Обратная сторона космонавтики - Мэри Роуч

В общем, вся эта затея с повторным использованием ненужных вещей – не самая лучшая идея ученых. Пока же они склоняются к возможности заранее сформировать на Марсе склады еды, доставив ее на беспилотных ракетах. (Тема продуктовых складов, по-ангийски cache, всплыла во время интервью с русскими космонавтами. Моя переводчица Лена помолчала минутку и спросила: «Мэри, а что ты сказала насчет каши на Марсе»?)

Ну, а побочные продукты жизнедеятельности астронавтов можно поместить в герметизированные пластиковые пакеты и использовать их в таком виде для защиты от радиации. При этом содержащиеся в них углеводороды придутся очень даже кстати. Ведь металлическая обшивка космического корабля совсем не защищает от радиации: проходя через нее, высокоэнергичнные частицы порождают поток вторичных частиц, которые могут быть даже опаснее первичных. Так что выбор между, как выразился Герба, «полетом в фекалиях» и лейкемией, по-моему, очевиден.

Мы с Гормли разговаривали и о психологических барьерах, стоящих на пути прогресса. Как оказалось, мы не были единственными калифорнийцами, попивающими в тот день урину. (В знак солидарности Гормли лично очистил партию мочи.) Жители южно-калифорнийского округа Ориндж пили ее прямо рядом с нами. Разница только в том, что в округе Ориндж урину держат некоторое время под землей, а затем снова называют питьевой водой. «С технической точки зрения разницы здесь абсолютно никакой. Все дело в политике и психологии», – говорит Гормли. Просто люди пока не готовы пить воду из туалета.

Даже здесь, в Эймсе. Пока Гормли ждал своей очереди, чтобы заплатить за сэндвич, стоящий впереди нас мужчина спросил, что было налито в его бутылке. «Очищенная урина», – прямо и не без удовольствия заявил Гормли. Мужчина посмотрел на него, отчаянно пытаясь найти хоть какой-то признак того, что это была шутка. «Да ладно», – все же не поверив, ответил мужчина и ушел прочь.

Кассир была настроена не столь благодушно. «Что, вы сказали, в бутылке?» – строго спросила она с таким видом, будто вот-вот позовет охранника. Гормли ей ответил: «Результат эксперимента по поддержке жизнеобеспеченья». Не выдержав напора науки, женщина отступила.

Что мне нравится в освоении человеком космоса, так это то, что в результате всех изысканий люди становятся проще в понятиях приемлемости/неприемлемости. И возможности. Просто поразительно, к чему может привести немного странное, но совершенно безвредное изменение строя мысли. Вырезать органы у мертвых и приживлять их в тела других – что это: варварство и отсутствие малейшего уважения или прогрессивный шаг вперед в науке, благодаря которому стало возможным спасение многих жизней? А справлять естественную нужду в мешочек, сидя в двадцати сантиметрах от товарища по команде, означает потерю человеческого достоинства или особую и немного смешную форму интимности отношений? По мнению Джима Ловелла, последнее. «Все знают друг друга настолько хорошо, что уже просто не обращают внимания на такие мелочи». Жена и дети наверняка не раз видели вас в туалете. Ну, а здесь на вас посмотрит Фрэнк Борман. Какая разница? Результат ведь все тот же.

Если кто-то скажет астронавтам, что им придется пить очищенную мочу, причем не только свою, но и товарищей по команде, то знающие историю о 1700 мышах только пожмут плечами и скажут: «Ничего страшного, переживем». Возможно, астронавты – не просто дорогостоящие герои фильмов. Возможно, они лица с постеров, пропагандирующих новую систему взглядов на проблемы окружающей среды. Как сказал Гормли, «Инженерия разумного использования ресурсов и инженерия полетов человека в космос – разные стороны одной и той же технологии».

Куда более серьезный вопрос, это возможно ли вообще добраться до Марса. По общим подсчетам, стоимость полета человека на Марс составит примерно столько же, сколько стоила США война с Ираком, – $500 миллиардов. Интересно, а оправдать этот полет будет так же сложно, как и войну? Что получит человечество из того, что пошлет несколько людей на Марс, особенно если учесть, что современные роботы могут сделать большинство научных исследований не хуже человека, если не быстрее? Можно вслед за НАСА с пеной у рта начать перечислять научные достижения[100] за последние десятилетия развития аэро-космических технологий, но лучше я процитирую Бенджамина Франклина. После первого в мире полета на воздушном шаре, совершенного в 1780-х братьями Монгольфье, кто-то спросил Франклина, какую пользу он видит в этом изобретении, на что Франклин ответил: «А какая польза от новорожденного ребенка?»

