Ты постучишься в дверь мою (СИ) - Акулова Мария

— К столу? — вопрос задала Нина, а вот кивнули все.

Они вновь зашли в ту самую столовую, стол был накрыт не хуже… Сервиз был уже другой, но настолько же красивый… Блюда… Опять какие-то дикие деликатесы, от которых Ивана каждый раз мутило, а Ксюшу сейчас и вовсе влегкую стошнить могло.

Родители старались. Явно старались, чтобы новый скандал было сложно вменить им в вину.

— Ксения сказала нам, что ваш бракоразводный процесс откладывается…

Они долго царапали ножами фарфор молча, Нина с Игорем переглядывались, Ксюша пыталась отогнать тревогу, которая снова поселилась в сердце, Иван просто «отсиживал» срок. Но совсем не разговаривать все равно не получилось бы. А если нужно, то Игорь предпочитал сразу по делу.

— Я сказала, что мы не разводимся, пап. Это немного другое.

— Как скажешь. Но меня, если честно, волнует не это… Хотя это тоже, но обсудим потом, вдвоем, без посторонних ушей…

На эту подколку Иван отреагировал легкой ухмылкой. Веремеев неисправим.

— Здесь нет посторонних ушей, папа.

Но философски подобное воспринимать мог Тихомиров, а Ксюше сейчас было куда сложней — ее штормило, сдерживаться получалось не всегда.

— Меня волнует не это… Покушения, Иван… Преступник найден?

— Нет, — Бродяга пожал плечами, ответив довольно легкомысленно. Не ожидал от тещи с тестем ни сочувствия, ни понимания. Просто чувствовал долг быть рядом с Ксюшей и защищать, если они начнут давить на нее.

— То есть опасность сохраняется?

— Да. Опасность сохраняется…

— И вы вернулись к Ксении? — понимая, к чему ведет муж, в разговор включилась Нина.

— Вернулся…

— Не рано ли? Вы подвергаете нашу дочь опасности, Иван. Понимаете?

— Это я попросила его вернуться.

— Но он мог не возвращаться. Сначала решить свои проблемы, а уж потом…

— Не мог, — Ксюша сказала отрывисто, может резко даже.

— Почему?

— Потому что я так захотела.

— Иван, я почему-то думал, что решения в семье принимаете вы… — Игорь хотел и подколоть одновременно, и гордость задеть. Так и не понял за десять лет, что у них с Ксюшей все иначе. И задевает их другое.

— У нас стая. И Совет. Совет решил… — Бродяге было фиолетово, что Нина с Игорем ни черта не поняли, он на Ксюшу глянул ласково, подмигнул… Она же от одного взгляда расцвела будто, зарделась…

— А без вот этих аллегорий можно? По-человечески?

— По-человечески? — Иван вилку отложил, нож… На спинку стула откинулся… Подумал, что, вероятно, за прошедшие десять лет так и не стал тем «женихом», за которого Веремеевы готовы были отдать свою Принцессу.

И не потому, что для достижения планки нужно было обладать каким-то определенным уровнем финансового благополучия, манер, образованности. Нет. Все было куда проще. Нужно было уметь прогибаться под них и склонять голову. Нужно было вливаться в семью Веремеевых со всеми ее долбанутыми порядками, а не создавать свою. Идеальную. Для них с Ксюшей — идеальную.

— Вы скоро дедом станете, Игорь Станиславович. А вы очаровательной бабушкой, Нина Ивановна. Поздравляем…

Нина так и застыла, не дорезав кусочек мяса, лежавший на тарелке, Игорь вперил взгляд в лицо Ксюши…

Серьезное… И счастливое…

Не потому, что ее радовала их реакция, а потому, что она просто была счастлива. Зефир в голове, тепло Вани рядом, счастье, расползающееся от солнечного сплетения.

— Это правда, Ксюша?

Кивнула, отвечая на отцовский вопрос. Глупый, на самом деле. И надежда в нем глупая звучала — что она опровергнет.

Потому что… Игорь с Ниной хотели внуков. Очень. Да только не от этого зятя.

Для Ксюши всегда было болью, что с малышом никак не получалось. А вот для старшего поколения Веремеевых — это было облегчением.

Верили, что таким образом судьба сама ведет дочь к осознанию — она ошиблась в мужчине. А вот они были правы…

— Какой срок? — Нина вопрос из себя выдавила практически.

