Второй шанс - Виктория Виннер

Маша уснула минут через пять.

Немного стащив одеяло с детского лица, чтобы ребёнку легче дышалось, вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой.

Завтра утром отвезу Машу в школу, а заберут её уже бабушка с дедушкой.

А я сразу поеду в больницу. Сам поговорю с врачом.

Алиса будет оставаться в палате интенсивной терапии несколько дней, но, по словам Сергея, доктор утверждает, что это, скорее меры предосторожности. Алиса отделалась лёгкими травмами, только в больнице всё равно проведёт не меньше двух недель.

Сейчас её обкалывают обезболивающими и снотворными, и девушка практически не бывает в сознании.

И у меня есть пара дней перед тем, как мы снова поговорим. Хотя уже совершенно точно знаю, что именно скажу Алисе.

Но я подожду. Теперь это не имеет значения.

ГЛАВА 48

Я периодически просыпалась, но практически сразу снова погружалась в небытие. Плохо понимала, где нахожусь. Не чувствовала тела, только постоянную жажду.

Стоило лишь открыть глаза, прибегала женщина в голубом халате, давала мне попить через трубочку, за что я была безмерно благодарна, крутила что-то на пищащих приборах, и по вене на руке разливался холодок.

Я снова проваливалась в сон.

Я совершенно потерялась во времени. Помнила, что Игорь сказал о Маше. О том, что всё будет хорошо. Но, не понимая, как долго нахожусь в больнице, начала переживать.

И в одно из моих коротких пробуждений милая молодая медсестра тихонько сказала, перед тем, как отправить меня по ту сторону реальности:

— Игорь Сергеевич просил передать, что с вашей дочерью всё в порядке. Сейчас она с вашими родителями. Им сообщили сразу после того, как приземлился самолёт. Завтра вы сможете им позвонить.

Испытав невероятное облегчение, я снова закрыла глаза, погружаясь в спокойный принудительный сон.

На этот раз я просыпалась медленно. Тело ныло, но я радовалась, что, наконец, могу его чувствовать.

Правда, пришла и боль.

Сильно ныли бока, и голова побаливала. Я простонала, и, почувствовав шевеление справа от себя, резко распахнула веки.

Игорь стоял у окна, и мне пришлось зажмуриться из-за яркого света, который, после многочасовой кромешной темноты, буквально резал по глазам.

Суржевский, заметив мои страдания, закрыл жалюзи и спросил:

— Лучше?

— Да, — вышло очень хрипло. Я прочистила горло и продолжила: — Спасибо.

Мужчина не ответил. Он сделал один шаг по направлению к кровати и замер, всматриваясь в моё лицо. Он не улыбался, не хмурился, его лицо снова не выражало ни единой эмоции. Зачем он здесь?

— Сколько времени? — спросила. Вопросов у меня было очень много. — Долго я была без сознания? Как Маша? Её ведь не пускали ко мне?

Игорь ответил не сразу. Он ещё раз пробежался холодным взглядом по моему лицу, словно фитиль, поджигая бледную кожу, и только потом сказал:

— Выглядишь не очень, красная шапочка. Как самочувствие?

Я слегка усмехнулась честности Суржевского и ответила правду:

— Бывало и лучше. Честно говоря, не отказалась бы от небольшой дозы обезболивающего. Только без снотворного… Я выспалась на пару лет вперёд.

— Прямо под твоей правой рукой пульт. Нажми на синюю кнопку.

Нащупав пальцами необходимый предмет, поднесла его к лицу и нажала на круглую клавишу.

Через минуту в палату буквально влетела медсестра.

— Проснулась, спящая красавица? — спросила женщина, улыбаясь. — Как чувствуешь себя? Голова болит?

— Введите Алисе Александровне обезболивающее, — прогремел голос Суржевского.

— Конечно, — ответила медсестра и вышла из палаты.

Игорь не сказал ни слова. Я тоже молчала, не зная, как реагировать на его присутствие.

Моя спасительница довольно быстро вернулась со шприцом и, сделав укол в руку, сказала:

— Игорь Сергеевич, только не долго. Девушке нужен отдых.

Суржевский кивнул и снова перевёл взгляд на меня.

— В день происшествия я забрал Машу из школы вовремя. Так что всё в порядке. Мы неплохо провели время, хотя она, конечно, переживала о тебе. Вчера твои родители уже забрали её из школы, вернувшись из Турции. Я говорил с ними лично. И сегодня тоже звонил. Сообщил, что тебя перевели в общую палату. Думаю, твоя мама скоро примчится сюда…

— Главное, чтобы Машу не привела…

— Я сказал, чтобы не брала девочку с собой. Позвонишь, когда я уйду. У Маши уроки заканчиваются через полчаса. Твой телефон в тумбочке у кровати. Он заряжен.

Игорь замолчал, повернувшись ко мне спиной, а я обвела помещение глазами.

Это не похожу на обычную больничную палату. Скорее, гостиничный номер. Только медикаментами пахнет. Сомневаюсь, что это обычная бесплатная клиника…

— Это всё ты? — спросила шёпотом, опасаясь, что голова снова разболится.

— Что именно? — уточнил мужчина.

— Эта палата. Пульт для вызова медсестры, телевизор…

— Я, — подтвердил Суржевский. — В произошедшем есть и моя вина…

— Ты же понимаешь, что это полная чушь. Только я виновата, что не смотрела по сторонам.

Игорь промолчал. Он снова повернулся ко мне лицом и посмотрел прямо в глаза, разгоняя по уставшему телу мурашки.

— Совсем скоро ты будешь в полном порядке. Но в больнице придётся провести ещё дней десять… Я приду завтра. Отдыхай.

И Суржевский вышел из палаты, оставляя меня одну, но с полным штилем в душе и лёгкой улыбкой на похудевшем лице.

Завра он снова навестит меня…

Мама приходила каждый день, а с Машей я созванивалась утром перед школой, потом дочка набирала меня сразу после уроков и ещё вечером.

Игорь исправно появлялся по утрам. Больше он не предупреждал о своих визитах. Я просто знала, что мужчина придёт около десяти.

А по вечерам медсестра приносила в мою палату свежие цветы… Сомневаюсь, что это от врача.

Каждый раз Суржевский коротко рассказывал о том, как идёт завоевание западного рынка, верно понимая, что мне будет интересно узнать, каковы плоды моего труда. Иногда он