёв его мастерски использовал для расправы над руководством Вооружённых Сил СССР. Сейчас уже не все помнят, что уволили Министра обороны Маршала Соколова С. Л., Главнокомандующего Войсками ПВО главного маршала авиации Колдунова А. И. (Мы, пвошники, его особенно жалели: боевой лётчик, дважды Герой Советского Союза, сбивший во время войны 46 немецких самолётов, был просто вышвырнут Горби из армии… С горя он тяжело заболел и вскоре умер).

А скольким офицерам, в том числе и совершенно непричастным к этой истории, сломали судьбы, сняли с должностей, исключили из партии, уволили из армии… Ладно бы эта история пошла на пользу Войскам ПВО. Так нет, после многочисленных псевдореформ и сокращений от них остались буквально «рожки да ножки». Нижняя граница радиолокационного поля, находившаяся в 70—80 годы на ракетоопасных направлениях на уровне 50 – 100 метров и ниже, сейчас вспоминается как легенда и нечто небывалое.