Тинко - Эрвин Штриттматтер

Фриц Кимпель вытаращил глаза на дедушку. А дедушке показалось, что мальчишка смеется. Дедушка так и не мог решить: радоваться ему, что он отхлестал Фрица, или взять да тут же чистосердечно покаяться во всем?

— А у кого я плетку в руках примечу, тому я покажу дубинку из мешка! — закончил Лысый черт неприятный допрос.

Вот какое ненадежное дело с другом Кимпелем! Все это грызет дедушку.

— Не знаешь, не нашел ли Кимпель своей плетки? — спрашивает он меня.

— А где он ее найдет? У нас на сеновале, что ли?

Хлоп! Вот и дедушка закатил мне оплеуху. Я скорей реветь, чтобы бабушка пришла мне на помощь.

— Ну точно зверь какой! Зверь и есть! — возмущается бабушка. — Пусть рука, что ты поднял на родного внука, так и останется торчать из твоей могилы!

Слезы текут у меня в три ручья. Я убегаю в свою каморку, бросаюсь на кровать и все время вижу, как дедушкина рука торчит из могилы. Так ему и надо, дедушке! Но разве дождешься, пока он умрет! Дай-ка я что-нибудь такое придумаю, чтобы он уже сейчас разозлился. Понемногу я успокаиваюсь. Когда не ревешь, то легче придумывается. Вот я уже и нашел, как позлить дедушку.

Я иду к Пуговке. Пуговке на рождество подарили «Конструктор». Коробка, а в ней много-много железных пластинок с дырочками. Если их скрепить винтиками, то можно построить трактор или паровоз.

— Хочешь со мной играть, Тинко? Ты можешь подавать мне винтики и гайки. Видишь, я строю подъемный кран.

— Некогда мне с тобой играть, Пуговка. Я к тебе по делу пришел.

Пуговка удивленно смотрит на меня и откладывает в сторону маленький гаечный ключ:

— Тебе задачи дать списать?

— Нет, списывать я не хочу. Я хочу поступить в пионеры.

— Правда хочешь?

— Да, хочу. Ты научи меня салют отдавать, только не при всех.

— А почему ты решил поступить в пионеры?

— Я хочу дедушку позлить.

— Нет, тогда нельзя.

— Я хочу в книжках стихотворения читать.

— Тогда можно. Но ты сперва принеси подписку от своего дедушки.

— А от бабушки нельзя?

— Нет, нельзя… Постой-ка, да ведь у тебя же твой солдат есть! Пусть он и даст тебе подписку. Он же твой отец.

— Солдат? Да… мы, знаешь, поцапались с ним малость. Я у него на свадьбе не был.

— Это не важно. Он тебе даст подписку. Он же член партии и друг пионеров.

— Да?

— А ты как думаешь?

На пруду Стефани с другими девчонками катается по ледяной дорожке. Я подзываю ее:

— Стефани, мне надо с тобой по делу поговорить.

— Ты за своим рождественским подарком пришел? Он у нас дома лежит. Еще со свадьбы. А ты все не идешь…

— Видишь ли, я решил не переступать порога вашего дома.

— Я тебе вынесу. А ты пока можешь на улице подождать.

Девчонки видят нас и начинают шушукаться. Инге кричит:

— Вы что, тоже жениться собрались?

— Ты бы помалкивала! Сама вон с большим Шурихтом гуляешь!

— Больно он мне нужен! Он нос рукавом вытирает.

— А ты ему платочек вышей.

— Я ему лучше сразу целый мешок сошью и под нос повешу.

Атака отбита. Стефани хочет идти.

— Стефани, послушай! Он меня выгонит, если я у него подписку попрошу?

— Какую подписку?

— Какая нужна для юных пионеров.

— Он даст. Наш папа даже очень обрадуется. А ты кстати заберешь свои подарки.

Вот Стефани и убежала. Она не хочет, чтобы девчонки опять начали дразниться. «Наш папа», — она сказала. Разве она может так нашего солдата называть? Что она, с ума сошла?

На дворе метель. Все-таки было бы неплохо, если бы мне подарили пальто. А то ходишь как беженец какой! Вот уж меня всего снегом занесло. Ветер ломает ветки в старом помещичьем парке. Хорошо тем, кто в замке живет! Сидят себе в теплых комнатах, а я тут ходи и жди подписки. Фрау Клари и наш солдат уже вернулись домой. Я видел издали, как они у входа друг с друга снег счищали. Наш солдат еще смахнул все снежные звездочки с волос фрау Клари. И ведь сделал он это той же самой рукой, какой дал мне затрещину. Потом они оба юркнули в замок и пропали там. Хорошо им! Небось подписка, которая нужна некоторым людям, чтобы позлить дедушку, у них при себе. А почему такие подписки не продаются в кооперативе? Когда я вырасту большой, я приготовлю целый мешок подписок и разбросаю их на лугу. И все дети, которым нужна какая-нибудь подписка, будут приходить и брать себе, сколько им нужно.

Кто там? Это не Стефани показалась? Да, это она. Но мне не надо прятаться: Стефани подумает, что я снежная баба, и пройдет мимо. Но она не проходит мимо.

— Это ты, Тинко? — спрашивает Стефани.

