Больше, чем это - Патрик Несс

Вот она, снова эта мысль, которая так никуда и не исчезала. Как вовремя здесь появляется все жизненно необходимое — еда, убежище, теплая погода… И два ангела-хранителя, которые раз за разом спасали его в последнюю минуту. И разгадки в нужный момент, подталкивающие в правильном направлении, к…

К чему? К тому, чтобы смириться? Вернуться? Умереть?

— Ладно, — бормочет он себе под нос. — Через минуту узнаем.

— Что узнаем? — спрашивает Томаш.

Они уже почти у провала, верхушки сорняков выплескиваются оттуда зеленой волной.

— Узнаем, в моей голове это происходит…

— Нет, ну сколько можно… — бубнит Реджина.

— …книга это или фильм… или что, — договаривает Сет. — Если все это в моем воображении, то он будет нас караулить.

Томаш с Реджиной останавливаются, осознав, кого Сет имеет в виду.

— Не смешно, мистер Сет, — укоряет Томаш.

— С ним покончено, — говорит Реджина. — Он никак не может нас караулить.

— Да нет, я просто объясняю, какой сюжетный поворот выстроило бы мое воображение. Водитель будет нас караулить, наполовину обгоревший, разъяренный, и нападет на нас из-за угла, мешая осуществить задуманное.

— Но тогда все в порядке, — радуется Томаш. — Потому что в таком сюжете всегда есть последний бой, где герой обязательно побеждает.

— Угу, — соглашается Сет. — Мне такой вариант нравится.

— Никаких больше боев, слышите! — обрывает их Реджина.

— Я просто говорю…

— Так прекращай! Слишком много ты говоришь.

Сет поднимает руки, показывая, что сдается:

— Просто мысли вслух. Ничего такого не будет. Мы его прибили. С ним покончено. Точка.

И все-таки они замолкают настороженно, сворачивая на Сетову улицу.

Там пусто. Ни фургона, ни темной фигуры. Только старые машины вдоль тротуара, сорняки и грязь. Реджина выдыхает облегченно, а потом испепеляет Сета взглядом:

— Напугал всех! Балбес.

Томаш смеется:

— Мне тоже на секунду показалось…

И тут Водитель, распрямляясь, выступает из щели между двумя машинами. Шлем оплавился до неузнаваемости, оторванную ногу заменяет какая-то решетка.

Он хватает Томаша двумя оплавленными потрескавшимися руками, поднимает над землей и швыряет на противоположную сторону улицы. Мальчишка ударяется о машину, шмякается на землю и не поднимается.

77

«Не верю, — твердит внутренний голос, хотя вот она, Реджина, истошно зовущая Томаша, и вот он, Водитель, рывком хватающий ее за руку и пытающийся повалить. — Не верю!»

Но Сет все равно кидается в драку.

Он набрасывается на Водителя…

И даже в эту долю секунды он успевает заметить, что тот уже не так силен, как прежде, что он с трудом удерживает брыкающуюся Реджину…

Сет влетает Водителю прямо в грудь, и они оба валятся на тротуар. На этот раз вместо бетонной плиты Сет чувствует под собой словно мешок с металлическими осколками. Но не отпускает.

«Это все неправда, — не унимается внутренний голос. — Так будет, только если…»

— Заткнись! — рычит он, будто это Водитель ему нашептывает.

Он бьет по шлему, но удар получается смазанным, и костяшки покрываются липким черным варом. Сет замахивается снова…

Рука Водителя, взметнувшись, хватает его за шею и сдергивает с себя, впечатывая лбом в дверцу стоящей рядом машины.

Но Сет предугадывает его движение, а Водитель действительно уже не так силен, как прежде. Сет успевает затормозить руку, собирающуюся превратить его в таран.

Однако хватка на шее не ослабевает, и, когда пробить лбом Сета дверцу машины не получается, рука начинает сжиматься…

Справа раздается крик, и чья-то тень заслоняет солнце. Реджина обрушивает на голову Водителя огромный камень…

Водитель замечает его («Как? — успевает подумать Сет. — Где у него глаза?») и вовремя убирает голову. Задетый камнем лишь вскользь, Водитель свободной рукой подсекает Реджину под колени. Девочка валится навзничь в сорняки. Сет с воплем вырывается, освобождая шею из водительской хватки и снова нанося удар.

Кулак с размаху обрушивается на твердые металлические пластины, облепленные вязким варом. Водитель хочет ударить в ответ, но Сет блокирует его рукой…

Да, этот гад, конечно, слабее прежнего, но не окончательно потерял силы. От столкновения запястье Сета чуть не ломается пополам, и, отшатнувшись от боли, он пропускает следующий удар. Этот приходится в висок, и Сет скатывается на тротуар.

