Остров Немого - Гвидо Згардоли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мортен вглядывался в морскую даль и не мог поверить, что некая сила нарушила покой, в поисках которого Сверре-философ пришел сюда из северных лесов. Вот он – проклятый мир, невыносимый, желанный мир.
И нигде от него не укрыться. Особенно когда происходит нечто подобное. И касается лично тебя. Даже если ты живешь на острове, если ты сам – часть острова. Мир всё равно найдет тебя. Вдруг Мортен осознал, что он никогда и не был чужим Большой земле, просто мир о нем на время забыл.
Мортен обрадовался этому чувству. От него стало легче, хотя душой и телом он страдал. Теперь ему казалось, что со всем можно справиться, даже чему-то радоваться.
Его жизнь имела смысл. И его семья. И остров. И сам он был наполнен смыслом в тот момент.
Агнес выглянула из окна большого дома.
– Давай сюда скорее! Сверре плохо!
Ян растерянно стоял перед Сверре, который сидел на полу, опершись о скамейку возле стола. Бледный, он беспомощно озирался.
Юрдис взволнованно повторяла:
– Что с тобой? Что случилось?
– Мы разговаривали, – сказал Ян, – и он упал в обморок…
Ян виновато посмотрел на Юрдис, будто чувствовал вину за то, что произошло со старым философом.
– На кровать его! – скомандовал Мортен.
Ян поднял тестя, точно тот был ребенком, и в этот миг Сверре всем показался маленьким и хрупким. Прямо как Видар, промелькнуло у Лив.
Сверре перенесли на кровать. Он вздохнул, прикрыл глаза, а когда открыл их, в них заблестела жизнь, словно он только что вернулся из далекого места.
– Как ты себя чувствуешь, папа? – Мортен потрогал его лоб. – Может, ты просто устал?
– Пустяки! – сказал Сверре.
Юрдис взяла его за руки.
– Они ледяные.
Сверре накрыли одеялом и стали растирать ему ладони, жена одну, дочь – другую.
– Карин, завари мяту, – попросила Агнес. – И погорячее!
– Вроде ему получше, – пробормотал Ян, стоя у стены. В маленькой комнате он выглядел как великан. Никто ему не ответил. – Может, капельку акеви…
– Не говори ерунды, Ян! – прикрикнула на него жена.
– Мне просто нужно отдохнуть, – прошептал Сверре. – Отдохнуть…
Пятнадцатилетняя Сюннёве стояла в дверях, и слезы текли по ее щекам.
– Что с дедушкой? – спросила она.
Лив обняла ее за плечи и вытерла слезы фартуком.
– Мы не знаем, дорогая, но я уверена, что всё пройдет.
Мортен хлопнул в ладоши.
– Конечно, пройдет! Слышите? Ему просто нужно отдохнуть. Наше присутствие только мешает. Давайте все выйдем. А бабушка останется.
Юрдис кивнула.
– Да. Так будет лучше. Я позабочусь о нем.
Солнце тихо скользило над морем, отдаляясь от трагического дня и жителей острова, чьи беды никак не кончались.
Во время ужина все молчали. За огромным столом стоял пустой стул Сверре. Ему отнесли хлеб, намазанный домашним сыром, – он всегда ел его с удовольствием – и лютефиск, размоченную сушеную рыбу, такую мягкую, нежную и питательную, что ее едва ли не младенцам дают. Но Сверре даже не притронулся к еде. Он спал, и Юрдис не хотела его будить.
– Дедушка завтра поправится? – спросили ребята.
Арне, самый бойкий из внуков Сверре, задумчиво посмотрел на дверь.
– Давайте-ка в постель! – позвали их матери. – Завтра всё пройдет. Сегодня был трудный день, который мы никогда не забудем.
Ночью Сверре проснулся. Он повернул голову и увидел жену. Она не отрывала от него глаз.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Юрдис.
– Я говорил тебе, что видел Элизу?
– Ты видел Элизу? – Юрдис не поверила своим ушам: Элиза, сестра Сверре, погибла много лет назад. – Когда ты видел ее?
– В тумане. Этим утром. Разве я не говорил?
Юрдис покачала головой и почувствовала ком в горле.
– Нет, ты не сказал мне. И что она делала?
Сверре, казалось, почти улыбнулся. Но улыбка на его усталом лице превратилась в печальную гримасу.
– Ничего. Она просто стояла в тумане. Клянусь, это была она. Ты мне веришь? Ты веришь мне, Суннива?
Юрдис погладила лоб Сверре: он был холодным и влажным.
– Я верю тебе, Сверре. Я тебе верю.
Слеза поползла по щеке Юрдис, но Сверре этого не заметил.
Он закрыл глаза всё с той же утомленной улыбкой. Старый философ тяжело дышал открытым ртом.
– А теперь спи, – прошептала Юрдис. – Спи.
10
Сверре Бьёрнебу умер незадолго до рассвета. Во сне.
Когда Юрдис проснулась и потрясла его за плечо, он был еще теплый, как живой.
Сверре перенесли на другой конец острова, где его ждали Арне и Гюнхиль, Эйвинд и Эйнар. Философа похоронили рядом с Суннивой, в тени маяка, который однажды позвал его к себе и помог ему понять, кто он такой.
Это было его место, хотя он и единственный из смотрителей родился не на острове.
На похороны приехала Хедда, которая теперь жила в Кристиании и писала книги. Она прочитала стихи – правда, сочинила их не она:
Дверь полуоткрыта, Веют липы сладко… На столе забыты Хлыстик и перчатка.
