Крестоносцы на Востоке - Михаил Заборов

Бурную деятельность развернул Иннокентий III и на дипломатическом поприще. В то время во Франции шла война между Филиппом II Августом и Ричардом Львиное Сердце. Это мешало французским и английским рыцарям и сеньорам принять участие в затевавшемся папой предприятии. Для того, чтобы примирить враждующие стороны, Рим направил туда легата — кардинала-дьякона храма св. Марии Петра Капуанского. Ему удалось добиться заключения перемирия между Францией и Англией в январе 1199 г. (через четыре месяца после этого Ричард I погиб при осаде замка одного из своих вассалов в Нормандии). Одновременно с Петром Капуанским другой папский посланец, кардинал Соффредо, был снаряжен в Венецию: только она могла бы обеспечить морскую переправу будущим крестоносцам. Генуя и Пиза находились тогда в состоянии торговой войны, и папа, правда безуспешно, старался помирить запальчивых соперников (в эти два города также отрядили двух кардиналов).

Не обошел стороной Иннокентий III и Германию. С 1198 г. здесь ожесточенно враждовали между собой две феодальные группировки — Штауфены и Вельфы. Каждая выдвинула своего претендента на королевский трон, в результате чего королями были избраны сразу двое: Филипп Швабский, сын Фридриха Барбароссы, и Оттон Брауншвейгский (Вельф), приходившийся по материнской линии племянником Ричарду Львиное Сердце. Папа тотчас вмешался в эту феодальную распрю: через своих посланцев и в письменных обращениях к обоим немецким королям и князьям он увещевал враждующие партии положить конец раздорам. Вмешательство Иннокентия III в германские дела диктовалось главным образом соображениями, связанными с продолжавшейся уже свыше сотни лет борьбой папства и империи.

Апостольский престол прежде всего стремился использовать бушевавшую в Германии феодальную распрю к политической выгоде Рима, в частности для расширения территории папского государства в Италии (за счет штауфенских владений) и для укрепления морально-политического престижа папства в германских землях. Вместе с тем имелись также в виду и нужды предстоявшего Крестового похода. Впрочем, с этой точки зрения миссия вездесущего Иннокентия III осталась бесплодной: феодальные группировки, стоявшие за каждым из королей, по-прежнему враждовали между собой, и своим вмешательством папа, поддерживавший то одну, то другую сторону, лишь подлил масла в огонь. Германии пришлось оплачивать папскую политику долгими годами внутренних воин, которые таким образом воспрепятствовали прямому участию в походе сколько-нибудь значительного числа немецких феодалов.

Подготовляя Крестовый поход, Иннокентий III обратился также к византийскому императору Алексею III. Константинополь тоже должен был, по мнению папы, двинуть войско для освобождения Иерусалима. Такое требование было предъявлено василевсу в папском послании, где Иннокентий III пенял императору на то, что он давно уже не помогает Святой земле. Эти укоры были лишь дипломатическим козырем. Иннокентий III лелеял планы распространения владычества римской церкви на Византию. Для него важно было не только и не столько участие Византии в Крестовом походе (хотя папа безусловно хотел использовать ее материальные и воинские ресурсы в целях установления супрематии апостольского престола на Востоке), сколько в первую очередь другое — подчинение греческой церкви римской. В своем послании папа прежде всего поднял перед василевсом вопрос о церковной унии. Воссоединение церквей — это была старая формула римских первосвященников, за которой скрывались их намерения ликвидировать самостоятельность греческой церкви, присвоить ее богатства и доходы, привести к послушанию константинопольского патриарха — главу православной церкви, а вслед за ним и самого императора.

Таким образом, Крестовый поход и церковная уния сразу же оказались тесно связанными друг с другом в политике Иннокентия III. Это случилось потому, что папа увидел в Крестовом походе удобное средство добиться одновременно двойного успеха: поставить в зависимость от Рима и Иерусалим, и Константинополь. Конечно, в тот момент Иннокентий III вряд ли рассчитывал на Крестовый поход как на что-либо большее, чем средство устрашения правящих кругов Византийской империи различными осложнениями, неизбежными для нее в связи с предприятием западных рыцарей. Попросту говоря, папа шантажировал василевса, чтобы заставить его пойти на уступки, касающиеся унии. В самом деле, в своем послании к Алексею III он не ограничился "отеческими" увещеваниями и ссылками на Евангелие. Папа довольно прозрачно намекнул, что в случае, если Константинополь отклонит требования апостольского престола, то против Византии, возможно, выступят некоторые силы Запада — глухая угроза преподносилась в дипломатической упаковке.

