Хроники Любви - Римма Глебова

Остатки культа Солнечного Атона были скоро окончательно уничтожены, но Эхнатон, супруг Прекрасной, фараон-реформатор, фараон-еретик, фараон-поэт, ненавидимый жрецами и проклятый ими после смерти, был народом почему-то не забыт. Пошли слухи, что Эхнатон не умер, а вместо него похоронен какой-то незначительный придворный. А Эхнатон жив и здоров, он, уже под другим именем, втайне собирает своих родственников и весь свой многочисленный клан, беспощадно притесняемый после гибели Тутанхамона новым фараоном — престарелым Эйе, и хочет вывести их из Египта, чтобы найти другое место для обитания — место, которое укажет Бог Солнца Атон, единый Бог навсегда.

И писалось в летописях, что ему это почти удалось, после долгих многолетних блужданий он нашел прекрасную страну для своего маленького народа, но был настигнут в Синайской пустыне войсками фараона. И остатки его людей были рассеяны по разным землям на долгие годы.

Так пишут некоторые летописи. И еще они пишут о Прекрасной Женщине, следы которой не затоптаны временем и образ которой, неизменный и не подвластный векам, привлекает взоры и мысли, словно она здесь, близко, а не за непостижимым, канувшим в бездну времен, прошлым.

АТОН не нашел в раскопках больше ничего и вернулся в лагерь, когда почти стемнело и, как всегда бывает в пустыне к ночи, значительно похолодало. Он решил поехать еще раз в храм Сети в Абидосе и посмотреть как следует наскальные рисунки и иероглифы, которые очень давно, еще в прошлом веке, обнаружили египтологи под самым потолком, когда расчистили более поздние наслоения. Атон уже был там однажды, но тогда он торопился и только выслушал пояснения местного гида и бросил снизу взгляд, естественно, ничего не рассмотрев, так как стены уходили вверх метров на десять, не меньше.

Мири ждала его в палатке и сразу налила из термоса горячего чая, а когда он выпил и согрелся, приступила к разговору, которые начинала за последние дни уже не однажды.

— Атон, давай заканчивай все и уедем отсюда. Ведь ясно, что здесь уже ничего не найти. Все нашли до нас! У нас же свадьба в сентябре! Или ты забыл?..

Атон крепче сжимает левый кулак с монетой… Мысли его пребывают далеко отсюда. А ведь сначала он собирался показать находку Мири. Но теперь почему-то не хочет.

— До сентября еще два месяца, — возражает он, — еще уйма времени.

Мири молча смотрит, как он берет с маленького столика длинными смуглыми пальцами термос, наливает себе еще чаю и пьет медленными большими глотками. В такт глоткам двигается на сильной, загорелой до черноты шее, кадык, и все выше поднимается дно чашки и дальше запрокидывается голова, отягощенная густой гривой темных кудрей. Он очень красив, как молодой Бог, и Мири нехотя отводит от него взгляд. Когда смотришь на него, особенно в его чернущие, всегда горящие или страстью, или какой-то идеей сумасшедшей глаза, то со всем соглашаешься. А потом не знаешь, как и куда отступить от своих слов.

— Послушай, Атик, — смеясь, говорит она, — может, ты раздумал жениться?

— Может быть, — улыбается он и садится рядом на надувную кровать, покрытую пушистым верблюжьим одеялом — Ты только не возмущайся, но мне нужно съездить в одно местечко…

— Ну ладно, я поеду с тобой. — Мири уже ждет, что Атон обрадуется, схватит ее и за этим последует то, что всегда у него следует — он не может находиться слишком близко без того, чтобы они оба вмиг не оказались там, где оказываются мужчина и женщина, оставленные наедине и неравнодушные друг к другу. Но Атон встает с кровати и задумчиво смотрит в маленькое, затянутое прозрачной пленкой окошко, через которое сейчас ничего не видно из-за полной наружной темноты.

— А они уже уехали? — вдруг спохватывается он, хотя мог бы заметить по возвращении, что двух других палаток и «лендровера» уже нет на месте.

— Да, — после паузы отвечает она. — Они будут ждать нас в Луксоре.

Ей непонятно его поведение, оно слишком необычно. Он никогда не отрывался от группы, с которой попадал на раскопки, был всегда компанейский и дружественно настроен ко всем. И он еще ни разу прежде, с тех пор, как они стали близки, не мог вот так просто встать с кровати. Взять и встать, будто всё уже позади и всё прошло. Может, и вправду всё прошло? — обжигает ее мысль. О какой свадьбе тогда может идти речь?

