Серпантин - Алина Политова

серьезным тоном спросил:

— Лена, что ты делаешь?

— Я люблю тебя, — с сияющими глазами сказала она, — больше всех на свете!

— Я тебя тоже, но… ты никогда, слышишь, НИКОГДА не должна меня так целовать.

— Я знаю, знаю! Это только один раз, извини. Просто я подумала…

— Что?

— Если бы я рассказала тебе все, ты бы…отомстил за меня тоже? Скажи, ты убил

бы его за меня?

Он несколько секунд молчал, пристально вглядываясь в ее глаза, а потом обнял ее

и крепко прижал к себе.

— Теперь все будет иначе, все будет хорошо. Вот только пусть закончится этот

день…

АЛЕКСЕЙ

— Хватит! — рявкнул Алексей и с такой силой ударил по столу, что его опустевшая

рюмка перевернулась, не удержавшись на тонкой ножке и скатилась на пол, где

благополучно разлетелась вдребезги. — Хватит! Хватит!! Хватит!!! Ты можешь

говорить о чем-нибудь другом?!

— Ты сам! Сам напоминаешь мне постоянно! — Задыхаясь закричала Марина. — Все эти

дни! — Она судорожно всхлипнула. — Все эти дни у меня ощущение, что она

постоянно здесь, постоянно в нашей квартире!

— Что за бред, Мара! Я стараюсь не говорить о ней, ты же сама заводишься

постоянно! Я тебе обещал, что не буду видеться даже с друзьями, не говоря уж о

Еве! Тебе этого мало? Ну что тебе надо тогда?! Чего ты от меня еще хочешь?!

— Она тебе не нужна, да? Она тебе не нужна? — У жены потекли по щекам слезы.

Это плохой знак, но Алексей уже устал с этим бороться. Порой он даже откровенно

злился на Марину. Ему самому как никогда необходима была поддержка и понимание,

а тут приходилось постоянно утирать сопли истеричной бабе. Впервые за всю свою

жизнь он сделал собственное открытие — жена может быть шлюхой в постели,

королевой

на балу и поварихой на кухне, но она никогда не сделает тебя счастливым, если не

будет тебе другом. Мужиком, которому не стыдно попьяни поплакаться в жилетку или

обсудить проходящую мимо красотку. Тем, кому ты можешь свободно открывать свое

сердце, даже те его закоулки, в которых помимо любви к ней есть что-то еще. Все

что угодно.

Алексей поймал себя на мысли, что начинает рассуждать как Герка, сумасшедший

Герка, смешной глупый искренний до тошноты Герка!

— Ведь я люблю тебя, неужели ты не понимаешь… — настороженно произнесла

Марина,

заметив какой-то новый незнакомый свет в его глазах.

— Нет, — улыбнулся Алексей и грустно покачал головой, впервые за много дней

открыто посмотрев на нее.

— Что…

Нет, не любишь. Это она меня любит. Она отпустила меня, понимаешь? Она подумала,

что я счастлив, у меня есть ты — и отпустила. — Спокойно ответил Алексей.

— Что?! Да ты что, идиот? Ты что… что, не понимаешь, что ей плевать на тебя! Она

тебя использовала, а при этом спала с твоими друзьями чуть ли не у тебя на

глазах! Ты что, не понимаешь кто она? Не понимаешь, что она просто развратная

шлюшка, которая окружила себя классными мужиками и вертит ими как хочет! Да она

же приходила просто подразнить тебя, идиот! Знала, что стоит ей хвостом

вильнуть, и ты за ней побежишь как миленький!

Алексей покачал головой, не отрывая задумчивого взгляда от жены.

— Нет, все не так. Все не так. Она любит меня, всегда любила. Она просто хотела

чтобы я был счастлив. Даже тогда… когда мы были маленькими, она же была уже

женщиной. Она хотела меня как животное, и она знала, что я тоже схожу с ума по

ней. Стоило ей только дотронуться до меня — и я был бы ее. Но она не делала

этого. Потому что знала, что это принесет мне боль, ты можешь это понять? Она

была маленькой мудрой женщиной, которая любила меня так сильно, что готова была

отказаться от меня чтобы спасти. От себя самой. — Он усмехнулся и совсем уже

тихо произнес: — Ты можешь это понять?

— Она была хитрой стервой, — с ненавистью процедила Марина, — и те двое

наверняка

думают, что она любила их, а не тебя. Какие же вы наивные, боже мой, — она

сокрушенно покачала головой и обессилено опустилась на табуретку, спрятав лицо в

ладонях.

— Она любила каждого из нас.

— Да что ты говоришь! Ты знаешь как называют женщин, которые признаются в любви

каждому встречному?

— У нее большое сердце. Она могла бы полюбить весь мир, если бы он стоил того.

Марина медленно подняла голову и с изумлением посмотрела на мужа.

— Что-то я не узнаю тебя… Ты где всего этого набрался? Почему ты стал так

говорить?

В ответ он лишь небрежно пожал плечами.

— Скажи, ты бы отпустила меня если бы знала, что я люблю другую? Что я буду

счастлив с той, другой? Отпустила бы без истерик, нервотрепки, скандала?

Жена, не отводя от него ошарашенного взгляда, открыла рот, собираясь что-то

сказать, потом снова закрыла, моргнула несколько раз и наконец выдавила:

— Что, хочешь отправиться к своей шлюшке? И не знаешь как мне сказать?

— Нет. Это был риторический вопрос. Ты знаешь, что такое риторический вопрос? Я

хочу остаться с тобой, Марина, и я все сделал для этого. Я хочу быть счастлив с

тобой, понимаешь? Разве моя вина, что ты не веришь мне и у нас ничего не

получается! Мне просто нужно немножко понимания и терпения от тебя, совсем

немножко.

— Да что ты говоришь! — Снова взорвалась Марина. — Может я должна тебе помочь

разлюбить ее? Я что, скорая помощь?! Может это я должна расплачиваться за твои

ошибки?! Ты думаешь, мне это надо?!

— Просто не вини меня ни в чем, вот и все! Разве человек может быть виноват в

том,

что он голоден? Или в том, что ему жарко? Или в том, что ему больно? Почему я

должен чувствовать себя виноватым в том, что я люблю ее?! Это же не зависит от

меня, пойми!

Она замерла.

— Ах вот как… наконец-то ты сам сказал. Любишь, значит, да? Вот так вот… Ну в

таком случае я могу тебе…

Она не успела договорить. Телефонный звонок резко оборвал ее и она замерла. То

ли что-то тревожное почувствовалось в этом звуке, то ли все их несчастья

начались после таких вот неожиданных звонков, но они оба, и Марина и Алексей,

почему-то сразу напряглись.

— Черт, — пробормотал Алексей. — Снова телефон…

— Твоя подружка решила тебя навестить, — язвительно заметила Марина.

— Сомневаюсь, — вздохнул Алексей и пошел в комнату поднять трубку. Марина тут же

направилась следом.

В те доли секунды, которые пронеслись между тем, как Алексей поднес трубку к уху