— Да, я. И еще я снежная баба.

— Что ж ты тут стоишь мерзнешь? А пальто твое лежит у нас в комнате… Ты заходи. Я тоже сейчас приду. Мне только сбегать в кооператив. — И Стефани пускается вприпрыжку.

— Стефани! Стефани!

— Это ты меня звал, Тинко? Ветер воет, ничего не слышно.

— Стефани, а ты не могла бы… мне неловко заходить, я весь в снегу, да и вообще… Ты не могла бы мне вынести подписку?

Стефани подходит совсем близко. Она склоняет голову набок, чтобы заглянуть мне получше в глаза:

— Я сперва вынесу тебе пальто, потом сбегаю в кооператив, а уж после принесу подписку. — И Стефани бежит к замку.

— Стефани! — кричу я ей вслед. — Если ваш папа выйдет схватить меня, я убегу!

Но ветра мне не перекричать.

Никто не выходит. Стало быть, они не дорожат моим знакомством. А на Стефани можно положиться. И почему это бог не подарил мне сестренку? Вон Стефани уже тащит пальто. Она предлагает надеть его.

— Стефани, не могу же я взять его у вас бесплатно.

— Можешь. Это же подарок к рождеству, от нас всех. Я пуговицы пришивала и петли обметывала.

— Правда? Ты сама это делала?.. Нет, нельзя, я ваше пальто все изнутри снегом запачкаю.

Оказывается, ничего подобного. Мне приходится все-таки надеть пальто. Стефани застегивает его. Хорошо еще, что Инге Кальдауне не подглядывает, а то она сразу бы закричала, что мы уже свадьбу справляем.

Стефани бежит в кооператив. Мне хорошо в моем новом пальто, словно в теплой комнатке. А что я буду дома с ним делать? Отнесу на сеновал и спрячу от дедушки.

Стефани возвращается из кооператива. В руках у нее пакетик стирального порошка. Она заходит домой и приносит мне записку:

— Наш папа велит передать тебе привет. «Будь готов!» — он сказал.

— Стефани, а ты умеешь отдавать салют?

— Умею. — И Стефани показывает мне, как надо отдавать салют.

Потом она принимается обучать меня. Руки у нее мягкие, как лапки у нашей кошки, когда она на припечи спит. Стефани поднимает и опускает мою руку. Вот даже забралась ко мне в рукав:

— Тебе тепло, да?

— Стефани, а теперь я правильно делаю?.. Будь готов!

— Всегда готов! — отвечает Стефани. — Правильно… Ты что, Тинко?

— Ты, ты… мировая ты баба! — выпаливаю я и бегу прочь. Мне ведь теперь и Пуговку не надо будет беспокоить из-за этого салюта.

Я решил не прятать пальто на сеновале: там его дедушка все равно найдет. Может быть, он рассердится, если я ему скажу, от кого у меня пальто? Вот хорошо бы!

— Что это за ряса на тебе? — спрашивает дедушка. Глаза у него сердито поблескивают, усы топорщатся.

— Пальто.

— Откуда?

Больше я уже не смею сердить дедушку.

— Ряса, она… от друга… — бормочу я.

Дедушкино лицо светлеет:

— Вот видишь, на таких людей всегда можно положиться. Даже в самый мороз. А хорошее пальто, теплое!.. И могут же люди себе такое позволить! Взяли да подарили. В балансе что? Дружба — она греет… А ты поблагодарил, как положено?

— Снег больно сильно мел, дедушка. Я побоялся, что наслежу в комнатах.

Может быть, сказать дедушке, что я не о его, а о своем друге говорил? Нет, не скажу. У меня теперь есть теплое пальто. На худой конец, я в нем могу и прямо на снегу переночевать.

Карнавал. Каждый день где-нибудь бал. Взрослые наряжаются, как дети накануне Андреева дня. Всем хочется хоть ненадолго стать тем, о чем они втайне мечтают. Кэте Кубашк хочется быть невестой. Она подбирает себе вуаль, надевает подвенечное платье и так идет на бал. А у маленького Препко горб на спине. Ему хочется быть таким же стройным, как все остальные парни. Он покупает маску, лихие усики и берет напрокат черный костюм. Спину он подбивает паклей, чтоб не видно было горба. Он хочет хоть ненадолго стать женихом. На балу он встречает Кэте Кубашк, наряженную невестой. Вот парочка и подобралась. Весь год Кэте и не замечала маленького Препко. А тут вдруг сразу увидела! Играет музыка, и она торжественно проходит с ним под руку по залу. Оба довольны, счастливы и веселы, пока распорядитель танцев не приказывает всем снять маски. Некоторые, перед тем как снять маску, уходят из зала. Это чтоб никто не узнал, что они хотели быть турецким султаном или танцовщицей. Но маленький Препко остался. Он щекочет свою невесту и пугает ее. Ему надо, чтоб она заговорила. Но невеста так и не проронила ни слова: она себя не выдала. Кэте Кубашк тоже сгорает от любопытства: кто этот назойливый жених, который повис у нее на руке? Все снимают маски. Кэте Кубашк фыркает, вырывается и, красная от стыда, выбегает вон. Оказывается, женихом-то ее был маленький Препко! Маленький Препко делается снова таким же грустным, как всегда.