Попаданка прибыла! - Юлия Викторовна Меллер

Так что права Фроша, нужны помощницы, как в дом, так и в теплицу. Да ещё надо бы отдельно кухарку брать, а то вечером приходит ужинать Лель, Савр и обязательно кто-нибудь ещё по приглашению Радомила. А Савр уже не раз спрашивал, предусмотрены ли для него покои в пристройке. Не хочет парень жить в тереме.

— Хорошо, подбирай помощниц, — дала своё согласие Ульяна и грозно постучала по ящикам с мылом, показывая, что им тут не место. И кстати, ящики в княжестве стоили дорого. Корявый лес не годился на древесину, а в долине отродясь не было деревьев. Единственное, что было доступно жителям княжества, так это кустарник вблизи холодных земель, правда, сейчас его там не осталось.

Ульяна очень надеялась, что в этом году стужа отступит, но что люди увидят? Оживёт ли земля после долгой зимы? Взойдут ли травы? Очнутся ли от заморозков хотя бы семена сорняков? Дадут ли новые ростки корни погибших кустарников? А корявый лес? Он давал много какой-то особенной смолы, которую продавали в другие страны, но что осталось от него? Придется расчищать территорию и сажать новый лес. А какой? Подумать надо.

— Так я мигом! — радостно встрепенулась Фроша в ответ на разрешение брать помощниц.

А Ульяна передумала посвящать день домашним хлопотам. Надо напомнить Радомилу, что пора выезжать ко льдам и заодно пристрожить ухаживающих за пострадавшими людьми в роковую ночь. Поначалу многие помогали с рвением, а потом только знахарки остались.

Страдальцы исхудали, едва живы, но живы. Никто не верил, что они долго продержатся, но видимо правильный уход и зелёные кристаллы помогли.

Уля о своих камешках вспомнила на следующий день после трагедии. Их оставалось немного, но надо было попробовать вернуть людей к жизни. В тереме все затаив дыхание смотрели, как вспыхивают кристаллы, а тела несчастных впитывают свет, но исцеления не случилось. И всё же, Ульяна продолжала приносить кристаллы и класть их на грудь, голову или другие части тела, дожидалась вспышки и вздыхая, уходила.

Вскоре все поняли, что природная магия помогает сохранять тела, напитывая их силой, но чтобы изгнать тьму требовалось что-то другое. Люди с уверенностью говорили, что свет Хорса исцеляет. Ульяна не очень верила в ультрафиолет или другие лучи солнца, но зато она верила в целительские кристаллы. Уж если её зелёненькие творят чудеса, то целительские просто обязаны справляться со всеми бедами. А для этого требовалось найти потенциального целителя и ехать во льды.

Поэтому она с волнением смотрела на перелётных птиц. Теперь у пострадавших есть шанс: или Хорс своим светом поможет, или Ульяна всё-таки раздобудет целительские кристаллы. Время неопределённости подошло к концу.

Она отобрала около сотни разных людей, которых намеревается вести в место роста кристаллов, и кто-нибудь обязательно сможет взять их в руки. Не может быть, что она не права!

Облачившись в привычную одежду, она поспешила к терему. Там Уля надеялась застать Радомила или узнать, куда он отправился. Фроша пошла вместе с ней, сказав, что приметила для постоянной работы в теплице девчонку из сирот.

— С дороги! Посторонись! — заорал позади них погонщик.

Фроша потянула за рукав княгинюшку, чтобы пропустить упряжку воков.

— Целый обоз, — недовольно проворчала она, вытягивая шею, чтобы разглядеть хозяина почти десятка саней. — Это кто ж собрался в чужие земли? Не князь ли?

— Не болтай глупости, — шикнула на Фрошу Ульяна.

— И то верно, когда князь куда собирается, то все об этом знают.

Закутанная в меха фигура в санях привстала, ткнула палкой в погонщика, и сани остановились как раз возле Ульяны с Фрошей.

— Светлого дня тебе княгиня! — насмешливо поприветствовала фигура женским голосом и, скинув огромную дорожную шубу, с превосходством посмотрела на остановившихся у обочины женщин.

— И тебе светлого дня, — узнав в сударыне мать Таяны, ответила Ульяна.

С той самой ночи о ней ничего не было слышно. Говорили, что глава семьи запер её и не выпускал со двора, но были и те, кто баял, что она сама заперлась и не желала ни с кем общаться. И то не диво было, ведь дети её набедокурили и сгинули. А тут вот куда-то собралась, да с вещами!

Женщина смотрела с высоты саней, и видно было, что её распирает от самодовольства. Ульяна непонимающе переглянулась с Фрошей и та недоуменно пожала плечами. Все Бобровичи сидели тише воды ниже травы, а эта вылезла на свет божий и сияет. Тут вдруг на небе проглянул Хорс и осветил улочку тёплыми лучами.

— Вот!!! — неожиданно возопила Бобровичиха, подняв руку вверх. — Это знак, что у моей доченьки всё сложится!

«Да она никак умом тронулась», — подумала Ульяна.

— Жива она! Жива!

— Не может быть! — живо отреагировала Фроша. — Ты ж сама кричала, что сгинут кровиночки твои!

— Сына я потеряла, — тень скорби легла на лицо женщины, но она тут же согнала её, воскликнув: — Таянка послание передала. Нашла она повелителя и предстала перед ним, — громко, чтобы все слышали, объявила женщина. — Он был поражён её красотой и смелостью. Не всякая девица решится отвергнуть своего князя ради любви к другому. Повелитель приблизил мою дочь к себе. Теперь кровиночке моей нужны красивые одежды. Вот я и собрала ей вещи.

— Так вроде повелитель выбрал Белолику? — косясь на Ульяну, возразила Фроша.

— Пф, — засмеялась мать Таяны. — Старой клуше не тягаться с моей дочерью! — а потом она звонко рассмеялась и громко крикнула погонщику: — Гони! Опротивело мне тут!

Ульяна смотрела вслед саням и переваривала новости. Она никак не ожидала, что ловушка с повелителем будет иметь продолжение.

— Белолику старой клушей обозвала, а сама старше её лет на пять, — фыркнула Фроша. — И повелитель тот не молод. Как бы не в дедушки годился Таянке.

— Так может, она претендует на сына повелителя?

— Малы у него сыны. Старшие в боях сгинули, не успев даже внуков наплодить, а младшие ещё под стол пешком ходят.

Ульяна лишь брови приподняла, выражая своё удивление. Ей было непонятно, откуда Фрошка всё знает. Уже не в первый раз она слышала от помощницы заграничные новости житейского плана, но не относилась к ним с должным вниманием, а ведь наверняка и о ней болтают?

— Фроша, а обо мне что люди говорят?

— Да разное,