Золотая лихорадка - Густав Эмар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Граф Луи, сбитый с толку наглостью своего собеседника, лицо которого оставалось таким же спокойным и голос звучал так же твердо, чувствовал, как кровь невольно закипает у него в жилах.
— Признаюсь, я совершенно не понимаю вас.
— Не может быть!
— Клянусь честью! И самым откровенным образом прошу объяснить мне, что происходит, потому что, уверяю вас, я брожу как в потемках и просто-напросто начинаю теряться!
— А между тем все зависит только от вас.
— Черт возьми! Да вы прямо издеваетесь надо мной, генерал!
— Никоим образом.
— Но послушайте! С разрешения вашего правительства я являюсь в Сонору, чтобы приступить к разработке приисков. Вы сами только что говорили, что исключительно благодаря вашему содействию контракт со мной был подписан. Я верю вашему правительству, снаряжаю экспедицию, приезжаю сюда, а мои компаньоны, и вы первый, отворачиваются от меня и обращаются со мной не как со своим другом, представителем их интересов, а как с обыкновенным флибустьером.
— О, граф, вы заходите слишком далеко!
— Клянусь честью, генерал, подобные вещи возможны только в Мексике.
— Нисколько, граф, вы глубоко заблуждаетесь. Здесь ровно никто не хочет вам вредить, напротив.
— Однако до сих пор вы, один из самых влиятельных акционеров общества, заинтересованный в наших делах более, чем кто-либо, человек, который по занимаемому им высокому посту обязан был бы оказать нам действенную помощь, — пользуетесь своей властью только для того, чтобы тормозить наши дела и всячески вредить нам.
— О граф, какие вы, однако, употребляете сильные выражения!
— Извините меня, генерал, я, может быть, и в самом деле выразился слишком сильно, но мне кажется, что уже давно пора кончить эти нелепые придирки и разрешить мне отправиться на золотые прииски — все это тянется слишком долго.
Генерал, казалось, размышлял с минуту.
— Будем говорить откровенно, — сказал он наконец, — неужели же вы действительно не поняли, почему я действовал по отношению к вам подобным образом?
— Клянусь вам, не понимаю!
— Странно. В таком случае извините меня, в свою очередь, граф, но я был о вас совершенно иного мнения.
— Простите, но я совсем не понимаю вас.
— Вам не ясно, почему я, генерал и военный губернатор штата Соноры, поддерживал так горячо ваше прошение у президента?
— Но…
— Вы не угадали, — продолжал генерал, — почему я требовал, чтобы ваши спутники были хорошо вооружены и организованы по-военному?
— Мне кажется…
— Вы не поняли, почему я предоставил вам такие права, как если бы вы были главнокомандующим? Полноте, граф, вы шутите или желаете просто превзойти меня хитростью.
Произнеся эту фразу с некоторым волнением, на этот раз вполне искренним, генерал встал с кресла и большими шагами начал ходить по кабинету.
Граф внимательно слушал, не спуская глаз со своего собеседника. Когда генерал кончил говорить, граф отвечал:
— Генерал, теперь я могу сказать вам, что мне все понятно.
— Говорите.
— Я понимаю, что мексиканское правительство слишком слабо, чтобы вернуть обратно территории Планча-де-Плата, которые по его небрежности попали в руки индейцев, и желает, чтобы это сделали иностранцы за счет барышей, которые им может доставить экспедиция. Я понял, что мексиканское правительство, чувствуя себя не в силах защитить жителей Соноры от набегов апачей и команчей, было бы очень радо, если бы иностранцы взяли на себя рискованную и опасную обязанность сдерживать свирепых грабителей в границах их земель. Наконец, я понял, что генерал дон Себастьян Гверреро, чью жизнь, как и жизнь его дочери, я имел счастье спасти, и который сохранил об этом такую глубокую благодарность, поспешил, в свою очередь, воспользоваться случаем оказать мне услугу своим могущественным влиянием для достижения того, чего я так долго и тщетно добивался. Вот все, что я теперь понял, генерал.
— А! Это все?
— Разве я ошибся?
— Может быть.
— В таком случае, будьте так добры, генерал, объяснить мне то, чего я не понял.
— Зачем? Теперь это, пожалуй, будет уже слишком поздно, — отвечал генерал, бросая на своего собеседника странный взгляд.
— Почему же?
Дон Себастьян подошел к графу и остановился прямо против него.
— Потому что, — сказал он, — мы никогда не поймем друг
друга.
— Вы думаете, генерал?
— Я в этом уверен. Хотите, чтобы я вам объяснил?
— Пожалуйста.
— В таком случае, senor conde, слушайте! Вы человек умный, воспитанный, богато одарены природой.
— Генерал, помилуйте!
— Я вовсе не льщу вам, граф, а говорю одну правду. Но несмотря на то, что вы в совершенстве владеете испанским языком, вы все-таки не настолько прониклись духом мексиканцев, чтобы мы когда-нибудь могли понять друг друга.
— А! — произнес граф, не прибавив больше ни слова.
— Не правда ли? На этот раз вы, надеюсь, прекрасно поняли истинный смысл моих слов?
— Может быть, генерал, — отвечу вам, употребляя ваше же собственное выражение, сказанное минуту назад.
— Очень хорошо. А теперь, мне кажется, нам уже не о чем больше говорить с вами.
— Всего только несколько слов.
— Говорите.
— Что бы ни случилось, — начал Луи, — но, выйдя из комнаты, я не буду помнить ни одного слова из того, о чем мы говорили здесь.
— Как хотите, граф, но мы и не говорили ничего такого, чего не могли бы повторить перед другими.
— Это так, но другие могут понять ваши слова иначе, чем я. Ваши слова можно ведь истолковать и в дурную сторону.
— О! Разговор у нас был самый невинный!
— В самом деле. Надеюсь, генерал, что мы с вами все-таки расстанемся не врагами.
— А чего ради нам с вами враждовать, дорогой граф? Напротив, я желал бы, чтобы наше знакомство, так счастливо возобновленное сегодня вечером, перешло в дружбу, по крайней мере, с вашей стороны, потому что я давно питаю к вам искреннюю симпатию.
— Вы в самом деле слишком льстите мне, генерал.
— Вы забываете, что я обязан вам жизнью.
— Значит, я могу всегда рассчитывать на вас?
— Как на самого себя, любезный граф.
Оба собеседника произнесли последние слова с такой тонкой иронией, что никому бы и в голову не пришло подозревать, сколько ярости и ненависти скрывалось под этими очаровательными улыбками.
— Теперь, я думаю, мы можем вернуться в салон, — сказал генерал.
— Я весь к вашим услугам, генерал.
Дон Себастьян отворил дверь кабинета и пропустил графа вперед.
— Вы играете, дон Луи? — спросил генерал графа.
— Редко. Но если вам угодно, сочту за честь для себя сделаться вашим партнером.