А Водитель тем временем поднимается.

И тут снова вступает в бой Реджина, оглушая его новым камнем по затылку. Развернувшись, Водитель хватает ее за руку и сжимает, пока она, вскрикнув, не роняет камень. Тогда Водитель бьет ее по лицу, опрокидывая через низкую каменную ограду в соседний палисадник.

Реджина не поднимается.

Водитель поворачивается к Сету. Теперь они остались один на один.

Сет вскакивает на ноги.

И тут его озаряет страшная, но почему-то не допускающая сомнений догадка.

«Я его одолею, — понимает Сет, переминаясь на цыпочках при виде приближающегося Водителя. — Так ведь положено, да? Враг неожиданно возвращается под самый конец, чтобы герой мог сразиться с ним напоследок…»

И герой побеждает.

Водитель делает шаг к нему. Еще один.

— Ты кусок дерьма! — кричит Сет. — Ты никто! Ты просто взбесившаяся груда пластика!

Водитель замахивается, но Сет отскакивает. Протез, приспособленный вместо оторванной ноги, прихрамывает, тонкий металл угрожающе поскрипывает в колене. На каждом шагу слышится скрежет — похоже, что-то у Водителя треснуло внутри, когда Сет повалил его на землю.

Да. Конечно.

— Не можешь починиться? — кричит Сет, уворачиваясь от очередного удара. — Ты, значит, ломаешься? И наверняка гарантия уже истекла.

Еще один удар мимо, еще шаг.

Сет оглядывается по сторонам в поисках оружия, но откуда Реджина брала свои камни — непонятно.

Может, его удастся хотя бы остановить. Остановить, а уж потом…

«Я одолею его, — снова мелькает мысль. — Так и будет. Этим все закончится».

Водитель, качнувшись, бредет к Сету, Сет опять отскакивает.

Но теперь он видит способ прорваться.

— Ты… — Увернуться от удара, прикинуть следующее движение. — Всего-навсего… — Пригнуться, шаг назад. — Ржавый… — Поднырнуть, шаг. — Поломанный… — Отпрыгнуть, шаг. — СТОРОЖ!

Он кидается на Водителя…

С разбега тараня его правую ногу…

Целя в скрипящее колено…

Налегая всем телом.

И металлический протез ломается пополам.

Водитель заваливается на стоящую рядом машину, разбивая стекло, и, не в силах удержаться, рушится на тротуар. Сет выскакивает за пределы досягаемости. Подбирает первый Реджинин камень, тот, что побольше, шатаясь под его весом. Да уж, не девчонка, а тяжелоатлет какой-то.

Водитель силится встать, отломанная половина протеза валяется без дела на земле. Хрипя от натуги, Сет поднимает камень над головой, а потом, вопя во все горло, мчится на Водителя…

Тот вскидывает голову, расплавленный визор смотрит на Сета, такой же непроницаемый и безликий, как и прежде…

— Победа за мной! — кричит Сет. — Конец!

Он мчится вперед…

Замахивается камнем…

Водитель делает молниеносное движение рукой, неподвластное обычному человеку…

И холодная сталь обжигает откуда-то изнутри…

Камень с грохотом падает под ноги, так и не достигнув цели.

Потому что отломанная половина протеза Водителя теперь торчит у Сета из живота.

78

Сет валится на тротуар, на бок, судорожно глотая воздух, сталь одновременно леденит и жжет. Он машинально хватается за уходящую в живот железку, и руки тут же становятся мокрыми от его собственной крови, которая льется на сорняки и грязь. Вывернув шею, Сет видит, что металлическая штуковина пронзила его насквозь. Противоположный конец торчит из спины.

Сет в ужасе смотрит перед собой.

Водитель приподнялся на одну ногу.

И, опираясь на припаркованные машины, медленно, подскоками, ковыляет по тротуару.

К нему.

Как же так? Все ведь шло как по нотам. Водитель оказался именно там, где ему и полагалось по сюжету.

И если это совпало, то должно совпасть и остальное.

Он должен победить Водителя, который в последний раз восстал из мертвых, — победить, а потом с триумфом отправиться…

Куда?

Непонятно. Уверенность улетучивается.

Потому что вот он лежит, и из живота, прямо под ребрами, торчит металлическая нога Водителя, кошмарная боль разрывает на части, и происходящее не умещается в голове, где осталась одна-единственная мысль: он истекает кровью.

Умирает.

А умирать теперь отчаянно не хочется.