Самогонщик против армии США - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

К месту спуска мы добрались, когда внутренняя сторона суконных штанов стала уже не влажная, а мокрая. Застужу мошонку, специально приеду сказать Даргурру очень большое спасибо…

Привязал верёвку за печную трубу. Упёрся в неё и спустил батю вниз. Сам тотчас последовал за ним. И узнал — мы вляпались по самое не горюй.

— Вот они! — пророкотал бас, привыкший, наверно, перекрывать рёв штормового ветра в океане.

Ему вторил голос тоньше:

— Сейчас вы сдохните, проклятые колдуны, пырхово отродье!

В темноте проулка, чуть освещаемого лишь отблесками факелов со стороны набережной, где всё ещё праздновали, проступили тени. Я оглянулся. И сзади — несколько, едва угадываемых в тени и выдавших себя сопением да бряцанием железяк.

Стрелять? Пальба привлечёт половину Мармерриха.

Да и сполохи пламени, вырывающегося из ствола при стрельбе, ослепят нас. Палить в темноту наугад — только тратить патроны.

ПНВ достать не успею.

— Давай на раз-два огонь! — предложил отец.

Мы стояли спиной к спине, сжимая ППС.

— Теперь ты по-прежнему счастлив?

— Конечно! Да поможет нам пресвятой Моуи!

И он помог. Довольно странным образом.

Загрохотало. Над городом взвился фейерверк. Улочка осветилась как днем.

Я даже не успел подумать, что порох, оказывается, здесь известен и дёшев, раз его изводят на развлекательную ерунду. Просто заорал: «Огонь!!!»

Мы расстреляли по пятнадцать-двадцать патронов. Треск коротких очередей потонул в громе салюта. Желавшие нас растерзать аборигены повалились как снопы.

— Бежим!

Напряжённые, с перекошенными лицами и с оружием наперевес, готовые мочить всякого, заступившего нам дорогу, мы выбежали к набережной… Где никто и не думал на нас охотиться.

Догорали факелы. В человеческие желудки закачивались последние литры спиртного. Несмотря на непогоду, часть любителей веселья даже не думала расходиться. Не всех, принявших на грудь, увлекает охота на живого человека.

Спрятав стволы под плащи, мы смешались с разномастной публикой.

— Самое безопасное, наверно, это найти шкипера иностранного корабля и уплыть поутру подальше.

— Ты прав, сын. Но только возвращение в Номинорр растянется на месяц минимум. А если переждать до утра? Когда на улицы города вернётся порядок?

— Царь должен будет как-то отреагировать, что пара чужаков перебила полторы или две дюжины его поданных. При местном уровне медицины большинство раненых не выживет, — вспомнив мелкую и подловатую рожицу здешнего властителя, меньше всего я ожидал от него взвешенных и справедливых поступков. — Папа! Архиглей Гош, пребывающий в своём дворце и при войске — авторитет для него. Бродяга, скрывающийся на пару с отцом в портовых закоулках, не вызывает никакого уважения или желания защитить. Местный царёк прав: при моём статусе нельзя путешествовать без свиты и охраны. Как бы дорого мне этот табор не обходился.

— То есть — тикаем. Как?

— Через город к воротам — ночью опасно. Встретимся ещё с нашими недругами, не факт, что повезёт снова. И патронов жалко. Днём тоже, неизвестно, какие инструкции о нас получит охрана, — сложив воедино детали ребуса, я пришёл к единственному, пусть и неприятному выводу. — Уносим ноги по воде. Как Христос по Галилейскому морю.

Ветер был свежий, но не штормовой. Авось…

— Нужна лодка, — согласился отец.

Замысел был простой. Мармеррих мал, ограниченный с юга рукавами реки Воли, с севера — рекой Таррой. Всего лишь несколько километров побережья. То есть нужно найти устье Тарры и подняться по течению, пристав на правом берегу. А при свете дня автостопом тормознуть купеческий струмм, поднимающийся к Номинорру. При наличии аргумента калибра 7.62 я сделаю купцу предложение, от которого он не сможет отказаться.

Я учёл всё, кроме одного. Как только мы спёрли шлюпку, несколько великоватую для пары гребцов, и отошли на север порядка километра, пропали огни порта за кормой. Что справа, что слева, что над головой — беспросветная чернота. Уже едва различалась корма, где должен был сидеть рулевой и править. Конечно, руль я закрепил, чтоб не мотылялся. А сейчас больше налегал на весло в правой руке, чтоб нас развернуло к берегу. Лучше сёрбнуть днищем о песок, чем унесёт в открытое море.

Ветер крепчал. Дул поперёк курса, поднимая волны. Они шлёпали в борт, поднимая ледяные брызги. Мы промокли, и чудо, если не подхватим пневмонию.

Я уже не задавал отцу дурацких вопросов «счастлив ли ты», когда подверг его по собственной глупости такой опасности. В любую минуту волна перевернёт струмм, и оба пойдём ко дну…

Две длинных косы отделяют гавань Мармерриха от открытого моря. В худшем случае ткнёмся в одну из них. Или угодим в пролив. Именно туда повлечёт течение от двух объединившихся рек.

Я что-то хотел крикнуть ободряющее, но вдруг заметил, что мы с папой не одни. Померещилось? Нет. На корме кто-то сидел. И этот кто-то налёг на румпель руля. Лодка принялась забирать вправо, волны бились в борт уже под другим углом.

— Кто ты, кормчий?

— Доброй ночи, Гош. Я — Можерун, бог моря.

Показалось, что вся влага, впитавшаяся мне в штаны ещё на крыше, а потом покрывшая с ног до головы из-за брызг, в момент заледенела. Лучше бы передо мной стояли все мореманы Мармерриха, желающие нашей смерти. Их хоть застрелить можно…

Если известные мне младшие боги довольствовались мелкими подношениями, а с Моуи намечался гешефт по-крупному, морской гад, по уверениям местных, брал своё только человеческими жизнями, унося людей в пучину. Неужели наш черёд?

— Ты за нами…

— В смысле? — не понял кормчий.

— Все, не вернувшиеся с моря, остаются у тебя.

— И идут на корм рыбам. Мне безразлично. Пусть люди сами за себя боятся. У меня к тебе дело, Гош.

— Весь внимание.

— Говорят, ты умеешь ладить с нами, младшими богами. Даже с Тенгруном.

— Врут. С Тенгруном — не очень. Тяжёлый он на исполнение обязательств.

— Знаю! — говорил он негромко, по человечьим меркам — в полголоса. Но в его стихии он властвовал, и слова раздавались отчётливо, невзирая на шум ветра и волн. — Сейчас я повернул лодку к правому рукаву в устье реки. Там я не имею силы, выйдете на берег сами. Но услуга за услугу. Соорудишь храм в мою честь.

— Да не вопрос… Построим. Но моряки в Мармеррихе и так молятся за тебя. В молельном доме. Какая тебе польза от храма?

Он засмеялся. Приглушённо, но грозно. Как первые признаки приближающегося шторма.

— Пользы —