Перелом - Робин Кук

— Вы сейчас имеете право выдвинуть обвинение.

— Все не так просто, — вздохнул Джек. — Единственным свидетелем эпизода был подручный Фазано Франко, и все кончилось тем, что я ответил на его удар. Так что у меня пока нет желания предъявлять обвинение.

— Есть ли конкретные доказательства, что за сегодняшним нападением стоит Тони Фазано? — спросил Рэндольф. — Если есть, то я, вне сомнения, добьюсь решения о неправомерности процесса.

— Доказательств нет, нападавшие были в масках, — сказал Крэг. — Дочери говорят, что смогли бы узнать голос, но даже в этом они не уверены.

— Возможно, полиции повезет больше, — заметил Рэндольф. — А как насчет аутопсии? Она будет проведена или нет?

— Именно это мы и пытаемся решить, — сказала Алексис.

— Для нас в этом вопросе на первом месте стоит безопасность девочек.

— Если вскрытие будет проведено, то где и когда?

— Эксгумация намечена на утро, — ответил Джек. — Я начну аутопсию немедленно, но первые результаты скажут нам лишь о наиболее серьезной патологии.

— Боюсь, что это будет поздно, — сказал Рэндольф. — Завтра, после того как доктор Бауман даст показания, судья наверняка предоставит слово стороне истца. Затем я приведу аргументы зашиты, основанные на показании наших экспертов. Это означает, что утром в пятницу пройдет завершающая дискуссия.

Телефон Джека подал сигнал, Джек от неожиданности вздрогнул — он все еще держал аппарат в руках. Прежде чем ответить, он быстро вышел из комнаты. Звонил Лу.

— Я связался с Лаймом, пересказал все, что услышал от тебя, и дал адрес. Он и несколько полицейских Ньютона скоро будут у вас. Лайм — отличный парень.

— Ты спросил его об оружии?

— Спросил. Должен сказать, что он не пришел в восторг от этой идеи, хотя я за тебя поручился.

— Это все? Он собирается дать мне оружие или нет? Аутопсия будет утром, и я тут же превращусь в мишень.

— Он сказал, что все устроит, но, в случае чего за все в ответе буду я.

— Что это означает?

— А то, что он даст тебе револьвер, но ты должен будешь крайне осторожно обращаться с этой чертовой игрушкой!

— Благодарю за ценный совет, папочка, — ответил Джек. — Я постараюсь перестрелять как можно меньше людей.

Джек вернулся в гостиную, где Крэг, Алексис и Рэндольф продолжали обсуждать завтрашнюю аутопсию. Все были за вскрытие, несмотря на временные ограничения. Главный аргумент Рэндольфа — открывалась возможность использовать полученные результаты для подачи апелляции, если таковая окажется необходимой. Кроме того, можно будет добиться отмены приговора, нового суда или в крайнем случае добиться уменьшения выплаты — ведь сама пациентка пренебрегала своим здоровьем.

Как только в беседе возникла пауза, Джек сообщил, что детектив Лайм Фланаган уже в пути.

— Мы хотим, чтобы ты провел аутопсию, если ты еще не раздумал, — сказала Алексис.

— Я это уже понял и проведу вскрытие, — ответил Джек и посмотрел на Крэга.

— Я не против, — сказал он. — Просто я в таком состоянии, что уже сам себе не доверяю.

— Что же, это вполне понятно, — заметил Джек, отметив про себя, что Крэг снова продемонстрировал способность к самоанализу.

Зазвенел звонок, и Алексис бросилась открывать дверь, заявив, что теперь это наверняка дедушка и бабушка. Но она ошиблась и на сей раз. На пороге стояли пять копов — двое в полицейской форме. Алексис пригласила их в дом и провела в гостиную.

— Я лейтенант Лайм Фланаган, — произнес басом здоровенный краснолицый ирландец. У него были светло-голубые глаза младенца, а широкий нос профессионального боксера украшали редкие веснушки. Он представил остальных: сержанта Грега Сколера, рядовых Шона О’Рурка и Дэвида Шапиро, а также криминалиста Дерека Уильямса.

Джек внимательно смотрел на Лайма. Джеку показалось, что они уже где-то встречались. Впрочем, это было маловероятно. Но затем его вдруг осенило.

— Не вас ли я видел сегодня утром в офисе судмедэксперта? — спросил Джек.

— Да, меня, — сразу ответил он и рассмеялся: — Теперь я вас вспомнил. Вы направлялись в прозекторскую.

Узнав, что произошло в доме Бауманов, криминалист и двое полицейских заторопились во двор, чтобы провести осмотр, пока дневной свет не погас окончательно. Оба детектива посвятили свое внимание детям, которые, оказавшись в центре внимания, весьма охотно отвечали на вопросы представителей власти.