Однако Константинополь начисто отклонил домогательства Иннокентия III: Алексей III в феврале 1199 г. выдвинул встречные обвинения папству в связи с его политикой по отношению к Византии. Все это только раздражало папу. По мере дальнейшего развития событий он постарается привести в исполнение свои угрозы в адрес Византии: в 1198–1199 гг. пути их претворения в жизнь были, правда, еще не ясны, но суть этих угроз выражалась папой вполне отчетливо.

Так уже в 1198 г. начал завязываться тот узел, который к весне 1204 г. стянулся тугой петлей вокруг Константинополя.

Антагонизм папства и Византии, основой которого служила универсалистская политика римских понтификов, явился первой (по времени возникновения), хотя и не самой главной причиной перемены направления Четвертого Крестового похода. Вскоре к ней присоединились и другие, более значительные.

5.3. Сборы в поход. Побуждения рыцарства

Если денежными средствами церковники едва поддерживали крестоносную затею своего главы, то в проповедях, развивавших мотивы папских посланий в пользу Крестового похода, недостатка не было. Католические прелаты начали повсюду произносить зажигательные речи, ратуя за священную войну и стараясь всячески привлечь к ней возможно большее число воинов: проповедники не скупились на обещания небесных и земных благ ее будущим участникам.

В роли нового Петра Пустынника на этот раз подвизался приходский священник Фульк из французского города Нейи, что на р. Марна. Пользуясь темнотой народа, он сумел завоевать себе репутацию Божьего человека, наделенного даром творить чудеса и исцелять больных и увечных. В течение нескольких лет, начиная с 1198 г. и вплоть до своей смерти в мае 1202 г., он обходил в Парижской округе одно селение за другим, проповедуя Крестовый поход и сопровождая свои проповеди (в них обличались ростовщики, распутницы и прочие грешники) инсценировками всевозможных чудес. Фульк "хорошо знал, — пишет о нем современный хронист, не лишенный проницательности, — кого и в какое время он мог и должен был исцелять".

Проповеди Фулька и подобных ему фанатиков, выполнявших, как и сам он, прямое поручение Иннокентия III, поначалу имели некоторый успех среди крестьян. Как утверждает английский хронист Радульф Коггесхэйл, Фульк якобы увлек на стезю Господню чуть ли не 200 тыс. человек — число, конечно, чрезмерно преувеличенное, плод фантазии хрониста. В действительности успех французского священника был куда более скромен и, главное, он оказался мимолетным: на какой-то миг простой народ еще поддался пылким увещаниям папских вербовщиков, но потом приступ крестоносного благочестия быстро прошел. Времена Петра Пустынника остались позади…

Призыв папы нашел отклик, да и то не сразу, причем довольна ограниченный, преимущественно в феодальной среде, в первую очередь во Франции. Здесь папскому обращению вняла примерно сотня крупных сеньоров, а заодно с ними и их вассалы-рыцари. Государи теперь отказались последовать зову курии. Французский король Филипп II Август, проделавший десять лет назад неудачный опыт, держался того мнения, что на человеческую жизнь достаточно и одного Крестового похода. Оставив без внимания обращение прибывшего во Францию легата Петра Капуанского, Филипп II после гибели Ричарда Львиное Сердце возобновил войну против своих врагов — Плантагенетов, обрушившись на французские владения преемника Ричарда — нового английского короля Иоанна Безземельного (1199–1216). А рыцарственный Ричард Львиное Сердце — он был еще жив, когда Фульк из Нейи, приступил к проповеди, — откровенно насмехался над пылкими речами этого священника. Герой Третьего Крестового похода, по словам английского хрониста Джеральда Камбрезийского, в ответ на призывы Фулька сказал ему примерно так: "Ты советуешь мне отречься от моих трех дочерей — гордыни, жадности и распутства. Ну что ж, я отдаю их более достойным: мою гордыню — тамплиерам, мою жадность — цистерцианцам и мое распутство — попам".

Март 1199 г. — срок, назначенный Иннокентием III для завершения сборов в поход, — миновал, а крестоносного войска еще не было и в помине.