Кембрийский период - Владимир Коваленко

Покинули ипподром. Стража с интересом следит, как Немайн целится в каменный бруствер… Искры! Крепостная стена — не без щербин — сдержала даже выстрел в упор. Зато ворота удалось пробить насквозь. Хотя самим створкам это не слишком повредило, защитникам города пролетающие сквозь ворота стрелы явно не должны доставлять радость.

А с колесничным копьем управлялась Анна. И здесь обретенная плавность хода сыграла роль. Неприятельский всадник, догнав колесницу — что обычно невозможно, оказывался не перед небоеспособным пехотинцем-десантником, обеими руками вцепившимся в бортики, а перед жалом наведенного на него копья. Либо, на худой конец, перед посохом Немайн.

А откладывать поход стало нельзя. Король получил несколько жалоб на похищение девиц. Терпение кланов истощалось, но и подкрепления королевскому отряду с холмов спустились достойные — под два десятка серьезных воинов, хороших и в конном, и в пешем бою. Пусть и не ученых сарматским лучным хитростям. Но дротики да копья тоже хорошее оружие. Чего еще ждать? Сэр Эдгар отдал приказ — и собранная загодя армия ушла из столицы тихо и буднично, опасаясь сглазить победу. Что некоторых очень разочаровало еще с вечера.

Тристан, например, ожидал увидеть на голове Немайн чего-нибудь с крылышками или рогами — как у норманнского вождя или древних героев. На худой конец, примирился бы с римским продольным гребнем или валлийским плюмажем из крашеного в красный цвет конского волоса. И очень разочаровался, увидев на Немайн обыкновенный рыцарский шлем. Тот же, что на испытаниях. Типовой. И даже купленный в оружейной лавке, а не заказанный у Лорна. Полоски железа накрест, оголовье, сверху кожа. И это все?

— Хоть бы личину сделала, — заметил он, — и красиво, и защита. Большая, чем нащечники.

— Заведу парадный шлем — сделаю с личиной, — согласилась Немайн, — а для боя, чем неприметнее, тем лучше. Воины не будут путать простую ополченку с командирами.

На словах "простая ополченка" Тристан громко и возмущенно фыркнул. Боевая колесница, два дружинника-варвара. Вполне достойно для благородной воительницы. Даже для младшей дочери хозяина заезжего дома — хотя такие-то в походы обычно и не ходят. Их дело — трактир оборонять. Обычный же рыцарь довольствуется учеником-оруженосцем или парой легких всадников, наполовину слуг, наполовину товарищей. И пусть норманны — всадники номинальные, драться будут пеше, но уж легкими-то их не назовешь.

— Почему ты не хочешь взять меня в поход? Братья становились оруженосцами в четырнадцать лет — и тогда были меньше и слабее рыцарей настолько же, насколько я мельче и слабее тебя.

Вот и обучай таких вычислению пропорций.

— Моим оруженосцем может быть только девочка.

— Почему это?

— Ну подумай… Могу даже притчу в стихах рассказать. — Клирик мысленно извинился перед Киплингом.

Я отошла сделать это не там же, где вся солдатня.И лучник саксонский меня на тот свет отправил.Я думаю, вы не правы, высмеивая меня.Погибшую, не нарушив приличия правил.

Тристан засмеялся. Немайн улыбнулась в ответ.

— Ты хочешь сказать, она тебя в это время щитом прикрывать будет?

— А я ее. От стрел, пуль и нескромных взглядов. А заодно спать в одной палатке, трястись весь день бок о бок…

— Но норманнов ты берешь.

— Они воины. Хорошие воины. А тебе нужно еще многому учиться. Не волнуйся. На твой век битв хватит. Успеют надоесть.

— Братьям не надоели.

— А ты у кого постарше спроси. У Лорна. У Дэффида. У сэра Эдгара даже.

— И особенно у сэра Олдингара!

Да, этому лубок еще не скоро снимут. Нога не рука, срастается дольше.

— Особенно… Я тоже, видишь, не избежала. Ну свидимся.

Хоть с мальчишкой можно без обнимок! Сестры чуть не задушили. Ну приятно. Но захотелось остаться. И спать. А почему нет? Колесница идет медленно, римская дорога ровная, а рессоры перетягивать еще не скоро… Немайн поерзала-поерзала, да и засопела. Тихонько и очень заразительно…

Клирик хорошо знал эту ложу. Почему не партер? Уходить не так удобно. И потому, что партер дороговато выкупать целиком.

Против обыкновения, Клирик был один. Хотя как раз переживал высший миг романа с очаровательной блондинкой, ради которой собирался вновь окунуться в подзабытый со студенческих времен мир сетевых ролевых игр. Но иногда мужчине требуется рядом не заботливый щебет женской ласки и даже не молчаливая надежность друга, а всего-навсего — пустые кресла по всей ложе и предвкушение знакомого чуда.

