Волк среди волков - Ханс Фаллада

Пагель сказал.

- Где?

Он сказал.

- Профессия?

Нет у него профессии.

- Адрес?

Пагель сказал.

- Есть у вас документы, удостоверяющие личность?

Документы у Пагеля были.

- Предъявите.

Пагель предъявил.

Секретарь просмотрел их. Начальник отделения тоже просмотрел их. Начальник отделения указал на что-то секретарю, и секретарь кивнул. Он не вернул Пагелю документы, а положил перед собой на стол.

- Так, - сказал секретарь, откинулся и посмотрел на Пагеля.

- Теперь приступим к вопросам... - сказал Пагель.

- Что? - рявкнул секретарь.

- Я сказал: "приступим к вопросам..." - ответил вежливо Пагель.

- Правильно, - сказал секретарь. - Приступим к вопросам...

Трудно было понять, произвела ли впечатление на обоих чиновников ирония Пагеля.

- Ваша мать проживает в Берлине?

- Как явствует из бумаг, - ответил Пагель. И подумал: "Они из меня дурака делают, либо сами они дураки. Впрочем, они безусловно дураки!"

- Вы живете не при матери?

- Как показывает прописка, я живу на Георгенкирхштрассе.

- А не при матери?

- Нет, на Георгенкирхштрассе.

- Разве не приятнее жить на Танненштрассе?

- Как на чей вкус.

- Вы с вашей матерью не в ладах?

- Немножко. (Прямая ложь была бы для Пагеля тяжела, да и дело было не настолько уж важным. Но сказать правду он просто не мог: правда повлекла бы за собой нескончаемую цепь вопросов.)

- Ваша мать, верно, не желает, чтобы вы жили вместе с ней?

- Я живу со своей подругой.

- И ваша мать этого не желает?

- Это моя подруга.

- Но не вашей матери, так? Значит, ваша мать не одобряет предполагаемой женитьбы?

Секретарь посмотрел на начальника, начальник на секретаря.

"Как они горды, что докопались до этого, - подумал Пагель. - Но они не дураки. Совсем не дураки. Просто удивительно, как им это удается, но они до всего докапываются. Мне нужно быть начеку".

- У вашей матери есть средства? - снова начал секретарь.

- У кого еще сохранились средства при инфляции? - ответил Пагель вопросом на вопрос.

- Так вы, значит, поддерживаете вашу мать? - спросил секретарь.

- Нет, - сказал Пагель сердито.

- Значит, у нее есть на что жить?

- Ясно!

- И, может быть, она вас поддерживает?

- Нет, - отрезал Пагель.

- Вы сами зарабатываете на себя?

- Да.

- И на вашу подругу?

- И на нее.

- Чем?

"Стой, стой, - подумал Пагель, - они хотят меня подловить. До них дошел какой-то слушок. Мне, конечно, ничего не будет, игра не карается. Но лучше об этом не упоминать. Петер, конечно, ничего не выдала".

- Я продаю вещи.

- Какие же вещи вы продаете?

- Например, вещи моей подруги.

- Кому продаете?

- Например, владельцу ломбарда на Гольновштрассе, некоему Фельду.

- А когда больше нечего продавать?

- Всегда находится что-нибудь еще.

Секретарь немного подумал, поднял глаза на начальника. Начальник слегка кивнул.

Секретарь взял отточенный карандаш, поставил его острием вниз, посмотрел задумчиво и выронил из рук. Потом спросил как будто между прочим:

- Ваша подруга ничего не продает?

- Нет!

- Она наверно ничего не продает?

- Ничего!

- Вам известно, что можно продавать кое-что помимо вещей?

"Что на свете, - подумал в смущении Пагель, - могла продать Петра? Почему они так идиотски спрашивают?"

Вслух же он сказал:

- Я тоже разумел под вещами не только платья и тому подобное.

- А что же, например?

- Картины.

- Картины?

- Да, картины.

- Какие же такие картины?

- Например, писанные маслом.

- Писанные маслом... Так вы художник?

- Нет... но я сын художника.

- Так, - сказал секретарь, крайне недовольный. - Вы, следовательно, продаете писанные маслом картины вашего отца. Но об этом поговорим после. Сейчас мы вернемся к вашему утверждению: фройляйн Ледиг ничего не продает?

- Ничего. Все, что мы продаем, продаю я.

- Возможно, - сказал секретарь, и боль в печени снова сильно дала себя знать; этот молодчик взял неуместный тон превосходства!

- Но возможно и то, что фройляйн Ледиг продавала кое-что за вашей спиной, причем не ставила вас в известность.

Пагель немного подумал. Он подавил все страхи, все темные тревоги, снова и снова вскипавшие в нем.

- Теоретически это возможно, - подтвердил он.

- А практически?..

- Практически нет. - Он улыбнулся. - У нас, понимаете, не так много вещей, отсутствие самой ничтожной мелочи я бы тотчас же заметил.

