Пробуждение сердца - Пейдж Брэнтли

Новый дом все больше интересовал Санчу. От брата Малкома она узнала о далеком прошлом этих мест и о римских легионерах, которые некогда завладели не только Севером, но большей частью Англии.

– На этом самом месте, – сообщил ей брат Малком, – стоял дом, построенный римлянами. Каменные строения аббатства и замок почти такие же старые, как древняя стена, сложенная завоевателями.

Брат Малком с удовольствием рассказывал о славном прошлом, живописуя деяния великих героев старины. Но больше всего ее восхитил рассказ о древней стене. Она решила, что обязательно увидит ее. Хью уговорить ничего не стоило, ибо стояло благодатное лето, и он был влюблен в нее; для него не было прекрасней и соблазнительней картины, чем его молодая жена, скачущая верхом по вересковым пустошам или собирающая цветы на лугу.

Они выехали рано утром, когда было еще свежо и мерцающая даль манила обещанием приключения. Через несколько часов они наконец приблизились к цели путешествия и, переведя лошадей на шаг, стали подниматься по склону высохшего луга. Луг перешел в пустошь, сплошь заросшую коровяком, высоким и прямым, словно свечи, с широкими сине-зелеными листьями и золотистыми цветами.

Было тепло и солнечно. Поля колышущейся под ветерком пшеницы и фермы под соломенными крышами напоминали миниатюру из рукописной Библии. Они миновали зеленую поляну и выехали к пустоши, покрытой зарослями вереска, утесника и цветущего ракитника. Через несколько минут всадники спешились и повели лошадей в поводу.

До этого момента Санча с Хью разговаривали мало и лишь о том, что видели по дороге: зайце, выскочившем прямо из-под копыт лошади, птичьем гнезде в зарослях утесника и куманики, в котором лежало четыре яйца, о бабочках, порхавших как облако, над ракитником, усыпанном желтыми цветами.

Последнее время Санча редко думала о прошлом и своей маленькой Мадам. Но тем утром она натолкнулась на рослую рыжеволосую девушку, работающую на кухне, одну из внучек Моры. Девушка громко жаловалась, что Донел бросил ее ради другой, ее кузины. Девушка изливала свое горе всем, кто желал ее слушать, сетуя, что у нее больше не будет мужчины, как сказала святая Агнесса.

При упоминании святой Агнессы прошлое вновь живо встало перед Санчей, и она не могла не думать о нем.

– Ты знаешь историю святой Агнессы? – спросила она Хью, когда они шли через заросли ракитника. Солнце золотило его волосы, и голова мужа была того же цвета, что и цветущий кустарник.

– Признаюсь тебе, не знаю.

– Она была красавицей, происходила из аристократической семьи и предпочла умереть, когда ее хотели выдать замуж против желания.

Он улыбнулся ей. Тень неуверенности мелькнула в его глазах, но голос не выдал его.

– К счастью, ты не придерживалась столь крайних убеждений.

– Чего нельзя было сказать о Мадам, – проговорила Санча, шагая с опущенной головой.

Бабочка пролетела перед ней, едва не коснувшись лица крыльями с оранжевой каймой. Нахмурив черные брови, Санча взглянула на Хью.

– Год назад, в канун дня святой Агнессы, мы были в Соннинг-хилле. Король Ричард редко приезжал туда, а Мадам, ну, она уже была в том возрасте, когда… – Санча запнулась, подыскивая подходящие слова.

– Когда начинают понимать, что значит быть замужней женщиной, – пришел на помощь Хью.

– Думаю, да. Она жаждала быть все время с Ричардом. Но он появлялся лишь изредка. Когда я видела их вместе, мне иногда казалось, что он тяготится ее полудетской любовью. В те несколько раз, когда он приезжал в Соннинг-хилл, он привозил с собой столько фавориток, актеров и музыкантов, что всем становилось неловко. Устраивалось что-то вроде карнавала. О, конечно, было весело от дурачеств лицедеев, от музыки. Но подобные празднества не радовали Мадам. Она хотела, чтобы Ричард принадлежал ей одной.

Санча минуту помолчала, шагая рядом со своей лошадкой.

– Мне думается, она боялась за себя и за Ричарда. А в канун дня святой Агнессы мы постились, даже ни разу не пригубили вина. Потом в ту ночь ночей мы отправились в часовню молиться. И там Мадам дала обет, что у нее не будет другого мужа, кроме Ричарда. Что она, как святая Агнесса, предпочтет могилу новому замужеству. И после этого она поклялась нам, мне, Мари и Алине, что ни одну из нас не выдадут замуж против нашей воли. Вот почему я не могла поверить, что она дала согласие на наш брак.

– Может быть, она думала, что так тебе будет лучше? Ты была очень больна, когда твои подруги фрейлины пришли навестить тебя.

– Мари и Алина? – удивилась Санча. – Они навещали меня, когда я была больна?

– Разве ты не помнишь этого?

– Нет, совершенно не помню.

– Они приходили, разговаривали с тобой, пытались добиться хоть слова в ответ, – нехотя сказал он, не желая портить эти мгновения неприятными воспоминаниями. – Похоже, ты не узнавала их.

– А ты, ты был там тогда?

– Был.

– Ты считаешь, что я по-прежнему больна? – испытующе взглянула на него Санча.

– На мой взгляд, ты так же прекрасна и свежа, как этот летний день.

– Но ты не можешь видеть, что творится у меня в голове, – возразила она.

– А если б мог? – шутливо спросил он. – Что бы я там увидел, разноцветные перья или имбирные пряники?

Она улыбнулась, и на щеках у нее заиграли ямочки.

– Радуйся, что не латинские стихи, не то тебе пришлось бы туго.

– Вижу, я пред тобой в вечном долгу, – рассмеялся Хью.

Вскоре они поднялись на вершину холма.

– Смотри! Видишь! Вон там! – Хью показал на неровную линию серых камней, пересекавшую вересковую пустошь. – Это и есть римская стена.

Он подсадил ее на лошадь, потом, взяв поводья своего коня, вдел ногу в стремя. Они галопом поскакали к древнему укреплению.

Санча направила свою маленькую лошадку вдоль огромных замшелых камней, потом повернула и поскакала обратно. Хью уже спешился. Он поймал ее лошадь за уздечку и, обняв Санчу за талию, помог спуститься на землю.

Санча, прищурясь, посмотрела на извилистую линию стены, теряющуюся вдали, потом медленно перевела критический взгляд на камни перед ней.

– Не слишком впечатляет, – заключила она.

– Что ж, – не стал спорить Хью, – наверно, это не самая высокая стена на свете и не самая крепкая. Но как подумаешь, что она простирается на многие десятки лиг – мне говорили, на семьдесят, – и что стоит она со времен Цезаря, то начинаешь думать иначе.

– Но она совсем не такая, как я ожидала. Я думала, она огромная. – Санча широко развела руки, показывая, какой она представляла себе стену. Когда она оглянулась, Хью беззвучно смеялся. – Что я сказала такого смешного? – капризно спросила она и тоже улыбнулась.