Бесстыдница - Дженнифер Блейк

Секс в качестве скальпеля, чтобы отсечь старую боль? Нет, не только это. А что же еще?

Какие есть еще основания, причины, оправдания?

Неужели он настолько безрассуден, что готов воспользоваться любым предлогом, лишь бы овладеть Камми еще раз? Неужели он сможет забыть о завтрашнем дне ради сегодняшней ночи? Даже если сможет, то будет ли это правильно? Или хотя бы в какой-то мере разумно?

Если по очереди ответить на все эти вопросы, то получится такая цепочка: да, да. А дальше — нет, нет. Черт возьми, нет.

И все же он хочет этого.

Расправив плечи, широко расставив ноги и уперев руки в бока, Рид смотрел в бесстрастное лицо луны, невозмутимо освещавшее озеро холодным светом. Все его мускулы были напряжены, готовы к рывку. Постояв еще секунду, он медленно обернулся и посмотрел на темный дом, дремавший на холме. А потом неохотно, словно его кто-то тянул, сошел с пристани и стал не спеша подниматься в гору по дорожке, посыпанной гравием.

То, что сейчас произойдет, будет во многом зависеть от Камми.

Но не во всем.

Глава 13

Камми наблюдала из окна спальни, как Рид поднимался от озера к дому. Размашистая походка, линия плеч, гордая посадка головы; глядя на него, она вдруг ощутила себя уязвимой. Его лицо казалось темным и каким-то зловещим. Золоченое серебро лунного света касалось его волос и резко очерчивало в ночи всю его фигуру, которая неумолимо двигалась к цели, словно это был средневековый рыцарь, бесстрашно отправляющийся на поиски приключений.

Рассматривая его из-за занавески, Камми совершенно не чувствовала угрызений совести. Теперь по праву настала ее очередь.

Она затаила дыхание, когда Рид поднялся на крыльцо и скрылся из поля зрения. Продолжая стоять на том же месте, она думала о его спокойной силе, непринужденной уверенности движений, о том, как он умел улыбаться и как в его проницательных глазах вспыхивал свет понимания.

Как бы ей хотелось полностью довериться ему. В ней боролись инстинкт и логика, сила привычки и разум, гнев и восхищение. Камми была совершенно сбита с толку противоречивыми чувствами.

Она не услышала его шагов, не ощутила его присутствия, она даже не подозревала, что он находится рядом, до тех пор, пока ее не обняли большие, сильные руки, а спины не коснулось тепло его тела. От неожиданности она задохнулась и тотчас же попыталась вырваться. Его руки напряглись, и в следующее мгновение ее локти оказались намертво прижатыми к бокам. Камми не могла ни наклониться, ни повернуться, ни пошевелиться. Она быстро и отрывисто дышала, и вздымавшаяся грудь то и дело касалась его скрещенных рук. Он не причинял ей боли, однако высвободиться из его объятий было невозможно.

Неистовое желание сопротивляться, ударить его захлестнуло Камми. Она подавила его с таким усилием, что лоб стал влажным от пота. Бороться с этим человеком было смешно и бесполезно. Этот урок она уже имела возможность выучить.

Сознание своей полной беспомощности вызвало у Камми какое-то странное, будоражащее чувство.

— Пусти меня, — напряженным голосом потребовала она.

— А по-моему, этого делать не следует.

Он произнес это монотонно, на одной низкой ноте.

— Что все это значит? Ты только что вышвырнул отсюда Кита.

— Я не собираюсь применять к тебе силу, если ты этого боишься.

Камми заскрежетала зубами, почувствовав, как у нее вдруг закружилась голова. Однако причиной был не страх.

— Нет? Тогда что же?

— Я собираюсь действовать дружелюбным убеждением.

— Зато я настроена отнюдь не дружелюбно, — отрезала она.

— Разве?

Он провел рукой по ее груди, задев соски. Ответ последовал моментально, и это было очевидно для обоих.

— Не надо, — тихо прошептала она с надрывом.

— Тогда выслушай меня.

Что ж, от этого ей хуже не станет. Камми неохотно кивнула.

Рид еще крепче обхватил ее руками и притянул еще ближе к себе.

— Я вот подумал, — произнес он, уткнувшись носом ей в волосы, — могла бы ты смотреть на меня как на какое-нибудь несчастное животное, находящееся в опасности? Давай я стану дятлом, и ты меня пожалеешь.

— Из всех, кого я знаю, ты меньше всех нуждаешься в жалости, — медленно проговорила она низким грудным голосом.

— Тогда посочувствуй. Я не гордый.

Это не было правдой, и Камми это знала. А также знала, каких усилий стоила ему эта мольба и попытка придать всей ситуации юмористический оттенок.

С трудом преодолев спазм в горле, она спросила:

— Тебе нужно мое сочувствие только на одну ночь?

— Да, я прошу тебя об этой ночи, просто об одной ночи, без каких-либо гарантий и обещаний.

Его губы скользнули по ее макушке, словно принося извинение.

Камми не доверяла ему, что бы он ни думал и ни говорил ей. Слишком много непонятного и необъяснимого было связано с ним. Но как бы там ни было, она устала бороться с этой необузданной силой притяжения, которая существовала между ними. Усталость переполняла ее, переливаясь через край, и требовала свободы. Камми подумала, что все ее сомнения и подозрения — ничто в сравнении с удивительным желанием, струившимся в жилах.

— И какой же ответ ты хочешь от меня услышать? — спросила она с легкой печалью.

— Да — вот и все, — тихо сказал он. — Только — да.

Камми смотрела прямо перед собой, в черную ночь за окном.

— Может быть, ты меня сначала поцелуешь? — спросила она, немного помолчав.

— Поверни ко мне голову, — попросил Рид, осторожно ослабив руки, словно боясь, что она обманет.

Но Камми не обманула. Она отклонила голову назад, к его широкому плечу и расслабилась полностью, опираясь на его сильный корпус. Почувствовав его тепло, она запрокинула голову так, чтобы видеть его лицо.

Он нагнулся, чтобы коснуться атласной кожи ее губ, и они стали податливо-мягкими. Рид с таким упоением принялся целовать ее, словно боялся, что у него не хватит времени. Его нежные ласковые поцелуи становились все более страстными; его влажный язык проник в бархатную глубину ее рта, чтобы найти ее язык.

Камми некуда было отступать, да она и не хотела этого. Сладкий восторг заставил задрожать в ее душе струны, которых будто коснулись пальцы музыканта. Струны эти вдруг ожили и запели. Их чудная мелодия, заполнившая все ее существо, звучала все громче, все тревожнее и радостнее. Горячие волны, которые излучало его тело, обволакивали ее, дурманили, заставляли забыть обо всем на свете. Вкус виски и пьянящего мужского тепла таял у нее на языке. Дав волю всем своим прихотям и желаниям, она приняла его игру и стала миллиметр за миллиметром исследовать гладкую шелковистость его рта.

Ладонью он обхватил ее грудь, и Камми вздрогнула от пронзившего ее острого наслаждения: Упругое полукружье груди напряглось. Рид провел подушечкой большого пальца по ее соску, раздразнивая его, заставляя вытянуться и отвердеть. Его требовательные руки и ее податливая кожа, его энергия и ее нескрываемая жажда сливались в гармоничную мелодию страсти. Тело Камми затрепетало, охваченное пронзительной музыкой наслаждения.