Спецназ ВДВ. Диверсионно-разведывательные операции в Афгане - Михаил Скрынников

Рано утром за нами прибыл вертолет. На аэродроме я распрощался с командованием батальона. Вылетали летом всегда рано, пока воздух еще не прогрелся. Полет занимал около двух часов. Летели на большой высоте, чтобы быть недосягаемыми при обстреле из переносных зенитных ракетных комплексов, которые к этому времени были на вооружении у мятежников. В Лашкаргахе вертолеты приземлились рядом с лагерем десантников. Нас встретил подполковник Маслов со своими заместителями, и, как принято у военных, кратко доложил обстановку в зоне ответственности батальона. Позднее ознакомил с расположением, системой охраны и обороны и задачами, которые выполняет батальон.

После обеда в лагерь десантников прибыли офицеры Главного разведывательного управления и офицеры-советники КГБ, МВД, которые постоянно жили и совместно выполняли задачи в Лашкаргахе. Их работой руководил главный партийный советник при губернаторе провинции, второй секретарь Петрозаводского обкома партии, а вот фамилия «товарища» выпала из памяти. После знакомства они рассказали о задачах и трудностях при работе со своими подсоветными афганцами. Офицеры-разведчики ознакомили группу с оперативной обстановкой в провинции и своими планами на ближайшее будущее.

Весь остаток дня оперативная группа работала в подразделениях и с документами в штабе батальона. Кое-что подправили, подсказали, а кое-что привезли из штаба дивизии. В целом в батальоне и приданных ему подразделениях был порядок. Командир батальона до назначения на должность был офицером оперативного отдела дивизии, и ему, как никому другому, были известны требования командования дивизии. Заместители у него были надежные, бывшие командиры разведывательных рот — капитан Мостиброцкий А.Л. и ст. лейтенант Комар И.Г.

Вечером состоялась встреча с губернатором провинции и мэром Лашкаргаха. Они познакомили со своими заместителями. Хорошо отзывались о десантниках и о роли, которую те выполняют для стабилизации обстановки в провинции. Далее губернатор сказал, что неспокойная обстановка продолжает сохраняться на юге провинции в уезде Анава. Бандиты не оставляют попыток взять под контроль административный центр уезда и вынудить военных убраться. Ужин прошел в деловой и информационной обстановке. При расставании пожелали друг другу благополучия. Следующий день также начался с рутинной штабной работы и бесед с личным составом. Ближе к обеду Маслов предложил мне слетать на охоту на кабанов, которых было полно в камышах ближайшей реки. Завели один из вертолетов и полетели. Река была в трех километрах от лагеря. Вдруг вертолет завис над камышами. Техник вертолета показывает мне что-то внизу. Я ничего не вижу, кроме камышей, которые пригибались струей воздуха к воде от работающего винта вертолета. Потом, присмотревшись, увидел большое стадо кабанов, животные разбегались в разные стороны по камышам. Техник выпустил короткую очередь из автомата. «Вертушка» опустилась практически на воду и зависла. Речка в это время была неглубокой. На борт подняли тушу килограмм на сто, а возможно, и больше. Вертолет поднялся метров на тридцать и взял курс на лагерь. Только пролетели реку, видим, что из камышей выскочил маленький кабанчик и со страху побежал в степь. Техник сразу за курсовой пулемет и давай лупить по бегущему кабанчику. Фонтанчики от пуль поднимались вокруг него, но ни одна не попала в цель. Вертолет делает новый разворот, чтобы продолжить охоту. Чувствую, пилоты входят в азарт. Стоп, говорю, пусть живет. С первого раза не попали, больше стрелять не нужно. И я сразу вспомнил лихачество экипажа в районе Бисхуда, когда мы с Г. Шпаком проводили воздушную разведку маршрута и чудом избежали катастрофы. В лагере повара поджарили мясо, но оно было жесткое и невкусное. Правда, повар-солдат в силу своей невысокой квалификации лучше приготовить и не мог. Его в учебке учили готовить щи да кашу. Так что зря летали на охоту и лишили жизни кабана. Но кабанов там, как говорили солдаты, немерено. Местные их не едят, по крайней мере, так они говорили. Лично меня трудно в этом убедить, просто я знаю примеры, когда афганцы вместе со мной ели сало. Но тем не менее кабанов здесь действительно развелось огромное количество, а десантникам в силу известных обстоятельств не до охоты.

На следующий день я улетел в Анаву, остальные офицеры оперативной группы продолжали работать в штабе батальона и в подразделениях. В гарнизоне Анава старшим от батальона был ст. лейтенант И. Комар, заместитель командира батальона, а в недалеком прошлом мой подчиненный. Основу гарнизона составляла усиленная парашютно-десантная рота, и был здесь настоящий военный порядок. Каждый офицер, сержант и солдат знали свою задачу и свой маневр в целом. Позиции прекрасно оборудованы в инженерном отношении. Наблюдательные посты обеспечены средствами наблюдения и связи, организована круглосуточная работа. Проверяя позиции, беседуя с десантниками, на душе становилось спокойнее.

Рота была усилена взводами 82-мм минометов и «АГС-17». Расчеты минометов и «АГС-17» были настоящими профессионалами своего дела. В этом я убедился, когда проводил проверку огневой подготовки. Взаимозаменяемость среди личного состава расчетов отличная. Не заглядывая в записные книжки, наизусть зная расстояние и направление, любой десантник-минометчик стрелял точно в цель. Какие бы цели для поражения я ни указывал на местности, через несколько секунд выпущенная из миномета мина поражала цель. Не отставали в своем мастерстве и расчеты «АГС-17». И я подумал, что эти парни выполнят любую задачу и не будут застигнуты врасплох.

В первую же ночь моего пребывания в гарнизоне с противоположного берега реки начался обстрел из стрелкового оружия позиций десантников. Я, было, сдуру подумал, что командир нарочно решил мои нервы пощекотать, потом сплюнул через левое плечо и отогнал эту дурацкую мысль. С командно-наблюдательного пункта насчитали более десяти вспышек, и через несколько секунд в их районе стеши рваться мины, выпущенные из минометов, и фанаты «АГС-17». Все сразу стихло, и так до следующей ночи. И. Комар сказал: «Такая обстановка с наступлением темноты стала для десантников уже привычной, наблюдается почти каждый вечер. Одним словом, духи держат в напряжении, но мы каждую ночь по два-три человека отправляем в гости к их Аллаху». Утром проверили результат, точно — два трупа и две винтовки.

После нескольких дней работы в лагере десантников я, как бы не оставляя без внимания афганское подразделение, ради приличия заглянул к ним и также проверил их расположение и позиции. Командир афганского батальона специального назначения знал о приезде инспектора к десантникам и чувствовал, что к нему на позиции я обязательно зайду. Прямо скажем, разница между нашим и афганским подразделениями огромная. Сравнивать их между собой невозможно. Везде хаос, беспорядок, позиции обозначены лишь присутствием на них солдат. Во время вечерних обстрелов стреляют просто так. Пришлось немножко и довольно вежливо кое-что подсказать афганскому командиру, чтобы не обиделся. Афганец оказался нормальным офицером, да еще окончил наше военное училище, хорошо разговаривал по-русски. Он заверил, что сделает все как у советских десантников.