Измена. Без права на помилование - Игорь Григорьевич Атаманенко

Ветераны английских и американских спецслужб обоснованно считают, что Флеминг, не имея возможности реализовать свои шпионские амбиции во время войны, реализовал их в своих романах-боевиках. Он, играющий в шпиона литератор, с помощью Джеймса Бонда попытался обрести свою нишу в разведывательном сообществе Старого и Нового Света. И надо сказать, что и Флеминг, и Хансен преуспели, ибо и тот и другой в файлах спецслужб и в памяти людской задержатся надолго!

Что касается Хансена, то американские СМИ поспешили обвинить его агентом, работавшим на КГБ исключительно ради денежного вознаграждения. Действительно, рядовому американцу, чьему сердцу нет ничего дороже золотого тельца и доллара-вездехода, трудно поверить в то, что отец (!) шестерых малолетних детей, при неработающей жене и годовом окладе чуть более 100 тысяч долларов, может предавать национальные интересы Америки ради чего-то другого, кроме денег! Но это не так, ибо слишком поверхностным является такой вывод касательно Хансена. Ведь у него совсем иная шкала ценностей. Вспомним хотя бы его подопечную стриптизершу Присциллу и его попытки наставить ее на путь истинный.

Контрразведка — это схватка интеллектов, а не глушение рыбы динамитом. И именно сражение умов — вот его стихия, это то, что может его прельстить. А в ней, в контрразведке, он как рыба в воде…

Более денег его увлекала возможность водить за нос начальство, обладать большей, чем оно, информацией, считать себя мудрее, прозорливее и предприимчивее своих коллег. Вообще-то он весьма критично оценивал умственные способности и культурный уровень сотрудников ФБР и их коллег из ЦРУ, независимо от их чина и занимаемого положения в системе координат этих спецслужб.

По утверждениям близко знавших его сотрудников американских спецслужб, да и по его собственным репликам и случайно озвученным умозаключениям, Хансен боялся только кого-нибудь сродни себе.

К обуславливающим его поступки факторам можно также отнести и то обстоятельство, что, будучи интеллектуально на голову выше своих сослуживцев и начальников, Хансен втайне презирал их. Сотрудничая сначала с советской и затем с российской разведкой, он потешался над своими коллегами и находил этому сладостное подтверждение.

Воистину, мог ли Хансен относиться к ним по-другому, коль скоро знал, что 99 % процентов офицерского состава Бюро никогда не посещало ни театр, ни вашингтонскую Национальную галерею искусств?!

Не следует также забывать, что отношение Хансена к внутренней и внешней политике, проводимой США, было в высшей степени негативным. Достаточно вспомнить его вердикт Америке как «сильному, но умственно отсталому ребенку, который поддается внушению, и поэтому потенциально опасному». Не исключено, что это обстоятельство, хотя и не в числе первых, подтолкнуло Хансена к установлению сотрудничества с КГБ и затем с СВР.

* * *

Хансен был арестован 18 февраля 2001 года. В тот вечер он, вернувшись из церкви, высадил жену и детей, а сам поехал в парк «Фокстон», что в двух шагах от его дома в предместье Вашингтона — Vienna. Через несколько минут после того, как «Источник» заложил тайник под пешеходным мостиком через ручей с символичным названием «Волчий капкан», он был схвачен агентами ФБР. В другом месте фэбээровцы обнаружили тайник с 50 000 долларов, предназначавшихся для него.

Приговоренный к пожизненному заключению без права на помилование, Хансен содержится в экстремально суровых условиях: под землей в одиночной камере с круглосуточно включенным электрическим светом, лишенный возможности кого-либо видеть и что-либо читать.

Впрочем, американская Фемида проявила неслыханную благосклонность к жене Хансена — Бонни. Она как вдова получила право на ежегодную пенсию в сумме 38 000 долларов.

Часть IV. Перебежчик-горемыка

В 1962 году список сбежавших на Запад предателей пополнил сотрудник Второго главного управления КГБ Юрий Иванович Носенко. Правда, в отличие от других перебежчиков, ему пришлось очень долго доказывать искренность своих намерений.

Его отец Носенко Иван Исидорович, любимец Сталина, беззаветно преданный вождю министр судостроения, скончался от сердечного приступа в 1954 году, когда узнал о решении Н. Хрущева сократить ассигнования на Военно-морской флот страны, в частности, отказаться от строительства двух авианосцев.

Юрий Носенко, как и положено отпрыску номенклатурного родителя, ни в чем не испытывал затруднений. В 1943 году он поступил в Нахимовское училище, а в 1944-м — в Военно-морскую академию. После того, как он нечаянно прострелил себе левую руку, его комиссовали и уволили на гражданку. Немедля он поступает в МГИМО и после окончания института приступает к службе в ГРУ, а в 1953 году переводится в МГБ, в 1-й отдел Второго главного управления, который осуществляет контрразведывательное противодействие операциям спецслужб США.

Покровительство со стороны Д. Ф. Устинова, первого заместителя Хрущева и председателя ВСНХ, высшее образование, полученное в самом престижном вузе страны, помогли Юрию быстро продвинуться по служебной лестнице (в 1950-х — начале 1960-х годов только 30 % сотрудников Второго главка имели высшее образование, а иностранными языками, вообще, владели единицы) и бывать за рубежом. В 1957–1962 годах он выезжал в краткосрочные командировки в Англию, на Кубу, в Швейцарию, что по тем временам было немыслимой удачей и даже роскошью для сотрудников советских спецслужб.

Отношение сослуживцев к Носенко было отрицательным. Полковник Л. Ефремов, выражая мнение коллектива одного из подразделений Второго главка КГБ, в 1961 году отзывался о нем так:

«Юрий Носенко — избалованный условиями жизни человек, ведущий себя с сослуживцами высокомерно и грубо, игнорирующий начальника отделения, к тому же склонный к употреблению спиртных напитков. Дружбу Носенко стремится водить с людьми, занимающими высокое положение. Вербовку иностранцев проводил на компрометирующих материалах, ибо для осуществления ее на идеологической основе он недостаточно подготовлен».

Находясь в Женеве, Носенко обратился к американскому дипломату с просьбой о конфиденциальной встрече. Дипломат известил об этом резидента ЦРУ в Берне, и в конце концов Носенко попал к Джорджу Кайзвальтеру, самому знаменитому «охотнику за скальпами» — вербовщику потенциальных предателей из числа сотрудников советских спецслужб. К тому времени в активе Кайзвальтера уже были вербовки Петра Попова и Олега Пеньковского, оба — полковники ГРУ, а также генерал-майора ГРУ Дмитрия Полякова.

Носенко изъявил готовность передать ЦРУ некую секретную информацию за 900 швейцарских франков. Он также попросил достать ему лекарство для дочери, страдавшей бронхиальной астмой и находившейся на излечении в больнице.

На все условия Кайзвальтер ответил согласием, и тут «инициативника» понесло…

Носенко передал Кайзвальтеру сведения о вербовочных подходах КГБ, как состоявшихся, так и намечаемых, к нескольким дипломатам-англосаксам с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Среди названных Носенко лиц был Джозеф Олсоп, обозреватель газеты «Нью-Йорк геральд трибюн», близкий друг президента США Джона Кеннеди,