Аннкорт - Вайолет Грейс

.

– Вставай, Сандерс, у нас ещё есть дела, – Орланд резким движением раздвигает шторы, пропуская в комнату послеобеденное солнце. С кровати доносится кряхтение и нецензурная брань, прерываемая хриплым кашлем. Коди зарывается лицом в подушку, посылая друга куда подальше.

В комнате был беспорядок: разбросанные вещи, пустые бутылки из-под алкоголя, различные бумаги, валяющейся на компьютерном столе и полу. Орланд собирает мусор, закидывая всё в отдельный пакет, который специально прихватил с собой.

– Если ты решил впасть в депрессию, то сейчас не лучшее время, – произносит Орланд, стаскивая одеяло с друга. – Вставай и прими душ, от тебя пасёт как от свиньи.

Конечно, Орланд подозревал, что почти недельная забастовка друга в собственной комнате выглядит примерно так… как выглядит. Однако всё равно ему хотелось верить, что Коди не будет тратить столько времени на свои навязчивые мысли.

Сандерс кое-как встаёт с кровати, почти с закрытыми глазами идя в ванную комнату, ерошит грязные волосы. Орланд лишь закатывает глаза, продолжая молча убираться, после чего открывает окна, чтобы помещение, наконец, проветрилось. В таком состоянии Коди можно увидеть достаточно редко, однако в последние пару месяцев Орланд наблюдал подобное всё чаще.

Не трудно было догадаться, что является этому причиной. В их дружбе было простое на первый взгляд правило – не лезть, пока не попросят. Орланду, порой, было слишком тяжело выполнять данное условие, и он спрашивал, сидя рядом с другом о его переживаниях. Коди лишь злился, предпочитая выговариваться про себя, ни с кем не делясь тем, что чувствует. Это раздражало, но Орланд понимает, что друзья, порой, могут просто быть рядом, не навязчиво и молча поддерживая.

Тем не менее, сейчас ситуация зашла слишком далеко, и всему причиной являлась Хейли. Она с первого взгляда понравилась Орланду, даже вероятно совершенно не в том смысле, что хотелось бы. Но он быстро откинул подобные мысли, увидев взгляд лучшего друга на неё. Он был нежен, осторожен в словах рядом с ней и казался таким незнакомым человеком для Орланда.

Через некоторое время они с Хейли смогли найти общий язык, да ещё и такой, что смело могут зваться близкими по духу людьми – друзьями. Девушка всегда внимательно слушала о том, как он часами говорил о медицине, сама любила рассказывать о своей жизни и делиться впечатлениями от того «нового мира», в котором оказалась.

Для Орланда она стала кем-то вроде младшей сестры, и у него появилось особенное, до этого незнакомое чувство – семейное тепло, которого он не получил от матери и отца. Будучи единственным ребёнком в семье, он представлял для них что-то вроде декоративной вазы, которую они смастерили сами, украсили и теперь показывали любому пришедшему гостю, хвастаясь.

Всю свою жизнь, с раннего подросткового возраста, он был готов к посвящению своей жизни медицине, потому что мама всегда хотела, чтобы сын продолжил «династию». Все родственники по маминой линии были успешными хирургами, всю жизнь посвятили себя изучению человеческого тела. Мать Орланда мечтала сделать прорыв в области хирургии, писала несколько научных работ, но успеха так и не добилась, из-за чего постоянно жаловалась на жизнь.

Чаще всего, Орланд думал лишь о том, что за её великой целью прыгнуть выше головы стояло отнюдь не собственное желание, а надежда на одобрение семьи. Он был другим, не желавшим жить по чужой указке, пусть даже и имел страсть медицине, к науке. Однако оставался послушным сыном вплоть до смерти обоих родителей, впитав в кожу их многолетние ссоры и обиды.

Он чувствовал, будто Коди и Хейли – та самая семья, которая ценит его просто за то, что он есть, и они всегда готовы помочь, выслушать. Орланд старался платить им той же монетой. Он безразлично отнёсся к новости о том, что Хейли представляла из себя раннее, главное для него было – она стала ему сестрой.

– Что сегодня по плану? – хрипит Коди, выходя из душа и вытирая волосы полотенцем. Задумавшись, Орланд сидел на краю кровати, комкая в руке простынь, которую снял, чтобы закинуть в стиральную машинку. Подняв глаза, он увидел вопросительный взгляд Коди и тряхнул головой, прогоняя воспоминания многолетней давности. Друг выглядел значительно лучше, но всё такой же помятый с нескрываемой усталостью на лице.

– Для начала я хочу знать, что происходит, – вздыхая, Орланд в упор смотрит на Коди, ожидая чёткого ответа. Тот лишь пожимает плечами, плюхаясь на стул напротив, без интереса начиная рассматривать бумажки.

– Ничего, всё прекрасно.

– В твоём голосе прям вселенская радость, – язвит Орланд, понимая, что в очередной раз останется без ответа. Сандерс лишь пожимает плечами, предпочитая перевести тему разговора в другое русло. Однако тема «Хейли» всё же когда-нибудь всерьёз поднимется между ними.

– Едем в город, нужно пополнить припасы, заодно развлечёшься.

Коди потирает глаза руками, всё ещё пытаясь собрать мысли в кучу. Кажется, за последнюю неделю он опустошил весь свой бар, пытаясь не думать о Хейли. Все дни смешались в один сплошной глупый. Так паршиво на душе у него никогда ещё не было, и эта девчонка в ответе за это. Коди так сильно злился на неё, так хотел обидеть, как обидела она, но не мог.

Сжимая руки в кулаки до боли, не мог.

Чувствуя, как злость съедает его по кусочкам, а надежда затуманивает мозг – не мог.

Он слишком дорожил ей, не хотел потерять, боялся причинить боль, будто она – тот самый прекрасный цветок под куполом в замке Чудовища. Так сильно он не хотел злиться на неё, но продолжал это делать, в надежде, что его отпустит.

Что чувства к ней окажутся не такими сильными, однако, каждый раз при виде неё, он превращался в робкого мальчишку с чёртовой первой любовью. Он видел, как она борется внутри самой себя, как отводит глаза, чтобы не задержаться в его собственных хоть на минутку, как меньше касается его, как реже разговаривает. Но всё это лишь притворство, то, что она пыталась внушить самой себе.

Он знает, потому что испытывает то же. С самой первой встречи он только и делал, что старался не делать шагов вперёд, гонимой одной мыслью – сейчас не лучшее время.

Когда она отважилась поцеловать его, он думал только об одном – наконец-то! Её мягкие губы казались ему сладким Адом, из которого он не мог бежать. Он так давно хотел сделать это, каждый раз смотря на неё, но сдерживался, понимая, что ещё не время. Тогда он