Знакомого, да. Клирик слушал эту оперу не в первый раз, и не в десятый. В пятидесятый было б вернее, а если добавить записи, которые ему присылали знакомые изо всех уголков земного шара, выходило, что и в тысячный. Впрочем, вся опера, знакомая наизусть, волновала его слабо. Он ждал любимых арий как откровения.

Увы, иногда самые невинные капризы, причем оплаченные едва ли не месяцем любимого, восхитительного, но все-таки утомительного и нервного труда, оказываются испорчены грубостью окружающего мира. На секунду Клирик остро пожалел, что не отдал еще двух недель за присутствие у дверей ложи хорошо проплаченного охранника. А лучше нескольких. Потому что через одного эта харя могла и пройти… Затем сообразил, что на разговор у него не менее десяти минут, и успокоился. Пока пели неинтересное.

— Я, кажется, просил и предупреждал, чтобы меня не беспокоили. И именно поэтому снял ложу, — бросил, не повернув головы. — Потому предупреждаю: у вас минута. В чем дело?

Слушал ровно минуту. Не потому, что обладал точным чувством времени. Просто давно определял по музыке хронометраж спектакля. Тогда — в реальности — Клирик позволил себя уговорить, и самолет потащил его в Канберру. Спасать Тасманийский туннель. Но во сне…

— Я вас предупреждал. Предупреждал, что этот день у меня занят, — сообщил он наконец. — Упущенную выгоду, если желаете, отнесите на мой опцион.

Вошедший позеленел. Лицо приняло цвет пиджака. Что ж, приличные люди в зеленых пиджаках — тем более в клетку — в оперу не ходят. И это — замгенерального… Увы, поветрие пятницы как дня неофициальной одежды, захлестнуло даже самые высокие скалы. То, что было задумано как облегчение дресс-кода, привело к формированию дополнительного делового костюма — пятничного. Соблюдение корпоративного правила пытались навязать и Клирику. Тот, разумеется, явился в спецовке, нарочито перепачканной мелом. Причем сначала хотел вымазаться в масле, но вовремя вспомнил, что для многих сотрудников стоимость пятничного костюма ощутима.

— Но…

— Если вследствие нашего разговора генеральный вас уволит, отлично. Я рекомендовал бы ему не заполнять вакансию. Большое количество заместителей часто принимают за свидетельство некомпетентности.

— Хм. Хотел бы я знать, почему мне сейчас смешно? Хотя я должен чувствовать раздражение?

— Это оттого, что я кругом не прав, — объяснил Клирик, — но сейчас я склонен наслаждаться прекрасным. И поступать склонен не правильно, а красиво.

— Там же люди…

— Вешать мне лапшу не надо! Людей в туннеле мало, и для их спасения совсем не необходим я. Говорим люди, подразумеваем оборудование, а? В первую очередь щиты… Кстати, время выходит.

— Генеральный вас весьма ценит, но с моей колокольни — так нам нужны исполнители, а не капризные примадонны!

— Хлестко сказано. Но учитесь ладить с хорошими специалистами. Подумаешь, примадонна. В хороших театрах укрощают или терпят. А вы чем лучше? Укрощать меня не вам, так извольте терпеть… И учтите, если вы будете присутствовать в ложе через минуту, я не продлю контракт. И так работаю на концерн из патриотизма, который подобные вам именуют квасным, в то время как разумные корпорации давно предлагают мне неограниченные опционы. Так и передайте генеральному. Слово в слово. А не ссылкой на очередное сумасбродство примадонны. А теперь вон отсюда.

Замгенерального стушевался. Увы, покой был недолгим. Нет, право, в следующий раз без четверки плечистых молодцов при белых галстуках в оперу ни ногой. Даже во сне. Теперь выпроваживай новое явление. И совершенно незнакомое. Этот-то что забыл? Выглядит приличным человеком. Очень пожилым и очень старомодным. Который в оперу изволит хаживать во фраке с белым галстуком.

— Браво! Впервые за долгое время встречаю хотя б кого-то не просто похожего на "старого русского", но и способного укоротить «нового». Как я вас понимаю!

Немецкий со знакомым торопливым, подчас глотающим звуки акцентом. Южная Франция? Балканы? Тироль?

— В таком случае вы немедленно уйдете.

— О, да. Но непременно вернусь…

Что ж, главное Клирику не испортили. Даже оставили последние минуты на ожидание чуда — которое никогда не наступает до конца. Знакомая ария оставила Клирика восторженным и немного пустым. Это было правильно. Это было почти самое то. Почти. Впрочем, взлелеять смутное удовольствие критикана не удалось. За спиной деликатно прокашлялись.