- Так... так... - сказал секретарь. Он посмотрел через плечо на начальника, начальник ответил на взгляд... Пагелю показалось, что у обоих в уголке глаз заиграло подобие улыбки. Его тревога, его подозрения все усиливались. Секретарь опустил веки.

- Итак, мы с вами одинаково считаем, что продавать можно не только вещи, картины, осязаемые предметы, но и... другое тоже?

Опять неясная угроза, уже еле скрытая. Что на свете могла продать Петра?

- Например?.. - спросил со злостью Вольфганг. - Я даже вообразить себе не могу, какие неосязаемые предметы продала, как хотят меня уверить, моя подруга!

- Например... - начал секретарь и снова поднял глаза на начальника отделения.

Начальник закрыл глаза и повел печальным лицом справа налево, как бы отклоняя. Пагель это отчетливо видел. Секретарь улыбнулся. Рановато, но теперь уже близко.

- Например... Это мы скоро увидим, - сказал секретарь. - Сперва еще раз вернемся к нашим вопросам. Вы, значит, показали, что добываете средства к существованию продажей картин...

- Господа! - сказал Пагель, встал и поставил стул перед собою. Он крепко обеими руками ухватился за его спинку. Он смотрел вниз, на свои руки: косточки проступали, белые, сквозь покрасневшую кожу.

- Господа! - сказал он решительно. - Вы по какой-то причине, мне неизвестной, играете со мной в кошки и мышки. Я больше не хочу! Если фройляйн Ледиг, как можно предположить, сделала какую-то глупость, то всю ответственность несу я один. Я недостаточно о ней заботился, я никогда не давал ей денег, даже есть достаточно не давал. Я за все в ответе. И поскольку возник ущерб, я ущерб возмещу. Деньги есть. - И он стал выворачивать свои карманы, бросая пачку одну за другой на стол. - Я плачу за весь причиненный ущерб, но скажите мне, наконец, что случилось...

- Деньги, много денег... - сказал секретарь и посмотрел со злостью на немыслимую, все возраставшую кучу.

Начальник отделения закрыл глаза, точно не хотел смотреть, точно это было нестерпимо для взора.

- Вот еще двести пятьдесят долларов! - вскричал Пагель, сам сызнова пораженный грандиозностью суммы. Пачку валюты он бросил на стол последней. - Я не могу представить себе такого ущерба, чтобы нынче его нельзя было этим оплатить. И я все отдам, - добавил он упрямо, - только отпустите фройляйн Ледиг сегодня же!

Он тоже уставился на деньги, на однотонные немецкие банкноты, белые или коричневатые, на радужные цвета американских.

Человек в форме впустил в дверь фрау Туман, мадам Горшок. Ее рыхлые телеса колыхались в свисающем платье. Подол, разумеется обтрепанный, все еще доходил до каблуков - в такое время, когда женщины уже носили юбки выше колен. Ее серое, дряблое, морщинистое лицо тряслось, как студень, нижняя губа отвисла и вывернулась внутренней стороной наружу.

- Слава богу, что я вовремя подоспела, господин Пагель! Как я бежала! Хлебнула бы я горя, вы бы мне, глядишь, опять подпалили квартиру, как грозились! Я бы и вовсе вовремя поспела, но, когда я шла по Гольновштрассе и ни о чем другом не думала, как все о вас и о том, как бы мне не опоздать, машина, понимаете, наскочила на лошадь. Я как стала, так и стою! Все кишки наружу, я стою и думаю: примечай, Августа! Вот, говорят, нельзя равнять скотину с человеком, но внутри у них все-таки, должно быть, большое сходство, вот я и подумала, стало быть, как возишься ты вот так со своим пузырем, а у такого овсяного мешка тоже, верно, есть пузырь...

- Значит, господин Пагель грозил поджечь квартиру, если вы не придете сейчас же сюда и не возьмете назад ваше заявление?

Но фрау Туман не поймаешь, как дурочку, она много говорит, но попробуй, к чему-нибудь придерись! Она увидела деньги на столе, уяснила себе положение вещей и сразу завела.

- Кто вам это сказал? Он мне грозил?! Этого я не говорила, так в протоколе и поставьте, господин лейтенант, а мне вы такие слова не приписывайте! Чтобы он мне грозил, когда он такой обходительный, такой любезный, господин Пагель! А заявление на него и на девушку я бы тоже не подписывала, если бы ваш человек не задурил мне голову. На то, говорит он мне, есть закон... а какой такой может быть закон, спрошу я вас, когда я все свои деньги получила сполна и ни о каком обмане и говорить не приходится. Я свое заявление должна получить назад, или вы мне ответите...

- Молчать! - гаркнул начальник, потому что робкие попытки секретаря бессильны были остановить этот словесный поток. - Выйдите, пожалуйста, на минутку за дверь, господин Пагель. Мы хотим поговорить с вашей хозяйкой с глазу на глаз...