Владычица ночи - Алия Якубова

— Неужели ты забыл о своей семье?! — выкинул свой последний козырь Грэг.

— Лжец! Моя семья умерла триста восемьдесят лет назад, а тех людей, о которых ты говорил, никогда не существовало. Ты их просто выдумал.

— Зачем мне это?

— Чтобы заполучить еще одного охотника в свой отряд, который будет мстить всем вампирам, не зная жалости, — ответила за Антуана Менестрес.

— Это ты убедила его в этом! — воскликнул Грэг.

— Нет, я сам был там и все видел!

— Этого не может быть!

— Неужели ты забыл того вампира, который был с ней в ту ночь и которого застрелил один из твоих людей? — холодно спросил Антуан.

— Но... он умер...

— Это был я. И я умер бы, если бы Менестрес не спасла меня. Она сделала меня человеком, ребенком. И этим спасла меня. Я прожил почти двадцать пять лет человеком, но теперь я снова стал собой и все вспомнил.

— И за что ты так ненавидишь нас? — спросила вдруг Менестрес.

— Вы — чудовища. Вам не место на Земле! — исступленно сказал Грэг.

— Нет, не в этом дело. Тут что-то иное, — покачала головой королева.

Она посмотрела Вилджену прямо в глаза, и он не мог отвести взгляд. Менестрес читала его мысли, проникала в самую душу, но это продолжалось не долго. Вскоре она позволила Грэгу отвести взгляд и сказала:

— Понятно, здесь замешена женщина.

— Да, — горячо подтвердил Вилджен. — Один из вашего рода вероломно отнял ее у меня!

— Она влюбилась в вампира и бросила тебя ради него, предпочла стать одной из нас, — мягко сказала королева. — И ты не смог простить ей этого.

— Ложь! Он очаровал ее, заставил!

— Болван, — только и сказал Антуан.

Вдруг Менестрес предостерегающе подняла руку, она к чему-то прислушивалась. Наконец она сказала:

— В доме чужие. Люди, их семеро, но с ними вампиры... Охотники! В западном крыле!

— Да, и нас не остановить! Солнце восходит! — исступленно вскричал Грэг.

— Глупец! Большинство из нас это не остановит, — резко ответил Антуан.

Почти одновременно с его словами в комнату без стука вошел Ксавье. Он был очень взволнован. Он сказал:

— Простите меня, Ваше Величество, что я врываюсь так, но случай чрезвычайный. В дом ворвались охотники, с ними Герман и его вампиры. Они убили уже двух молодых вампиров. Они хотят впустить солнце в зал.

— Боже! Среди гостей около двух десятков молодых вампиров!

— Что нам делать, королева?

Но Менестрес уже не слушала его. Ее волосы развевал невидимый ветер, а в глазах был лишь холодный голубой свет.

— Что она делает? — спросил Грэг, не надеясь, что ему ответят.

— Она призывает нас, — ответил Ксавье. В его глазах и глазах остальных был отсвет того же света. — Нет ни одного сильного вампира, прожившего более ста лет, который бы не услышал ее сейчас.

Менестрес заговорила. Она говорила тихо, но ее голос проникал в самую душу:

— Поймайте охотников! Поймайте их всех и приведите в зал! Приведите туда и Германа!

Затем Менестрес повернулась к Антуану и Ксавье и сказала:

— Идемте в зал. Димьен, этого тоже веди туда, к остальным.

Все вампиры услышали приказ своей королевы, и в доме началась ловля. Тут-то охотники поняли все свое бессилие, ибо столкнулись с сильными вампирами, с магистрами. Их оружие против этих вампиров было бесполезно. Колья не останавливали их, раны от пуль, даже серебреных, заживали мгновенно. Охотников переловили как котят. С Германом было сложнее. Он был сильным вампиром, к тому же его защищали обращенные им вампиры, но все же пяти магистрам удалось скрутить и его.

Когда Менестрес вошла в зал, все охотники были там, и Герман тоже. Рядом с ним стояли два магистра, сдерживающие его силу. Остальные вампиры стояли возле стен, образовав вокруг них своеобразный полукруг.

Едва Менестрес вошла, к ней подбежала испуганная Сильвия.

— Мама, что здесь происходит? — она редко называла Менестрес мамой прилюдно, но сейчас она была очень взволнована.

— Ничего, дочка, — поспешила успокоить ее Менестрес. — Танис, уведи ее. Ей не годится видеть то, что сейчас будет.

Когда Танис увела девушку, Менестрес, наконец, обратила внимание на Германа.

— Герман. Ты преступил все наши законы. С охотниками все ясно, они никогда не успокоятся, но ты — вампир, и ты повинен в убийстве других вампиров. Ты убивал их ради собственной выгоды, а это самое серьезное преступление!

— Конечно, сейчас ты смелая, королева! Одна бы ты со мной не справилась! — дерзко выкрикнул Герман.

Антуан и Демьен переглянулись. Оба подумали об одном и том же: «это была последняя капля».

Менестрес сделала знак рукой, и магистры отступили от Германа, оставив его стоять.

— Так ты бросаешь мне вызов?! Ты хочешь ощутить мою силу? Сразиться со мной? — вопрошала она холодным голосом, и каждое слово как острый осколок стекла впивался в душу.

Глаза Менестрес светились, волосы и платье развевались от невидимого ветра.

— Да, я бросаю тебе вызов, — выкрикнул Герман. — Сразись со мной!

— Ну что ж...

И Менестрес сделала то, чего не делала уже давно. Она сняла все защитные барьеры. Тут же сила стала исходить из нее, заполняя собой все. Зал будто заполнился невидимым туманом, который пронизывали мириады электрических зарядов. Все чувствовали это. Невидимы ветер вокруг Менестрес усилился, ее глаза засветились, превратившись в два бездонных колодца. Она гневалась, гневалась впервые за много лет. Антуан видел ее такой лишь однажды — когда на них напали охотники, Димьену же «посчастливилось» видеть подобное трижды за все то время, что он служил ей. И сейчас в зале не было ни одного вампира, который не ощущал бы на себе ее силу.

— Посмотри мне в глаза! — приказала Менестрес Герману.

Он изо всех сил пытался противиться, пустил в ход всю свою силу, накопленную столетиями вечной жизни, но не смог. Не смог ослушаться этого приказа. Ее глаза затягивали его, он чувствовал, что проваливается в них как в бездонную пропасть. Это было ужасно, он не мог оторваться, остановиться.

— Сколько мне лет? — властно спросила королева.

— Много, — осипшим от напряжения голосом сказал Герман, — шесть тысяч лет, может больше.

— Мне шесть тысяч пятьсот тридцать два года, я королева более шести тысяч трехсот лет. И ты бросил мне вызов!

Герман честно попытался, он применил без остатка все свои немалые силы, направив их на Менестрес, но она просто смела его потоком своей силы, как ураган сметает лист фанеры, и вся эта мощь обрушилась на Германа. В его глазах появился ужас. Такого он не чувствовал никогда. Его разум будто разрывало в клочья.

— На колени! — приказала Менестрес, и он послушно подчинился. Герман был сломлен и знал это, как знал то, что исполнит все, что бы она ни приказала.