Месть предателя - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но я же говорил ей! – воскликнул раздосадованный Гордеев. – И она дала слово! Черт возьми! У меня просто нет слов!
– Значит, плохо говорил, – философски заметил Грязнов. – Не уставай повторять. У красивых женщин, как правило, очень короткая память. За редким исключением.
– Ну да, за исключением, конечно, Татьяны? – не удержался от легкого укола Юрий.
– Ты на нее теперь хвост не задирай. Она тебе, можно сказать, невесту спасла. Или кто она тебе, твоя Стелла?
– Да, разумеется, я все понимаю, – постарался уйти от щекотливого вопроса Гордеев. – Я поговорю с ней еще раз. И строго. Поймет ли… Хотя теперь, я думаю, должна.
– Ну и славно. Но я не только по этому поводу звоню…
– Что еще случилось? – снова забеспокоился Юрий.
– Успокойся, ничего из ряда вон. Дело в том, что мы тут посоветовались – помнишь такую старую формулу? – и решили, что настало время трубить в охотничий рог. Пора обкладывать зверя.
– Наконец-то… Раппопорта, между прочим, уже похоронили.
– Значит, начинаем действовать. С руководством МУРа я кое-какие детали уже обговорил. План операции мы рассмотрели и в принципе утвердили. Теперь необходимо твое присутствие на военном совете.
– Вячеслав Иванович дал «добро»? – Юрий имел в виду начальника Московского уголовного розыска генерал-майора милиции Грязнова-старшего.
– А то ты его плохо знаешь! Едва заходит речь о подобных делах – дядька первый! И ему не понравился тот мужик, киллер, который застрелил Раппопорта. Говорит, очень дерзок и опасен. И к тому же спокойно разгуливает по столице. А где последует очередной выстрел из его дробовика, никто не знает. Вот и надо его выманить на свет божий. Кстати, операцию решили назвать «Бомба». У тебя, надеюсь, нет возражений?
– Это вы в том смысле, что материалы, о которых говорил тогда Раппопорт, должны были стать бомбой под задницей у Поташева?
– Вот именно.
– Когда начинаем?
– А вот для этого нам и нужно прямо сегодня встретиться в МУРе и подвести черту. Надо подумать, кто тебе должен позвонить и сообщить, что его потрясла внезапная гибель Владлена Семеновича, так?
– Да.
– И он, потрясенный этим обстоятельством, не сразу и сообразил, что надо делать и куда обращаться. А у него имеются копии тех материалов, которые держал в руках Раппопорт. Так что дата начала операции будет зависеть от этого звонка. От того, насколько он тем, кто будет вас прослушивать, покажется натуральным, естественным, а не попыткой дезинформации. И еще важно точно определить, куда должен быть звонок: к тебе на службу, на твою квартиру, на твой мобильник… И чтобы он не вызвал ни малейшего подозрения у наших будущих клиентов. Они в этом смысле высокие профессионалы, и лапшу им на уши не навесишь. И еще – звонок должен оказаться неожиданным.
– Для меня?
– А чем ты лучше других? Шутка. Нет, главным образом, для них. И срок передачи должен быть жестким. Чтоб у них не оставалось времени для перехвата, как это случилось с Раппопортом. Наверно, лучше, чтоб звонок был по мобильнику с «жучками». А место встречи мы обозначим максимально неудобное для них. Придумаем, тут есть некоторые соображения у моего генерала.
– Но кого же выбрать в качестве…
– Ты боишься сказать слово «жертва»? Не думай об этом, все детали будут неоднократно обговорены и безопасность подставной утке обеспечена.
– Так-то оно так, – с сомнением тянул Гордеев и наконец решился: – А может, попробуем уговорить Чупрова? Он, правда, еще не очень пришел в себя после сотрясения. Но если вы гарантируете, что резких телодвижений ему совершать не придется…
– Юра, все это предмет особого разговора. Надо еще, чтоб твой Чупров согласился.
– Я постараюсь. Все-таки погиб его товарищ. Опять же из-за этих документов, о сути которых мы теперь ничего не знаем. А может, это только с точки зрения Раппопорта была бомба. А на самом деле самая обыкновенная и ничего не значащая информация? И на повтор с ней никто уже не клюнет?
– А вот это мы и должны будем проверять. Кстати, уже известную этой гоп-компании информации, оказавшуюся у них, можно усилить новыми, неизвестными им документами. Надо продумать, о чем они должны говорить. Чупров может оказаться нам в этом смысле очень полезным… Кстати, ты с Невежиным-то встречался после всех открывшихся фактов?
– Я собирался это сделать сегодня, во второй половине дня.
– Значит, он еще ничего не знает о роли Поташева и Орлова в его судьбе? О супруге Кире Бойко?
