Бизнес-блюз - Дмитрий Новоселов

– Вроде все чисто, – сказал субтильный.

– Кажись, – усмехнулся мутный. – Теперь считай до тридцати.

– Зачем? – удивился Антип.

– Надо. Чтобы снять с него стресс.

Глупость какая-то.

– Один, два, три, – начал Антип, – четыре, пять, шесть…

На двенадцати он сбился. Или мне показалось. Двадцать пять он повторил два раза, двадцать шесть – четыре. На двадцати семи его совсем заклинило. Он повторил «семь» раза три, потом закатил глаза и стал заваливаться на бок. Мутный вскочил, подхватил его подмышки и потащил к дивану. Посадил, аккуратно запрокинул голову на спинку, снял верхнюю одежду, ботинки и отнес все в прихожую, потом вернулся и стащил с бедолаги свитер.

– Все произошло в точности так, как я рассчитывал. Эта штука почти всегда срабатывает на счет тридцать, – он показал пальцем на хрустальный бокал. Потом мотнул головой в сторону лежащего на диване и спросил: – Ты его знаешь?

– Первый раз вижу.

– Познакомься – Антипин. Между прочим, вы друзья и сегодня справляли Новый Год вместе.

– Он мне не друг.

– Теперь это будет тяжело доказать.

– Мне руки больно.

– Теперь это уже не важно, – он сделал пару шагов в сторону лоджии и достал из-за шторки небольшую текстильную сумку, расстегнул молнию и извлек на свет божий бутылку водки.

Когда он вернул штору на место, материя продолжала шевелиться, как будто за ней не было стекла. Я понял, откуда эти люди взялись в моей квартире. Можно было сразу догадаться, что проникли они ко мне по пожарной лестнице. Это ясно, как дважды два, если уж в жизни начались пожары один за другим, значит, и пожарная лестница должна для чего-то пригодиться. Давно уже нужно было поставить сигнализацию.

Мутный открутил крышку и понюхал.

– Пришлось купить «Финляндию». Никто не поверит, что бизнесмен такого уровня, как ты отмечает Новый Год какой-нибудь «Гжелкой».

Слово «бизнесмен» он произнес презрительно.

– Нужен стакан, – сказал он сам себе и опять пошел на кухню, около двери неожиданно резко развернулся, как по команде «кругом». – А этот фужерчик тщательно помыть! Остатки еды мы организуем позже.

Он взял хрусталь, пробормотал что-то себе под нос, задумался секунд на тридцать, сделал несколько шагов, потом остановился, и, наконец, исчез в коридоре.

Вернулся он с обыкновенным стеклянным стаканом в руке, подсел к своему уснувшему напарнику и налил в сосуд грамм сто водки.

– Открой ротик, дружок, – похлопал он Антипина по щекам. – Надо чуть-чуть выпить.

Он надавил указательным и большим пальцами на щеки бедняги, рот у того приоткрылся. Он влил всю водку, почти не разлив. Подопытный сделал два больших судорожных глотка.

– После этого наркотика, – пояснил он для меня. – Люди превращаются в тесто. Можно лепить что угодно, – он усмехнулся. – Мне надо, чтобы содержание алкоголя в крови соответствовало алкогольному отравлению, не какой-то там стадии опьянения, а именно отравлению. Только отравление может свалить с ног двух таких здоровых мужиков, как ты и Антипин. Понимаешь, именно в крови, а не в желудке. Конечно, вряд ли кто-то будет проверять кровь на алкоголь, но все же. Нужно все предусмотреть. Он ласково улыбнулся и налил еще пол стакана.

– Никто никогда не видел этого Антипина в моем обществе, – попытался возразить я. – Мне очень больно руки.

– Да ты с ним мог на улице познакомиться. Мало ли у тебя было приключений. Ты ведь пьяница. Это знаю я, это знаешь ты, это знают все. Хочешь, расскажу сценарий?

Я пожал плечами.

– Я тут ничего не изобретал. Все банально и просто. Встречаются два одиноких пьяницы, отмечают Новый Год, напиваются, один из них засыпает, а другой, неизвестно зачем, стреляет из петарды. Возникает пожар. Оба они погибают. Согласись, достоверно?

Он влил в Антипина еще сто грамм.

– Подождем, пусть впитается, – он потер ладошки. – Мы ведь не торопимся?

Я опять пожал плечами. Он подошел ко мне.

– А теперь ты скажешь, где ты хранишь это чертово видео.

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Вежливый.

Он опять улыбнулся.

– А если ты не знаешь, о чем речь, то зачем ты послал следить за нами того неудачника?

– Он следил не за вами.

– Да ну? Интересно. А за кем же?

– За женой.

– За женой?

– Да, – я подумал, что лучше умру, чем в очередной раз начну объяснять, как я приревновал свою супругу к своему напарнику, тем более этому уроду.

