Хаос и Амбер - Роджер Желязны

Но, как я и надеялся, Ульянаш слишком сильно вытянул руку. Я левой рукой схватил его за правое запястье и изо всех сил сжал.

Прежде мне случалось во время боя ломать врагам кости. Всякий нормальный человек завопил бы и выронил нож от такого безнадежного увечья. Но у Ульянаша кости оказались просто железными. Вместо того чтобы выронить нож, он крутанулся на месте, резко поднял руку — и я взлетел вверх на двадцать футов.

Наверное, если бы я рухнул вниз, дуэль на том и завершилась бы — но не из-за того, что я сильно ушибся об пол, а просто потому, что Ульянаш поджидал бы меня внизу. Стоило бы ему метко выставить нож — и мне конец.

К счастью, меня спас один из летающих по воздуху камней. Оказавшись примерно на расстоянии фута от парящей в воздухе плиты, я ухватился левой рукой за ее край, с секунду покачался и, подтянувшись, забрался на камень. С десяток стоявших на нем мужчин и женщин попятились, чтобы дать мне место.

Я развернулся, держа нож наготове. Однако Ульянаш за мной не последовал.

— Трус! — выкрикнул он, указывая на меня ножом. — Полюбуйтесь, как он бежит от схватки!

— Ты забросил его туда, — возразил Эйбер. — Так дай ему возможность вернуться вниз.

— Либо, — предложил я, — сам поднимайся сюда. Мои невольные спутники начали переходить с камня, на котором я теперь стоял, на другие летающие плиты. Я тяжело дышал, ждал развития событий и обдумывал ход поединка. Мне явно нужна была новая стратегия. Ульянаш оказался более сильным и ловким, чем я.

Мой камень начал опускаться к полу. Ульянаш отступил назад и презрительно оскалился. Похоже, он не сомневался в том, что заполучил меня.

На высоте в два фута от пола я спрыгнул с камня и встал лицом к лицу со своим противником. Он начал осторожно приближаться ко мне, переступая по кругу и выставив перед собой нож.

А потом он сделал три обманных финта и ошеломляюще быстрым выпадом сбил меня с ног и ранил в грудь. Рана была неглубокая, не более царапины, но она сильно закровоточила и стала сильно саднить. Струи крови взмыли вверх, угодили мне в глаза, и их застлала алая пелена.

— Стойте! — воскликнул Эйбер. — Вторая кровь! Я часто заморгал и отступил назад. Отлично. Мне нужен был этот минутный отдых. Ульянаш, мерзко ухмыляясь, отошел на несколько шагов.

— Вы удовлетворены? — спросил мой брат у Ульянаша.

— Нет.

— А ты удовлетворен? — спросил он у меня.

— Нет, — ответил я спокойно и негромко и занялся самолечением — затянул рану и остановил кровотечение. Я заметил, что Ульянаш пристально пялится на мою грудь. Он нахмурил брови. Видно, не привык иметь дело с противниками, которые так быстро и легко исцеляются.

Это навело меня на мысль. Вероятно, он не привык к такому оружию, как перемена внешности — если правила разрешали применять такое оружие. Да хоть бы и не разрешали!..

— Да будет так, — провозгласил Эйбер. — Продолжайте!

Я ушел по кругу влево, старательно держа оборону, а Ульянаш метнулся вперед, будто волк, учуявший кровь. Я отступил, сосредоточившись не на схватке, как таковой, а на собственном теле, на тех изменениях, которых я желал. Тянуть время, тянуть… И ждать, ждать…

Я нарочно раскрылся. Ульянаш рванулся ко мне, и я позволил ему задеть мое правое предплечье острием ножа. Рана была едва заметной, я ее едва почувствовал, а Ульянаш по инерции продолжал надвигаться на меня. Левой рукой он ухватил меня за правую руку ниже локтя, чтобы я не дергался — иначе я мог вогнать лезвие своего ножа ему в живот или грудь.

Я притянул его ближе к себе, вплотную.

— Ошибочка вышла, — шепнул я ему на ухо.

Я увидел по его взгляду, что он ошарашен.

— Что за… — вырвалось у него.

И тут произошло то, чего я добивался: произошли начатые мною изменения моего тела. Мое предплечье удлинилось, вытянулось на целый фут, и лезвие моего ножа вошло Ульянашу снизу под подбородок и пронзило его голову.

Он выпучил глаза, раззявил рот… и я увидел внутри сталь моего клинка. Лезвие проткнуло язык и небо и вошло в мозг. Ульянаш беззвучно закричал.

Он начал валиться на меня, словно подрубленное дерево. Я попробовал попятиться, но он давил на меня своим весом. Я застонал: его нож глубже уткнулся в мою руку.

Те изменения внешности, которые Ульянаш предпринял в начале дуэли, пошли на убыль. Он становился все легче и меньше габаритами. Казалось, сотни невидимых рук оттаскивают его от меня, помогают мне подняться. Я дат своей левой руке мысленный приказ вернуться к обычной длине.

И тут все загомонили разом:

— Невероятный поединок…

— Поверить не могу, что вы одолели самого Ульянаша…

— …ни разу не видела ничего подобного…

— Как только он…

— Молодчина, — сказал Эйбер, сев рядом со мной на корточки.

Кто-то подал ему кубок с вином, и он передал его мне. Я сделал жадный, большой глоток. Неожиданно около меня оказалась Фреда.

— Нужно вынуть нож, — сказала она.

Я опустил глаза. Нож все еще торчал из моей руки, уйдя в мышцы по самую рукоятку. Крошечные капельки крови бусинками поднимались в воздух вокруг ранки.

— Поскорее бы, — попросил я.

— Не здесь, — покачала головой Фреда и, обернувшись, осмотрелась по сторонам. — Тетя Ланара, — позвала она. — Мне нужно спокойное место для работы.

— Сюда, — отозвалась наша тетка, только-только успевшая до нас добраться. Она принялась с встревоженным видом пробираться через толпу гостей, возглавив нашу маленькую кавалькаду. Люди расступались, давая ей дорогу. Мы продвигались к дальней стене. Ланара открыла дверь, за которой оказалась небольшая гостиная.

— Мы постараемся выйти к гостям как можно скорее, — пообещал Ланаре Эйбер. — Оберон быстро придет в себя.

— Я вам обещал развлечения, — с усмешкой проговорил я.

— Верно. — Она нахмурилась. — Но я терпеть не могу такого поведения. Чтобы больше никаких дуэлей на моих балах!

Я смиренно кивнул.

— Прошу прощения. Мне навязали этот поединок.

Тетка знаком велела нам войти в гостиную, вышла и прикрыла за собой дверь.

— Не переживай, — успокоил меня Эйбер. — Она наслаждалась каждым мгновением вашей схватки. Теперь об этой вечеринке целый месяц будут взахлеб болтать все, кому не лень. И о тебе.

— Что мне и требовалось… — пробормотал я.

— Садись, — распорядилась Фреда.

Я нашел взглядом небольшую пухлую кушетку и опустился на нее. Эйбер с помощью Логруса раздобыл бинты, иглу и нить, а также маленький горшочек — судя по всему, с какой-то целительной мазью.

— Будет больно, — предупредила меня Фреда.

— Бывало и хуже, — ответил я сестре.