Выпускной бал в чистилище - Эми Хармон

Роджер почувствовал, как в черепной коробке, прямо позади глазных яблок, застучал горячий молоточек ярости. Он резко крутанул руль, развернул машину, ударил по тормозам и остановился прямо перед Долли Кинросс, чуть не сбив ее с ног и перегородив ей дорогу. Скользнув к пассажирской дверце, он выскочил из нее, схватил ошеломленную женщину за руки и впихнул в машину. Вжав спину Долли в сиденье отцовского линкольна, он навалился сверху, крепко ухватил ее за запястья, ткнулся лбом ей в лоб и заорал прямо в лицо, так что она почувствовала у себя на щеках брызги его слюны:

– Не смей так говорить со мной, шлюха! Думаешь, мне нужна бывшая отцовская баба? Я здесь не потому, что хочу тебя! А потому, что я тебя ненавижу!

Долли Кинросс не двигалась, оглушенная яростью и жестокостью юноши, который сейчас, несмотря на заверения в том, что он ее не хочет, вжимался в нее всем телом, не выпуская ее запястий.

– Слезь с меня, Роджер. Если кто-то нас увидит, у тебя будут неприятности. А тебе ведь они ни к чему? – Она говорила спокойным, тихим голосом, словно обращалась к расшалившемуся двухлетке, и от этого Роджер распалился еще сильнее.

– Заткни свой рот, шлюха! Если даже нас увидят, то знаешь, что подумают? Что ты соблазнила сына мэра! Думаешь, это повредит моей репутации? Нет, мне ничего не будет. А вот тебе стоит поволноваться!

Долли ничего не ответила. Она просто лежала молча. Ей показалось, что Роджер чуть успокоился. Сказанные им слова тяжело давили ей на грудь – почти так же тяжело, как сам Роджер. Он прав. Ей никто не поверит. По боковому стеклу скользнули фары другой машины, и Роджер замер. Нет, он все-таки приврал насчет того, что не боится быть замеченным в ее обществе.

– Сейчас я вылезу из машины, обойду ее и сяду на свое место, а ты не двинешься, пока та машина не проедет. Потом ты сядешь, и мы с тобой немного прокатимся. Мне нужно тебе кое-что сказать, и я только начал. Если попробуешь убежать, вам с малышом Билли придется дорого за это заплатить. А вам ведь это ни к чему? – Он улыбнулся, бросив ей в лицо ее же собственные слова, а потом втолкнул ее ноги в машину и захлопнул пассажирскую дверцу. Он с беззаботным видом прошел к водительской дверце, махнув по пути встречной машине, скользнул за руль, завел двигатель и медленно съехал с тротуара.

– Это был мой друг Даррелл. Он мне помахал. Как видишь, он не собирается тебя спасать! – Роджер хихикнул, и Долли Кинросс поняла, что ее ждут большие неприятности.

Роджер прибавил газу, и вскоре они уже выехали из города. Он крепко держался за руль обеими руками, у него на губах играла улыбка. Он был красивым юношей, вот только с глазами у него творилось что-то странное. Они были зелеными и казались совершенно пустыми, безжизненными. Долли подумала, что ей попросту слишком страшно и от этого кажется, что глаза Роджера чуть светятся в темном салоне машины.

– Куда мы едем? – Долли говорила все тем же тихим, спокойным голосом. Она сидела, чинно сложив руки на коленях, с самым невозмутимым видом, но в голове у нее роились тысячи отчаянных мыслей.

– Так далеко, что никто не услышит, как ты будешь вопить и молить о пощаде, – объявил он торжествующе, словно только что получил высший балл в школьном аттестате.

– И что же ты хочешь мне сказать? Кажется, мы уже достаточно далеко уехали. Мои мальчики будут переживать. – Долли не была уверена, что Роджер на это клюнет. Наверняка он следил за ней и прежде и знал, что она часто задерживалась после работы, чтобы провести время с его отцом.

– Они просто решат, что ты с моим папенькой, – тут же ответил он, подтверждая ее худшие опасения.

– Я больше не вижусь с твоим отцом. Он тебе не говорил? – Долли надеялась, что говорил. – На прошлой неделе я сказала ему, что у нас ничего не выйдет. Ему нужно заботиться о тебе и о твоей матери, а мне – о моих мальчиках. Мы решили, что каждый из нас пойдет своей дорогой.

Она говорила правду. И потом, она ведь даже не спала с мэром. Она долгое время надеялась сорвать куш побольше. Если бы мэр развелся и женился на ней, жить ей стало бы куда проще. Но эти надежды она лелеяла еще до того, как вокруг нее стал крутиться Роджер. Роджер ее пугал. А потом, на прошлой неделе, Джонни сказал ей, что Роджер пристает к Билли. Это стало последней каплей, и Долли отказалась от мечты стать женой мэра – так же, как до этого она не стала женой священника, а еще раньше, когда выяснила, что в планы отца Джонни не входят жена и дети, женой актера.

– Да что ты говоришь? – с издевкой пропел Роджер. – Какая великолепная новость! Значит, теперь мы с тобой можем быть вместе? – С этими словами он снял правую руку с руля и облапил ею грудь Долли у выреза платья, а потом скользнул ниже, оторвав верхнюю пуговку.

Долли охнула, сбросила его руку, принялась отпихиваться и задела левой ногой руль, отчего машина резко вильнула в сторону.

Роджер заорал, разразился ругательствами, но все-таки сумел удержать вихлявшую по дороге машину. Потом он на мгновение повернулся к Долли и с силой ударил ее по лицу тыльной стороной кисти. Ее голова мотнулась в сторону, и она снова засучила руками и ногами, ткнулась в руль, нажала обеими ногами на педаль газа. Машина заложила крутой вираж, и Роджер резко, не думая, ударил по тормозам, но линкольн уже занесло и закрутило, и задний правый бампер ударился о стойку дорожного ограждения. От удара машина перестала крутиться и застыла посередине дороги, готовая ехать точно в том направлении, в котором они ехали прежде.

Роджер сидел неподвижно, слегка оторопев от столь резкого окончания этой безумной поездки. Долли Кинросс распахнула пассажирскую дверцу и выскочила из машины. Роджер отреагировал с секундным запозданием, так что она успела вырваться и помчалась прочь. На бегу она резко виляла из стороны в сторону, словно адреналин не давал ей удержать равновесие.

– Сука! Грязная потаскуха! – Роджер тоже вывалился из машины и кинулся за ней, крича и угрожая.

На дороге, уходившей к водохранилищу, показались фары автомобиля. Они осветили заросшее высокой травой поле, по которому со всех ног удирала Долли Кинросс, вывернули на шоссе, двинулись в направлении брошенной машины мэра, и Роджер остановился, не зная, что делать: то ли преследовать свою добычу, то ли вернуться к линкольну. Водительская дверца была распахнута, фары горели, даже двигатель продолжал работать. Сзади на правом бампере