– Значит, этот парень со склада не продавал вам видео, вы не прятали его и за нами не следили?

– Я даже не понимаю, о чем речь.

Теперь он нахмурился. Его стали раздражать мои ответы.

– Я тебе предлагаю два варианта. Первый: ты сам мне рассказываешь, где порнуха, и я тебя убиваю по-тихому. Второй: я ввожу тебе мой любимый препарат, и ты все равно колешься, я тебя убиваю, но не обделяю вниманием и твоих женщин. Между прочим, у меня есть номера их палат в больнице. Знаешь, они оказались чересчур живучими. А мне не нравится, когда у меня что-то не получается. Меня с детства учили, что нужно доводить начатое до конца.

Я попытался изобразить на лице глубокую задумчивость.

– Я не шучу. Надеюсь, ты веришь?

– Верю. Но, у меня на самом деле ничего нет, – я упрямился, и сам не знал почему.

– А у кого?

– Мы все стерли. Чебоксаров настоял, и мы все стерли. Испугались.

Собеседник расхохотался.

– Тихонов Сергей Леонидович. Так ведь?

– Да.

– Я о тебе все знаю. Абсолютно все. Знаешь, как тебя характеризуют твои работники?

Я пожал плечами. На самом деле я совершал эти движения, для того чтобы ослабли путы, чтобы не было так больно.

– Алкаш и жадина. Ты – жмот. Ты никогда не выбросишь то, на чем можно прилично заработать.

Он, разумеется, врал. Мои работники меня любят. Хотя…. За что, интересно?

– Ну, будем говорить?

Я опять дернул плечом, у меня свело судорогой правую руку.

– Тогда мы тебя сначала обыщем, а потом сделаем укольчик. Аккуратненький, маленький, точечка за ухом или в ступню.

Он подошел ко мне и похлопал по ребрам. Потом засунул руку в карман пиджака и достал кошелек. Из другого кармана выудил диск.

– Ну вот. Почему-то мне кажется, что это именно то, что мне надо. Где-то тут я видел компьютер. Я удалюсь на минутку, а ты пока отдохни. Сильно не напрягайся, а то еще что-нибудь себе сломаешь, это может испортить картину.

Он ушел в кабинет.

Зря я его не послушал, попробовал пошевелиться, что-то сделать с собой, проползти или еще чего. В результате только звонко стукнулся головой о паркет.

Его не было минут десять. У меня окончательно свело конечности. Антипин на диване слегка пошевелился.

– Ну, вот и все, – сказал мутный, появившись на пороге. – Пока удача на твоей стороне. Ты легко отделаешься, – он посмотрел на меня осуждающе. – Я же не советовал тебе двигаться. Ударился, бедняга?

– Что ты собираешься делать?

– У тебя есть шампанское?

– Нет.

– Жаль. До Нового Года пятнадцать минут. Это мое упущение, о шампанском я и не подумал. Хотя два таких придурка вполне могут налакаться и без вина.

– Что ты собираешься делать?

– Пожалуй, выпью водки вместе с тобой. Жалко выливать в канализацию такую вкусную вещь. А пустых бутылок должно быть много. Новый Год все же. Нужно как-то отметить.

Он подошел к Антипину и влил в него еще треть стакана. Потом сходил на кухню, принес два мандарина и тот же самый хрустальный бокал.

– Хочешь? – протянул мне цитрус.

– Нет. Что ты собираешься делать?

– Отметить праздник.

Он освободил мандарин от шкурки, налил в хрусталь прозрачную жидкость, выпил, поморщился и съел дольку.

– Может, развяжешь меня? А то начнется омертвление конечностей. Могут возникнуть подозрения.

– Ничего. Пока алкоголь будет впитываться в кровь, твои руки размякнут.

Он доел мандарин, очистил второй и налил себе еще.

– Я так долго ждал, когда мне, наконец, повезет. Не может черная полоса длиться вечно. У меня квартирка была получше твоей. Знаешь, за сколько пришлось продать?

Я промолчал. Еще не хватало вести с этим придурком задушевные беседы.

– За штуку баксов. Ты представляешь? Всего штукарь! В центре Целинограда! Я когда в контейнер вещи грузил, эти уроды все очень внимательно рассматривали, я только потом понял – они выбирали. Знаешь, что пришло в контейнере?

Я опять промолчал.

– Одна панцирная сетка, три табуретки и настольная лампа. А кому предъявлять? Там уже другое государство! Меня, майора КГБ, имеющего правительственные награды, обворовали и вышвырнули за порог, как дворнягу! – он выпил и съел дольку.

– А здесь знаешь, кем назначили? Опером! Опять опером. Видите ли, у меня плохие характеристики. А кто мне их писал? Кто? Очемчиров. Мой шестерка. Был до развала. Что он может написать?