Теранезия - Грег Иган

Грант положила руку ему на плечи и торжественно сказала:

— Я не должна была бросать тебя. Это был глупый поступок и мне действительно очень жаль. Мы больше не будем разделяться.

Обратный путь вдоль берега оказался намного легче, чем через джунгли. Они проплыли в кристальной чистой воде, мимо узкого залива, ведущего к мангровым болотам, у внутренней кромки рифа, где им, по крайней мере, было бы видно любого приближающегося хищника. Но, несмотря на огромное количество рыбы, они преодолели этот участок пути беспрепятственно — по-видимому, болота и леса казались хищникам более привлекательными охотничьими угодьями.

Когда они снова брели вдоль пляжа, Прабир рассказал Грант историю Субхи о рыбаках.

— Это может значить все, что угодно, — сказала она. — Возможно, они приготовили блюдо из каких-то растений, которые привыкли считать безопасными, а оказалось, что те стали вырабатывать какой-то новый защитный токсин.

— Ага.

Похоже, это и есть самое простое объяснение. И если эти люди умерли в муках, будучи в состоянии психоза и страдая галлюцинациями, то этого вполне достаточно, чтобы подтвердить наличие духов. Прабиру хотелось бы иметь возможность расспросить еще кого-нибудь об инциденте, но у них не было времени смотаться на острова Кай, чтобы охотиться на заслуживающих доверия свидетелей события, о котором даже говорить никто не хотел.

— Расскажи мне о работе своих родителей, — сказала Грант.

Прабир вкратце обрисовал события, которые привели Радху и Радженду на остров. Он уже очень давно не обсуждал это ни с кем, кроме Мадхузре и, слушая, как он предает ее — доверяя незнакомке семейную историю, чтобы не дать Мадхузре самой воспользоваться ею — чувствовал себя намного хуже, чем ожидал. Но Грант выполнила свою часть сделки, и у него не было никаких оснований считать, что родители могли захотеть сохранить что-то из этого в тайне.

— Ты можешь описать бабочек?

— Они имели черно-зеленую окраску. Изумрудно-зеленую. Еще был узор, своего рода концентрическая разметка, похожая на пару глаз. Они были довольно большими: каждое крыло размером с руку взрослого человека. Что-то там еще было насчет вен в крыльях и расположения гениталий, чему родители придавали большое значение, но подробностей я не помню.

— Ты сможешь опознать другие стадии? Яйца, личинки, куколки?

Прабир представил себе, будто стадия за стадией выстроились у него перед глазами. Он был в домике бабочек всего один раз: ночью, в темноте. Но перед его внутренним взором всплыло содержимое всех клеток. Покрытая шипами, издающая шипение личинка. Оранжево-зеленая, похожая на гнилой фрукт, куколка.

— Я не уверен.

Это прозвучало, будто со злостью брошенное «отстаньте от меня».

Грант повернулась и взглянула на него, удивленная его тоном.

— Просто их, возможно, будет собрать проще, чем взрослых особей. Но, если ты не можешь вспомнить, то это отнюдь не конец света.

Они добрались до корабля сразу после полудня. Прабир распаковал образцы, которые он собрал по дороге к болоту, и, хотя питон испортил половину контейнеров с образцами крови, вчерашнее утро можно было считать не полностью потерянным.

У Грант не возникло проблем с нахождением острова на карте, по указаниям, которые он ей дал и она попросила Прабира проверить. Он провел пальцем по безликому набору контуров на экране — эху спутникового сигнала, перемолотому через миллиарды вычислений, чтобы сформировать изображение, которое человек смог бы нанести на карту, потратив как минимум месяц упорного труда.

— Это она. Это Теранезия, — сказал Прабир.

Грант улыбнулась.

— Ты и впрямь так ее назвал?

— Ага. Ну, я придумал это название и родители согласились с ним. Но это никак не было связано с бабочками — уже примерно через неделю мне было невыносимо скучно с ними. Я уделял не слишком много внимания настоящим животным — я придумывал своих собственных. Монстров, которые поедали детей и гонялись за нами по острову, но так никогда и не смогли поймать.

— Ах, у всех есть нечто подобное.

— Правда? В Калькутте их у меня никогда не было. Там не было места.

— Я собрала весьма неплохой бестиарий, — сказала Грант, — в лестничном колодце двенадцатиэтажного дома. Не то, чтобы я была вне конкуренции: один из моих идиотов братьев попытался присвоить дому некое подобие многоуровневой метафизической структуры — наполненной эфирными сущностями разного духовного уровня, вроде как в ущербной космологии Дорис Лессинг или Клайва Льюиса — но, даже если его друзья и соглашались с этим, я знала, что все это дерьмо. Все его маленькие демоны и ангелы постоянно воевали и плели политические интриги, так что у них, похоже, не оставалось времени на еду и секс.

— А у вас были проблемы с привлечением такого количества верующих в мир половой охоты хищников?

Она кивнула с несчастным видом.

— У меня там были даже навозные жуки-гермафродиты, но все плевать хотели. Это было так несправедливо.

Грант запрограммировала автопилот и двигатели плавно заработали. Корабль сделал круг, чтобы обогнуть рифы и встал на безопасный путь, определенный во время прибытия.

Пока корабль огибал берег и направлялся в открытое море, Прабир стоял на палубе рядом с носом, ожидая, когда на горизонте появится вершина вулкана. Но он находился еще слишком далеко, чтобы при своих размерах как-то выделиться из тумана.

Подошла Грант.

— Ну, кого ты хочешь видеть исполнителем твоей роли в фильме?

Прабир съежился от досады.

— Я что, действительно предлагал продать права на экранизацию? Мне казалось, эту часть разговора я выдумал. А вы не можете просто выпустить одеколон, как это делают физики?

— Это оттого, что у них нет ничего, стоящего съемок. Кроме того, я думаю, они больше зарабатывают как доноры спермы. — Она посмотрела на Прабира оценивающим взглядом. — Кто-нибудь из братьев Капур более чем сгодится.

— Я весьма польщен, но сомневаюсь, что кто-нибудь из них будет готов взяться за эту роль.

— Почему же? — растерянно улыбнулась Грант.

— Неважно. Не берите в голову. А что насчет вас?

— О, безусловно, Лара Крофт.

Она принесла с собой пару биноклей и сейчас подняла их на уровень горизонта.

— Я уже вижу его, — объявила она, спустя несколько секунд. — Хочешь взглянуть?

Горло Прабира наполнилось чем-то кислым. Он все еще был не готов. Но ведь возвращаются все: на поля сражений, в концлагеря, в места, в тысячу раз худшие, чем это. Как, несомненно, Сабхи в свою потерянную деревню. Каждый кусок земли, каждый участок моря — это кладбище для кого-то. И Прабир не был особенным.