Семь дней - Деон Мейер

– Ну, значит, вызвал нас часов на семь.

– И вы сразу поехали к нему в отель «Куллинан».

– Нет. Сначала в ресторан. Макар любит угощать.

– В какой ресторан?

– Это было давно. Мы все время ходили в разные места.

– Может, «Буэна-Виста-кафе»? На набережной Виктории и Альберта?

– Может быть. Это было давно.

– Чуть больше месяца.

– Месяц – большой срок.

– А потом вы поехали в отель?

– Да.

– В какое время?

– Часов в девять, – сказала та, что справа.

Левая уточнила:

– Или в девять тридцать?

Блондинки переглянулись, дружно пожали плечами, как будто им было все равно.

– В какой номер?

– Это было давно.

– Он был один?

– Да.

– И что потом?

– А вы как думаете? Любовь.

– С вами обеими?

Они снова синхронно пожали плечами. Купидон подумал: может, у украинцев такой обычай.

– Что это значит?

– Любовь втроем.

– Понятно. Когда вы ушли?

– На следующее утро.

– Вы оставались у него на всю ночь?

– Да.

– Да ладно! Ему уже за пятьдесят!

– Макар любит обниматься. После любви.

– Значит, вы обнимались до следующего утра?

– Любовь. Объятия. Сон.

– И он не выходил из номера?

– Нет.

– Всю ночь?

– Да.

– Сколько он вам заплатил?

– Полторы, – сказала левая.

– Каждой, – уточнила правая.

Изумленный Купидон негромко присвистнул.

– Аффонсо забирает себе тридцать процентов, – пояснила левая.

– Сволочь, – прошептала правая.

– А сколько заплатил вам Макар за то, чтобы вы подтвердили его алиби?

– Алиби? Что такое «алиби»?

47

Девять минут второго. Они поднялись на шестой этаж роскошного офисного здания на Уэст-стрит в Сандтоне и остановились у двери с табличкой «ЗИК».

Гриссел посмотрел на восемь сотрудников группы захвата: все в бронежилетах, шлемах, сапогах, со штурмовыми винтовками. Он знал, что здесь служат такие же крутые парни, как и у них в Кейптауне: спортивные, мускулистые, глаза горят от нетерпения. Они ждут только его сигнала.

Гриссел кивнул командиру, тот в свою очередь подал рукой сигнал бойцу, стоящему справа впереди, с большой цилиндрической кувалдой в руках. Тот замахнулся кувалдой и с силой ударил в закрытую дверь из дорогой скандинавской сосны.

Дверь прогнулась, полетели щепки.

Группа захвата ворвалась в офис с криками и шумом, как велел Гриссел.

Он вошел следом, выхватив из кобуры табельный пистолет.

Первой ему на глаза попалась секретарша, пожилая женщина с добродушным лицом. Увидев их, секретарша привстала из-за стола, приложив руки ко рту и вытаращив испуганные глаза.

Новый замах кувалдой – и единственная внутренняя дверь слетела с петель.

Стол Котко стоял у дальней от входа стены. Он разинул рот и инстинктивно оперся ладонями о столешницу.

Выглядел он немного старше, чем на фото, но одет был так же дорого: великолепный темный костюм, белоснежная рубашка, синий галстук. Набриолиненные волосы зачесаны назад.

Группа захвата окружила Котко, его выволокли из кресла, как велел Гриссел, бросили на ковер, надели наручники на запястья и на лодыжки.

Гриссел нагнулся и приставил к голове Котко ствол служебного Z88:

– У тебя крупные неприятности, сволочь!

– Вы не имеете права! – взвизгнул Котко, брызжа слюной.

– Да пошел ты знаешь куда, – ответил Гриссел, деловито обыскивая русского. Обнаружив в кармане пиджака мобильник, он изъял его и обернулся к командиру группы захвата: – Берите его. Быстро!

Вошел Скелет Бошиго; увидев, что происходит, он изумленно вытаращил глаза:

– Бенни, только что звонил Жираф. У нас есть ордер.

За стойкой портье в отеле «Сазерн Сан Куллинан» стояла молодая цветная красотка. Она сообщила Купидону, что второй номер, заказанный на ночь 18 января, предназначался для двоих «друзей» Котко, Федора Вазова и Льва Григорьева.

Купидон вспомнил их имена. Парочка, которую выручил Африка после пьяной драки.

– Спасибо, сестренка, – кивнул он, жалея, что у него мало времени и он не может уделить красотке больше внимания.

Он попросил вызвать к нему начальника охраны отеля. Начальник охраны оказался бывшим полицейским, толстяком с выпуклым пивным животом. Купидон сказал:

– Вижу, у вас тут всюду камеры видеонаблюдения. Вы долго храните записи?

– Восемь недель, – ответил начальник охраны.

– Охренеть! – обрадовался Купидон.