– Ну откуда же! И вообще, Денис, я не хочу сейчас выплескивать на него массу негативной информации. Он находится в очень угнетенном состоянии, а я боюсь, что известия об истинном лице друга и жены могут привести к тяжелому нервному срыву. Надо как-то подготовить…
– Юра, у нас уже нет времени! И ты должен выступать в роли не терапевта, а хирурга. Больно, но это истина. И он в первую очередь мог бы дать тебе такую информацию, на которую не сможет не клюнуть генеральская семейка. Подумай об этом. И последнее, чтобы не отрывать тебя от государственных дел, – перешел на шутливый тон Денис. – Подумай, что сделать, чтобы твои вояжи на какое-то время стали недоступными для слежки. Ведь «жучок» в мобильнике засвечивает тебя в радиусе одного километра. И те, кто пасет тебя, отлично это знают. Поэтому им ведомы все твои передвижения. И в тот же МУР тебе с мобильником, да еще накануне операции, ехать никак нельзя. В общем, думай… А со Стеллой мы что-нибудь сообразим. Есть у меня одна мыслишка, но пока она не созрела, не буду тебя посвящать в нее. Пока.
Закончив разговор, Денис Грязнов посидел, уставившись в стол, потом нажал клавишу переговорного устройства.
– Сережа, просьба к тебе, если не сильно занят. Залезь, пожалуйста, в нашу кладовую и добудь мне, что там имеется на Велиева. Полностью его имя Мансур Самед Юсуф-оглы, директор ресторана «Золотая рыбка». Найди и сделай распечатку.
Ждать пришлось недолго. После короткого стука в дверь в кабинет в привычной своей манере стремительно влетел Сережа с развевающимися волосами и положил-припечатал к столу директора агентства лист бумаги – распечатку досье на директора «Золотой рыбки», где по вечерам трудилась Стелла Рогатина.
– Спасибо, Сережа, свободен, – сказал Денис и отпустил сотрудника. Но когда тот взялся за дверную ручку, неожиданно остановил: – Послушай, Сережа, извини. Помнишь, мы тебе как-то показывали мобильник с «жучком»?
– Это что у адвоката?
– Тот самый. Там был еще и «маячок», если помнишь.
– Да, с радиусом действия километр. Но вы велели оставить все как есть.
– Правильно. Подумай, что можно сделать, чтоб «маячок» вдруг стал капризничать. Но не так, словно кто-то залез в аппарат с гвоздем, а естественно, сам по себе – клемма там какая отошла или еще что-нибудь. Чтоб через день-другой он как бы погас сам собой. Но прослушка должна при этом остаться. Можно такое сообразить?
– Подумаю.
– Дело, понимаешь, в том, что ему плотно сели на хвост. А нам надо, чтобы на какое-то время, скажем на пару суток, они его потеряли. И информацию черпали исключительно из «жучка». Но я также не хочу, чтобы Юра лишний раз появлялся у нас, в офисе.
– А где он работает? В каком месте?
– На Таганке, в юрконсультации.
– Так давайте я соберу чемоданчик и сам подскочу к нему.
– Отлично, Сережа. А Юре скажи, чтоб он, как бы между прочим, выдал кому-нибудь по своему мобильнику информацию, что, мол, уронил там трубку или что еще, но после этого она стала заметно хуже работать и надо бы показать мастеру. Словом, сообразите вместе. Пусть хвост забеспокоится.
– Бу сделано, Денис Андреич! – Сережа шутливо кинул к своей гриве ладонь, отдавая честь.
– Позвони ему и предупреди, что подъедешь. По нашему мобильнику. Номер помнишь?
– Так точно, сам делал, – улыбнулся Сережа и так же стремительно вышел.
– Ну вот, – сказал Денис, берясь за досье на Мансура Самедовича, как звали директора в миру. – Посмотрим, посмотрим, чем ты, дорогой, дышишь…
А через пятнадцать минут в кабинете Велиева раздался телефонный звонок. Молодой и приятный голос попросил извинения за беспокойство и поинтересовался, нельзя ли пригласить к телефону уважаемого Мансура Самедовича? Велиеву, взявшему трубку, понравилось вежливое обращение. Но голоса он вспомнить не мог, несмотря на свою хорошую память.
– Велиев слушает, дорогой. Прости, с кем имею честь?
Он говорил по-русски чисто, просто форма построения фразы сразу указывала на Восток. Там любят цветистость, велеречивость и, даже посылая к черту, говорят: дорогой.
– Мы с вами, к сожалению, лично не знакомы, поэтому представление отнимет у вас много дорогого времени, а в этом нет никакой необходимости, уважаемый Мансур Самедович. Я думаю, вам будет вполне достаточно, если я скажу, что являюсь вашим искренним доброжелателем…
Такую постановку вопроса можно было расценивать как угодно, главное – не перегнуть палку, чтоб собеседник не потерял к тебе интереса. Поэтому сразу быка за рога.