— Около пяти недель…

— Понятно… Рано радоваться, Ксения. Может еще не получится… Так бывает… И не беда…

Ксюша никогда физически не получала удар под дых. Бог миловал, теперь же… Мамины слова именно так сработали. Шибанули все туда же, откуда счастье распространялось — прямехонько в солнечное сплетение — доступ воздуха перекрыли, канал счастья оборвали…

И сердце зашлось отчего-то, кулаки сжались…

— Как ты можешь, мам? Ты же сама…

— Ксюш, подождешь меня в машине? — Иван заметил реакцию жены, накрыл ее руку своей, улыбнулся, заглянув в любимые глаза, сейчас находившиеся на грани паники…

— Ксюша вроде бы не говорила, что собирается уходить… — все почувствовали, что резко жареным запахло. Игорь бросил замечание, Ваня видел, что у Ксюши еще сильней зрачки сузились, потом же она кивнула.

Встала, салфетку на стол положила, аккуратно стул задвинула, вышла из столовой…

Потому что никому не позволено бить ее так больно в самый страх. Даже матери. Потому что ей не нужно больше со всеми самой бороться. У нее есть Бродяга. Он защитит свою стаю. Даже от тех, кто божится, что любит беззаветной родительской любовью.

— А теперь давайте начистоту, Игорь Станиславович, Нина Ивановна… Мы десять лет все как-то вокруг да около ходили. Наверное, зря. Если я еще раз что-то подобное услышу — вы Ксюшу не увидите. Вообще. В принципе. И внука тоже. А внук будет, Нина Ивановна. Как бы вам этого ни не хотелось. Будет. Здоровый. Счастливый. На меня, бл*ть, похожий. Ясно вам? Тоже ненавидеть будете?

— Материться не смей…

— Вас забыл спросить, Игорь Станиславович. Я вам предлагаю нейтралитет. Засуньте свою ненависть поглубже. Туда же, где я свои чувства к вам держу. И не смотрите так, Нина Ивановна… Я в луже не вываливался, с ногами на ваш стол не забирался. Я вам ничего не должен. Так же, как и вы мне. И дочь свою вы мне не подарили. Она все сама решила. Тогда решила. И теперь тоже. И выбор ее, бл*ть, был правильный. Правильный… Потому что вы ее убили бы своей любовью. Своими попытками на нужные рельсы поставить. Никак смириться не можете, что я был прав — я таки ее спас. Не дал вам жизнь ей испортить. И дальше тоже не дам. Если захотите внука увидеть — позвоните. Мы подумаем, стоит ли оно того… А теперь, Игорь Станиславович, можете послать меня «вон из своего дома»…

Игорь внимательно на Ивана смотрел — ни одной эмоции не выражая, спокойный, будто удав… Потом же шепнул: «проваливай», встал, отвернулся.

И Тихомиров не ослушался.

Выходя из дома чувствовал какую-то ярую эйфорию… Даже освобождение…

Это было очень странно, ведь встреча закончилась еще хуже, чем он прикидывал. Надеялся, что все хотя бы без скандала обойдется…

Ксюша ждала в машине, как и просил.

Он сел на заднее рядом, она тут же уткнулась лицом в шею, дрожала вся, дышала неспокойно…

Макс с опаской на шефа глянул, тот еле заметно головой мотнул. Мол, даже не спрашивай…

— Они просто не знаю тебя. Никто тебя не знает, поэтому… — Ксюша повторила свои слова десятилетней давности. Слова, которые до сих пор были актуальны.

— Ты знаешь — это главное. Мне больше ничье одобрение не требуется. — Настолько же актуальны, как и его тогдашний ответ…



Глава 39

Настоящее…

Проснувшись следующим утром, Иван понял, что в постели он сам. Первым делом почему-то в голову полезли самые ужасные шальные мысли, сердце зашлось…

Он рывком встал с кровати, вышел в коридор…

Выдохнул, когда увидел, что дверь в ванную приоткрыта и свет включен.

Когда зашел, Ксюша стояла у раковины, чистила зубы.

Бледная была, измученная, несчастная…

И вчерашний вечер ей сложно дался, и сегодняшнее утро.

— Тошнит опять?

— Да. Но уже получше…

Сполоснула рот, выплеснула на лицо полные ладони холодной воды…

Иван сзади подошел вплотную, дождался, пока взгляд поднимет, в зеркале с его глазами встретится.