Управляющая Сандтонского отделения Первого национального банка перезвонила Мбали через двадцать минут после того, как она затребовала информацию.

– Спасибо за быстрый ответ, – поблагодарила Мбали.

– Начальство велело нам поспешить – сказали, что наши сведения могут спасти жизнь нескольким полицейским, – ответила управляющая. – Но я могу лишь сообщить вам, что фонд «Исандо-Дружба» в основном переводит деньги через Интернет. Поэтому у фонда нет отдельного консультанта. Наша система автоматически предупреждает, когда происходит перерасход средств или нарушаются правила.

– Есть ли среди ваших служащих белые мужчины, африканеры, среднего возраста, у которых имеется доступ к системе?

– Да, есть. Один или двое.

– Можно узнать, проверяли ли они «Исондо» после сентября прошлого года?

– Да, но на это понадобится время.

– Сколько?

– Минут пятнадцать.

Двадцать одна минута второго.

Гриссел сидел на заднем сиденье БМВ вместе с двумя дюжими бойцами группы захвата. Они ехали за мчащимся на полной скорости полицейским фургоном, в который посадили арестованного Котко. Обе машины следовали с включенными сиренами.

– Ну и когда же свадьба? – крикнул Зонди, обращаясь к Бошиго.

– Эх, брат, я еще веду переговоры с ее родителями!

– Ты скоро женишься, Скелет? – удивился Гриссел, который ничего об этом не знал.

– Да, Бенни. Может быть, в следующем году.

– Сколько тебе придется выложить? – спросил Зонди.

– Сто тысяч.

– Ничего себе!

– В декабре она получит диплом.

– Во столько обойдется твоя свадьба? – встревоженно спросил Гриссел.

– Нет, Бенни, это lobola, выкуп, понимаешь? – крикнул Скелет, оборачиваясь через плечо.

– Тебе придется заплатить ее родителям сто тысяч, чтобы они позволили тебе жениться на ней?

– Да. Моя будущая жена – образованная женщина.

– Фо па, – с чувством проговорил Гриссел.

– У тебя, кажется, дочка есть, да?

– Да.

– Копи денежки на свадебный прием. Мы, мужчины, платим всегда, так или иначе.

Два двадцать семь.

Полицейский участок «Сандтон» оказался уродливым двухэтажным строением из кирпича цвета хаки, со стальными ставнями на окнах, под красной цинковой крышей.

Им пришлось ждать, пока откроют ворота, потом объезжать строение с тыла. Во внутреннем дворе бойцы выскочили, отперли задние двери фургона. Следуя инструкциям Гриссела, грубо выволокли оттуда Котко и потащили в камеру. Камеры предварительного заключения тоже находились с тыльной стороны здания.

Котко, с трудом семенивший на скованных ногах, с ненавистью посмотрел на Бенни. Лицо у него побагровело.

– Тебе конец, – произнес он с сильным акцентом. – Завтра тебя выкинут с работы.

Гриссел широко улыбнулся и зашагал следом. В блоке КПЗ воняло мочой, рвотой и дезинфицирующим средством.

Котко втолкнули в первую камеру справа и посадили спиной к двери на единственный обшарпанный стул из пластика на стальной раме. Гриссел и два бойца группы захвата последовали за ним. Гриссел жестом велел своим спутникам закрыть дверь. Они громко захлопнули ее с металлическим лязгом.

Гриссел сел на матрас, брошенный на бетонную койку. Бойцы группы захвата встали по обе стороны от Бенни, нацелив штурмовые винтовки на Котко.

– Ты в полном дерьме, – сказал Гриссел.

– Да пошел ты! – ответил Котко, злобно ощерив острые зубы. Руки у него были скованы за спиной, и ему пришлось сидеть наклонившись вперед – именно так, как и нужно было Грисселу.

Он достал мобильный телефон Котко, поднял повыше.

– Ну, Макар, и кому же ты на меня нажалуешься? – спросил он, постаравшись вложить в свою интонацию как можно больше презрения. – Думаешь, ты такая важная персона? Думаешь, если ты всем платишь, если покупаешь полицейских и политиков, мы тебя не тронем? Ты ошибаешься. Сейчас я расскажу тебе, как я намерен поступить. Через… – Он посмотрел на часы, увидел, что сейчас без девятнадцати два. – Через сорок пять минут я созову пресс-конференцию и объявлю, что арестовал тебя. А потом расскажу представителям СМИ, кто ты та кой на самом деле. Сволочь, двинутый ублюдок, который любит пытать задержанных штыком…

Он заметил, как Котко прищурился от удивления.

– Ты дешевка, русский гангстер, такой отвратительный, что женщины тебя не любят, поэтому тебе приходится платить проституткам…

– Да пошел ты! – Котко рванулся со стула, желая наброситься на Гриссела. Жилы у него на руках, скованных наручниками, набухли, лицо побагровело. Бойцы из группы захвата грубо толкнули его назад дулами винтовок.