— Мири, — мягко, но твердо говорит Атон, — возвращайся домой. Я съезжу один. Я тебя подвезу в Луксор, а дальше ты с нашей группой доберешься. Мне так удобнее, и быстрее получится. Зачем ты будешь таскаться за мной, и за тем, что тебе не интересно…

— Ты уже всё решил, — с обидой говорит она. — И ты знаешь, что мне интересно, а что нет. Но ты даже не говоришь, зачем и куда ты едешь?

— Я тебе потом расскажу… когда вернусь, — отвечает Атон, но по его неуверенному тону Мири понимает, что он ничего не расскажет, он уже знает, что не расскажет.

Они ложатся спать и Мири кажется, что только потому он ложится с ней, что нет другой кровати, но сам он находится далеко отсюда, а наутро собирается уехать еще дальше, и ей неизвестно, куда.

Но Атон, сначала действительно холодный и отстраненный, очень скоро ощущает немой зов вздрагивающего, источающего горячие волны, близкого бедра, и его тело, молодое и жизнелюбивое, как всегда, устремляется к нетерпеливо ждущей его нежной и тесной женской бездне… Но Мири чувствует в этот раз, что Атон, несмотря на почти мгновенный отзыв, слишком как-то старателен и даже механичен, все кончается быстро, он… нет, не он — его молодое, живущее своей жизнью, а не мыслями и соображениями хозяина, тело исполнило ночную приятную обязанность и отвалилось в сторону, довольное и равнодушное.

Рано утром они собрали вещи, собрали палатку и сели в машину. Оскорбленная ночным «исполнением долга» Мири уже не просится в попутчицы Атону, а он весь недолгий путь сосредоточен, очень занятый вождением по еле наезженной в песках дороге, и Мири молча вылезает возле маленькой убогой гостиницы, вытаскивает с заднего сиденья объемистый рюкзак и машет рукой, отворачивая лицо с несчастными глазами. Она уже поняла, что ничего между ними больше не будет, не только не будет свадьбы, а вообще ничего, она еще ночью интуитивно, тайной женской сутью догадалась об этом. И причина ей не важна, причины может и не быть, не существовать вовсе, просто мужчина хочет уйти, он задумал уйти, и остановить его мольбами и слезами не получится, только унижаться без результата. Унижаться Мири не хотела. Значит этот высокий, сложенный как солнечный Бог, юноша не ее судьба. Ей придется искать другую судьбу, а от этой молча отступиться.

АТОН стоял на самом верху высокой лестницы и рассматривал рисунки, выбитые острым резцом почти под самым потолком. Если верить многочисленным исследованиям египтологов, эти рисунки и, в частности, вот эти четыре фигуры являлись современниками фараонов, может быть, даже Тутанхамона. Но в это поверить просто невозможно! Вертолеты и подводные лодки! С такой степенью достоверности! Даже детали! Неужели действительно этот английский ученый, который написал статью о загадочных наскальных изображениях, прав?

Он заявляет, что изображение вертолета подтверждает его теорию о происхождении людей от марсиан. Марсиане выбрали для своего пришествия на Землю египетскую пустыню, так как она более всего соответствовала ландшафту их марсианских мест в те времена. И, испытывая ностальгию по родине, нарисовали эти картинки. А подводные лодки, они-то зачем им были нужны в пустыне? И на Марсе вообще нет морей — если предположить, что изображение лодки — следствие ностальгических воспоминаний пришельцев-марсиан об оставленной родине.

Но другой египтолог категорически утверждает, что никакой экспедиции с Марса не было и все объясняет совершенно с других, не менее фантастических позиций. Он приписывает жрецам древнего Египта невероятные мистические способности. Мол, они смогли заглянуть в будущее и увидеть там эти вертолеты и подводные лодки. А почему тогда вдобавок не самолеты или космические ракеты, — скептически думал Атон. В подобные фантастические измышления он поверить не мог. Но и в версии о пришествии марсиан тоже очень сомневался. А есть еще фигурка самолета, извлеченная из одной гробницы. Он сам видел ее однажды в музее. Примитивная, такие лепят дети из пластилина. Но этот самолетик — из такой древности, что дух захватывает, если подумать, в какие времена его изготовили, и откуда мог тогда взяться этот самолет, что прослужил прообразом… Разве что действительно — из будущего. Заглянули жрецы в будущее, увидели самолет и скопировали. Или действительно марсиане прилетали. Тут голова точно кругом пойдет хоть от одной теории, хоть от другой.