Пресвитерианцы. Первый поход - Василий Кленин

— Умеешь молиться, О? — спросил старик у слуги; тот быстро кивнул. — Ну, тогда молись.

— О чем?

— Чтобы на нас в дороге не напали. Да чтобы угилев замок до нашего прихода не захватили.

И перепуганный Гванук принялся старательно молиться.

Глава 23

— Сук вернулся!

— Зови!

В верхнюю комнату влетел разгоряченный командир конников — теперь уже почти полной роты настоящих конников на лошадях.

— Ну? — требовательно спросил Ли Чжонму. — Добыл?

— Да, сиятельный! На этот раз никто не мешал. Только крестьяне тут такие бедные — взять толком нечего. Даже поделиться хочется. С целой деревни собрал почти три камани риса (более 500 кг — прим. автора), немного сои. И вот!

Довольный Монгол поставил перед главнокомандующим плетеную корзинку с продолговатыми клубнями.

— Что это?

— Имо! — улыбнулся Чхве Сук. — Уже вареные. Вкуснятина!

— Ладно, иди, — кисло улыбнулся Ли Чжонму.

Потом потянулся к рассыпчатому клубню, но передумал и снова вернулся глазами к карте острова Тиндэй, которая была расстелена прямо на полу. Манера ниппонцев (даже богатых) обходиться без сидений и нормальных столов раздражала, но где найти нормальную мебель?

Ли Чжонму вообще многое в замке не нравилось.

«Я готов был терпеть неудобства на нищей Цусиме, — ворчал он, прихлебывая зеленый чай. — Но здесь! Но в замке!».

Замок-ямадзиро, кстати, ему тоже совершенно не понравился. Гванука очень впечатлила высокая покатая земляная насыпь на многие сотни шагов по периметру. Огромный труд был вложен в это. Наверх вело всего две узких каменных лестницы. И там, наверху был еще не сам замок, а только первый уровень — курува. Площадка была совсем пустой и огорожена вкопанными бамбуковыми столбиками с перекладинами.

«Это даже не стены! — недоумевал Ли Чжонму. — Даже не деревянные стены».

«Ниппонцы прикладывают сюда свои дощатые тяжелые щиты — и стреляют из-за них» — пояснил Угиль.

От курумо к сердцу ямадзиро вел узенький земляной мост. Вел, практически над пропастью, потому что основная площадка замка была еще выше курувы, и вокруг нее был выкопан сухой ров карабори. Мостик заканчивался внушительными деревянными воротами, над которыми нависал… как будто, небольшой корабль — это была защищенная площадка для стрелков, с бортами и дощатой крышей. По бокам от ворот виднелись деревянные вышки мономи. Довольно легкие, но в каждой могли поместиться по пять-шесть лучников.

«У них кругом камень, — изумлялся генерал Ли. — А они всё из дерева строят».

Но в итоге он признал, что брать такую крепость весьма непросто.

Постройки внутри ямадзиро тоже были из дерева, но добротные. Правда, для почти двух тысяч чосонцев тесновато. На совете было принято решение построить временные навесы на нижней площадке — курумо — и вывести туда один полк.

Добравшись до спокойной жизни, Ли Чжонму тут же начал переустраивать свою армию. Полк Головорезов он сократил до четырех полных рот, а излишки забрал в свой личный отряд «конников», доведя его до 120 человек. Чхве Сук стал полноценным ротавачаной, но на совет его приглашали, как полковника. Почти всю имеющуюся тяжелую пехоту и лучников генерал ввел в полк Стены, даже часть моряков туда передал. Теперь у Ли Сунмона было пять рот: три — щитоносцев и две — лучников.

Дубовый полк Хван Сана состоял из неполных трех рот, по сотне человек в каждой. Ли Чжонму, кстати, совершил очень странное: через пару дней жизни в замке он предложил пленным ниппонцам поступить к нему на службу. И пара десятков согласились! Их тоже отдали в Дубовый полк, лишь двоих, самых смышленых и знающих грамоту главнокомандующий забрал к себе в штаб — к писарям и переводчикам. Полк Дуба временно вооружили трофейными копьями-яри и длинными луками (тем, кто имел хоть какой-то навык) — но генерал Ли постоянно требовал от Хвана проводить учения с дубинами (дубины для этого нашли быстро).

Последний полк — Пса — впитал в себя все остатки. У огнестрельщика Чахуна имелись две исправных пушки, которые установили по бокам от ворот, нацеленными на земляной мостик. Укрыли большими корзинами с землей, так что позиция получилась крайне удобная. Правда, ядер, а главное — пороха — оставалось всего-ничего. Полковник Чахун с утра до вечера натаскивал новых канониров, ибо у него даже на два расчета людей не хватало. Также в его полк была приписана почти полная рота матросов во главе с Белым Куем. И все крестьяне-мастера, которых оставалось меньше полусотни: плотники, плетельщики, кузнецы. По высшему закону несправедливости — ни одного литейщика а берегу найти не удалось.

Благодаря замку чосонцы смогли выдохнуть и заняться собой. Полки переформировывались, бойцы вооружались, воины подгоняли захваченные доспехи, даже что-то делали из подручных материалов. Правда, очень быстро обострилась проблема с пропитанием. Чосонцы отошли от моря — и это лишало их богатейшего источника еды. Зато оказалось, что в горах просто прорва кабанов! Первые охоты оказались столь успешными, что мяса хватило практически на всю армию.

«И почему тут такой непуганный зверь?» — изумлялся Ли Чжонму.

«Они же здесь Будду почитают, наравне со своими ками, — пояснил шустрый переводчик. — А Будда им не велит живое убивать и есть. Ну, рыбу там или фазана — еще можно, а вот оленя или кабана — уже не смей!».

«Бедняги» — только и вздохнул старый генерал.

Все, конечно, понимали, что на две тысячи человек никаких кабанов не хватит. Перебьют их лучники из полка Стены за несколько дней. Правда, и перебить не дали. Вскоре, в низинах появились всадники с длинными луками. Может, те же, а может и другие — непонятно. Самураи обложили тропы, выводящие с гор, и стали караулить чосонцев. Первые сорок человек попались и полегли полностью: воинов отправили вниз, рубить лес. Самураи налетели внезапно и перебили практически всех — только шестеро добрались до ямадзиро. Ли Сунмон через пару дней отыгрался: спустил с гор «приманку», которая завела конный отряд в лощину, где половина полегла под стрелами его лучников.

Как раз после этого случая вся «конница», наконец, обрела лошадей, и у армии Ли Чжонму появилась почти целая рота всадников. Именно они и начали устраивать набеги на деревни с целью добычи пропитания. Каждый раз, посылая их, старый генерал вздыхал.

Вот и сейчас он, несмотря на успех и добытое для армии пропитание, сидел совсем невеселый.

— Сиятельный, что тебя гложет? — спросил Гванук, усаживаясь на циновку