Проклятые башни - Кейт Форсит

Фельд очень расстроился, что ему не позволили сопровождать ее. Он провел всю жизнь, изучая и наблюдая драконов, но так и не удовлетворил свою жажду познания. Лишь изредка ему позволяли совершить путешествие во дворец драконов и отвечали на множество его вопросов, и он горько сожалел, что с приходом Изабо лишился своей обязанности относить королеве драконов розовую дань. Но куда сильнее его беспокоило то, что Изабо может забыть его уроки и советы и нечаянно разгневать драконов.

Ишбель же скорее обрадовалась, что должна остаться внизу, несмотря на то, что отчаянно хотела спросить у драконов, как снять заклятие с Хан’гарада. Она до боли сжала руку Изабо и попросила дрожащим голосом:

— Спроси их вместо меня, ладно? Если кто-то и может победить эти злые чары, то только драконы.

Изабо, кивнув, сказала:

— Позаботьтесь о Бронвин. Она будет скучать по мне и может немного покапризничать.

Наклонившись, она взяла малышку на руки и крепко обняла ее. Бронвин прижалась теплым личиком к шее Изабо, лепеча «Бо-Бо-Бо», поскольку пока еще не могла правильно выговорить имя Изабо.

— Мы присмотрим за ней, не беспокойся, — заверил ее Фельд. — Будь внимательна и осторожна, ладно, Изабо?

Она печально улыбнулась, закинула на плечо сумку и, помахав рукой, пошла к арке. Снова войдя в ее тень, она начала подъем.

Дорога была вымощена крупной брусчаткой, пригнанной друг к другу так плотно, что лишь редкие сорняки пробивались в щели между камнями. По обеим сторонам стояли высокие стены, украшенные резьбой, представляющей сцены с участием людей, животных и волшебных существ, которые разделял и окаймлял бордюр с уже знакомым ей узором из роз и шипов. Поднимаясь по лестнице, Изабо увлеченно разглядывала барельефы, изображавшие, по всей видимости, сцены из истории и мифов. В одном из них она узнала легенду о Фудхэгане и драконах, поскольку там был высокий мужчина, стоящий на коленях и протягивающий великолепную изваянную из камня розу огромному крылатому существу, возвышающемуся над ним. Изабо заметила, что на руке коленопреклоненного мужчины была точно такая же повязка, как и та, которую она несла в своем мешке, и ее глаза изумленно расширились. Значит, рубиновое кольцо и повязка принадлежали Рыжему Колдуну — ничего удивительного, что дракон был доволен ее дарами.

Выше по дороге располагалась серия панелей, изображавших строительство города, которым руководил мужчина с большим луком и серьезным лицом, а над головой у него была высечена падающая звезда. Другой ряд панелей изображал танцующих древяников и древяниц с покрытыми листьями волосами, разметавшимися на ветру, и мужчину с оленьими рогами, стоящего со склоненной головой под цветущим деревом. Еще выше находился барельеф, на котором морской змей обвивал своим длинным телом корабль со сломанной мачтой, а вздымающиеся волны вокруг кишели гладкими телами и клыкастыми лицами Фэйргов.

Один или два раза в день Изабо взбиралась на стену, чтобы заглянуть через нее, но видела лишь нескончаемые вереницы заснеженных гор, простиравшиеся насколько хватало взгляда.

Дорога шла по горе тремя длинными крутыми пролетами, каждый поворот которых был отмечен широкой платформой с высокой аркой, охраняемой двумя каменными драконами. Изабо обнаружила, что если не терять времени, как раз успеваешь к наступлению ночи достичь следующей платформы, получая более удобное место для ночлега. К концу третьего дня она добралась до вершины горы.

Она вступила под арку и увидела, что эта платформа намного длиннее и шире остальных и с востока, севера и запада огорожена невысокой стеной. С взволнованно бьющимся сердцем Изабо поспешила через площадку, чтобы взглянуть на долину драконов.

Она облокотилась на стену и посмотрела вниз. Вершина напротив была все еще ярко освещена заходящим солнцем, но тень той горы, на которой стояла она, падала на кратер, так что Изабо не удалось разглядеть ничего, кроме отвесных стен, уходящих в туманную темноту. Разочарованная, она развернула свое одеяло и опустила палец в миску с овощным супом, чтобы подогреть его. Она приготовила этот суп перед тем, как отправиться в путь, положив туда столько различных овощей, кореньев и зерна, сколько смогла найти. Поскольку Изабо питалась этим супом несколько раз в день, ее уже тошнило от его вкуса, но на этой каменистой дороге нельзя было найти ничего съедобного, а она не хотела тащить на себе еще и запасы разнообразной еды. По той же причине она не стала брать с собой и дрова, поэтому не могла развести костер. Как только солнце садилось и становилось темно, ей не оставалось ничего другого, как лечь на твердые каменные плиты и смотреть на звезды, сверкавшие в небе над ее головой. К счастью, стояла середина лета, и небо было ясным, а ночной воздух лишь слегка дышал прохладой. Изабо знала, что Мегэн поднялась на эту гору, когда снег еще покрывал землю, и представляла себе, каким холодным и мучительным должно было быть путешествие старой ведьмы. Она спрашивала себя, страшилась ли Мегэн встречи с драконами, но невозможно было представить, чтобы ее несгибаемая опекунша могла чувствовать что-то настолько недостойное, как страх.

Мегэн проснулась со сверхъестественным ощущением опасности, о которой говорили все ее чувства. Вокруг было тихо и темно. Она немного полежала, прислушиваясь и своим ведьминым чутьем прощупывая окрестности, раздумывая, отчего же страх холодной струйкой ползет по ее спине. Через миг она откинула одеяло и тяжело поднялась на ноги. Гита сонно пискнул и забрался поглубже под подушку, когда колдунья откинула полог палатки и выглянула наружу.

В армейском лагере клубился туман, плавая между палатками и размывая огни костров. Мегэн нахмурилась. Лето было в самом разгаре, и погода уже много недель была жаркой и ясной, мешая ведьмам вызвать дождь, чтобы намочить фитили Ярких Солдат и прикрыть передвижения Серых Плащей. Им приходилось очень нелегко, и они отвоевывали города и деревушки лишь затем, чтобы через неделю снова отдать их противнику. В ту ночь они разбили лагерь на берегу реки Арден, оттеснив Ярких Солдат обратно в южный Блессем.

Хотя Мегэн должна была бы радоваться, увидев, что погода переменилась, ее лоб прорезали глубокие морщины, а рот был угрюмо сжат. Через миг она наклонилась, подобрала свой посох и плед и, закутавшись в толстую шерстяную шаль, вышла в туман.

Она двигалась так бесшумно, что часовые, сидящие вокруг королевского шатра, не услышали ее приближения и не увидели, как ее маленькая темная фигурка выскользнула из тени. Колдунья подошла к ним сзади и напугала одного, положив руку ему на плечо.

— Шейн, ты видел или слышал что-нибудь подозрительное? — спросила она тихо.