Увеличение бюджета тоже может оказаться не такой уж неразрешимой задачей, как кажется сегодня. Если бы граждане стран, в которых ведется разработка космических технологий, активно проявили свою заинтересованность в развитии этого научного направления, тут же появились бы и деньги. Ведь чем больше мы читаем о полете на Марс и его подготовке, тем яснее понимаем, что это настоящее реалити-шоу.

В день, когда производилась посадка на Марс автоматического зонда «Феникс», я была на вечеринке. Я спросила устроителя мероприятия Криса, не может ли он дать мне компьютер, чтобы я посмотрела телевизионный репортаж НАСА о посадке модуля. Вначале у монитора сидели только мы с Крисом. Но к моменту, когда «Феникс» прошел через марсианскую атмосферу и уже собирался раскрыть парашют и идти на посадку, вокруг компьютера толпилось уже не меньше половины гостей. Мы даже не видели «Феникс», потому что фотографий еще не было (сигналу требуется около двадцати минут, чтобы преодолеть расстояние от Марса до Земли). На экране показывали события, происходящие в Центре управления полетом, который располагался в Лаборатории реактивного движения. В комнате сидели инженеры и менеджеры, люди, которые не один год работали над созданием теплозащитных экранов, парашютных систем и реактивных двигателей – всего того, что в этот решающий момент могло просто повести себя не так, и на случай каждого из этих «не так» ученые имели запасной вариант. Один мужчина все время держал пальцы обеих рук скрещенными. И вот долгожданный сигнал приземления! Все разом вскочили со своих мест, комнату наполнили крики радости и ликования. Инженеры с такой силой принялись обнимать друг друга, что у некоторых даже погнулись очки. Кто-то начал раздавать сигары. У нас кричали не меньше, некоторых даже слегка придавило. То, что сделали эти люди, было поистине вдохновляющим. Они запустили сложный, невероятно хрупкий механизм в космос, провели его через более чем 600 миллионов километров вакуума до Марса и нежно, словно дитя, опустили на поверхность Красной планеты. Все получилось так, как они того и хотели.

В нашем мире люди все больше и больше полагаются на тренажеры и имитаторы. Мы общаемся через компьютеры, путешествуем через спутники. Google может устроить вам тур на лунное Море Спокойствия, а «Стритвью» организует для вас экскурсию по Тадж-Махалу. В Японии поклонники аниме подали в правительство официальное прошение о разрешении сочетаться браком с двумерными персонажами. А в Америке ведется сбор денег на строительство парка на краю искусственно созданного марсианского кратера где-то в пустыне в окрестностях Лас-Вегаса (в парке собираются сымитировать марсианскую гравитацию, так что посетителям сапоги костюма покажутся немного более пружинистыми, чем обычно). Это уже не игра. Имитация становится реальностью.

Но у имитации мало общего с реальностью. Спросите доктора медицины, который провел год, разбирая тело человека на железы и нервы, удалось бы ему так же хорошо изучить анатомию, если бы вместо настоящего трупа у него был только его макет. Спросите астронавта, очень ли похожи тренировки в симуляторах на работу в настоящем космосе. В чем разница? В поте, риске, неуверенности, неудобствах. А еще в страхе. Гордости. В чем-то необъяснимо завораживающем и волнующем. В один из моих визитов в Центр космических исследований им. Джонсона я встретилась с Майком Золенски, руководителем исследовательской группы по космической пыли и одним из смотрителей коллекции метеоритов НАСА. Время от времени осколки астероидов падают на поверхность Марса. Сила удара при этом достаточно велика, чтобы выбросить лежащие на поверхности планеты глыбы обратно в космос, где они будут путешествовать, пока их не притянет сила гравитации какой-нибудь другой планеты. Иногда этой планетой оказывается Земля. Золенский открыл ящик, достал оттуда метеорит с Марса, который весил не меньше шара для боулинга, и передал его мне. Я стояла там, ощущая своими руками, какой он тяжелый и прочный, какой реальный и ни на что не похожий. Тот метеорит нельзя было назвать красивым или экзотичным с виду. Дайте мне кусок асфальта и немного крема для обуви, и я легко изготовлю вам его макет. Но чего я уж точно не смогу сделать для вас, так это вложить в него ощущение того, что у тебя в руках находится кусочек другой планеты.