Рэндольф спросил у Крэга, не может ли тот приступить к репетиции.

— Вы считаете, что это необходимо? — недовольно спросил Крэг, голова которого была занята совершенно другими мыслями.

— Думаю, что это абсолютно необходимо, — ответил Рэндольф. — Я хочу напомнить вам о вашем поведении в ходе предварительных показаний. Повторение этого перед присяжными равносильно нашей гибели. Нет сомнения в том, что адвокат истца сознательно представляет вас высокомерным, крайне невнимательным врачом, который, вместо того чтобы заботиться о тяжело больной пациентке, думает лишь об удовольствиях и любовнице. Мы должны сделать все для того, чтобы присяжные не приняли подобный образ. Репетиция — единственный способ предотвратить катастрофу. Вы превосходный доктор, но очень плохой свидетель.

Выслушав эти далеко не лестные слова, Крэг неохотно согласился на тренировку. Прервав на миг работу детективов, он сказал, что его можно будет найти в библиотеке.

Джек и Алексис, чтобы не мешать следователям, прошли в кухню.

— Я хочу еще раз сказать, насколько я сожалею о случившемся, — начал Джек. — У меня были добрые намерения, но я оказался помехой, а не помощником.

— Ни один из нас не мог предвидеть ничего подобного, — сказала Алексис, — и тебе не за что извиняться. Мне ты оказал огромную моральную поддержку. Так же как и Крэгу. С того времени как ты здесь появился, он стал совсем другим человеком. Если честно, то я до сих пор потрясена его исповедью во время ленча.

— Надеюсь, что на этом он не остановится. Как девочки? Как они отреагируют на все, что произошло с Крэгом?

— До конца я так и не поняла, — призналась Алексис. — Они очень общительные девочки, и мы очень близки. Между нами полное взаимопонимание. Крэгу не хватало времени для них, но они это понимали. И конечно, они за него переживают.

— Что ты собираешься с ними сделать?

— Отправить к бабушке и дедушке. Бабушку они просто обожают. Им придется спать в одной комнате. Это им не нравится, но, думаю, при сегодняшнем положении это пойдет им только на пользу.

— Ты едешь сними?

— Именно это мы и обсуждали перед твоим приходом. Я хочу поехать. Ведь их страхи оправданны. Говорить банальности, что все будет в порядке и бояться им нечего, — последнее дело. Они должны бояться. Это испытание их сильно травмировало. Я благодарю Бога за то, что они живы.

— И когда ты решишь — ехать или нет?

— Фактически я уже решила ехать. Но Крэг хочет, чтобы я осталась, и Трейси его поддержала. Но я думаю, что это лишь подростковая бравада. А если выбирать между интересами Крэга и благополучием детей, то дети всегда будут на первом месте.

— Ты не думаешь, что они нуждаются в профессиональной помощи? Может быть, им пойдут на пользу несколько сеансов психотерапии?

— Не думаю. Помощь понадобится, если их страхи останутся. Нужно будет понаблюдать за состоянием. Мои коллеги в случае необходимости помогут.

— Я вот что подумал, — сказал Джек. — Поскольку мое присутствие вызвало столько неприятностей, может быть, будет для всех лучше, если я переберусь в гостиницу?

— Ни в коем случае, — вздохнула Алексис. — И думать не смей! Ты останешься здесь.

— Ты уверена? Я не обижусь.

— Уверена. И давай прекратим дискуссию на эту тему.

В дверь снова позвонили.

— На сей раз это уж точно они, — решительно заявила Алексис и, оттолкнувшись от кухонной стойки, на которую опиралась, направилась к дверям.

Джек заглянул в гостиную, где находились копы и девочки. Беседа подходила к концу. Двое полицейских и криминалист, вернувшись со двора, возились с кусками ленты, которой были связаны дети.

Спустя несколько минут Алексис ввела в комнату старших Бауманов. Леонард оказался одутловатым, нездорового вида человеком с двухдневной щетиной, давно вышедшей из моды стрижкой «ежик» и солидным животом. Когда Джека знакомили со старшим Бауманом, он отметил еще одну его отличительную черту. Леонард был настолько немногословен, что превосходил даже лаконичных спартанцев. Когда Джек пожимал Леонарду руку, тот буркнул что-то невнятное.

Роза Бауман была полным антиподом своего супруга. Как только она появилась, девочки бросилась к ней, и она весело защебетала, с радостью обнимая внучек. Роза была невысокой полной крашеной блондинкой с ясными глазами и желтыми зубами.

Когда дети увели бабушку к дивану, Джек попытался завязать с Леонардом беседу. Он отметил, что девочки, судя по всему, обожают бабушку, на что дед ответил очередным невнятным звуком.