Голубая лента - Бернгард Келлерман

Некоторое время спустя она увидела в парижской опере молодого танцовщика Анри Крона — чудо мужской красоты, у ног которого лежали чуть ли не все женщины Парижа. Китти загорелась желанием заполучить это чудо. И добилась своего. Двадцатичетырехлетнего Анри Крона затянуло в адский водоворот, бурливший вокруг Китти, и через два года его унесла чахотка. Тогда-то она и открыла в Нью-Йорке, на 42-й улице, свой прославленный салон, в котором вращались знаменитости международного масштаба — гении и шарлатаны, принцессы и аферистки. Скандалов там было не счесть, и репортеры толпами осаждали «Салон Китти».

В это время произошло знаменитое столкновение Китти с нью-йоркской полицией. Она сама водила свой ярко-красный спортивный автомобиль и за несколько недель искалечила двух человек. В качестве компенсации ей пришлось уплатить чудовищную сумму. Но что это значило для Китти? Ничего! Она по-прежнему носилась на этой машине по нью-йоркским улицам, преследуемая трескотней полицейских мотоциклетов. Наконец скандал принял такие размеры, что суд приговорил ее к трем суткам тюремного заключения. Китти Салливен приговорена к трем суткам тюрьмы! Это казалось невероятным, но ничто не помогло: Китти пришлось отсидеть. Автомобильный эскорт из двухсот машин ее поклонников и поклонниц проводил Китти до тюрьмы. Газеты печатали ее фотографии и целые столбцы подробнейших репортажей о ней. Через три дня Китти во главе триумфального кортежа в несколько сот автомобилей вернулась домой. Впереди ехал оркестр, колонна растянулась по всему Бродвею. То было величайшим триумфом Китти!

Но через несколько месяцев произошло нечто такое, что сильно повредило ее репутации. В этот период в одном из театров Бродвея подвизалась молодая, очаровательная актриса по имени Марион Ренар, пленившая весь Нью-Йорк своей красотой и талантом. Увидев красавицу, Китти загорелась желанием заполучить ее. И добилась своего. В ту пору ее как раз влекло к женщинам. Почти год длилась эта дружба, затем, совершенно неожиданно, Марион отравилась. «Это какое-то недоразумение, ужасное недоразумение, и только… Нервы, нервы!» — объясняла Китти. Однако нью-йоркское общество взглянуло на дело иначе и осудило ее.

Увидав Жоржетту на борту «Космоса», Китти на секунду замерла. Это же Марион!.. Марион!.. Марион вернулась — было ее первой мыслью. Та же фигура, та же мальчишеская походка, та же порывистая манера встряхивать кудрями, даже какое-то сходство в голосе. К ней вернулась если не сама Марион, то ее сестра. У Китти сжалось сердце. В этом было что-то непостижимое, фатальное, если хотите, сверхъестественное. Китти была склонна верить во все необычайное — в спиритизм, в астральные тела, в видения, предчувствия, астрологию, переселение душ, знахарство. Она готова была поверить во что угодно, лишь бы это было достаточно таинственно.

То, что Жоржетта, эта вновь вернувшаяся к ней Марион, ехала на одном с ней пароходе, было не случайностью, о нет, Китти сразу это почувствовала. То была судьба! Она ненавязчиво, но неустанно и почти униженно домогалась расположения Жоржетты, восторгалась ее французским языком, ее танцами и упросила ту взять ее в ученицы.

Никогда еще, втайне торжествовала Китти, она так легко не завладевала человеком, которым хотела завладеть. Не прошло и двадцати четырех часов, и вот они с Жоржеттой уже стали самыми задушевными подругами, и та нежно целует ей руки. Китти наслаждалась победой, как бы мимоходом одержанной над Харпером. Днем раньше Китти вряд ли удалось бы оторвать Жоржетту от Харпера, который, судя по всему, был без ума от нее. И вдруг через какие-то сутки Жоржетта полностью его отвергла. Да она просто знать его не хотела!

— Харпер глуп, — заявила она, — а глупость в мужчине — преступление.

У подруг было много общих склонностей. Интересуется ли Жоржетта спиритизмом? Спиритизм… боже мой! Да она сотни раз участвовала в спиритических сеансах, когда тяжелые столы и всякие другие предметы, например, горящая лампа, летали по воздуху. Она могла бы часами говорить о спиритизме. И, конечно, она верит в предсказания звезд. Звезды! Ах, боже мой! А какие случаи она знает! Звезды!.. Это же замечательно! Вернувшись опять к спиритизму, Жоржетта заявила, что у Китти несомненно гипнотический взгляд, она это сразу почувствовала. Сама Жоржетта от природы медиум и убеждена, что несколькими поглаживаниями Китти легко бы могла погрузить ее в гипнотический сон. Как-нибудь попозже они попробуют это сделать, но не сейчас, ради бога, не сейчас: она всегда испытывает какой-то страх перед такими вещами.

Но Китти захотелось проделать этот опыт немедля. Это так интересно! После долгих препирательств Жоржетта наконец согласилась. И представьте себе: достаточно было нескольких поглаживаний, и она так крепко заснула, что ее с трудом удалось разбудить. Китти торжествовала!

Она вступила в следующую стадию влюбленности. Это выражалось в том, что, считая завоеванного ею человека своей собственностью, она ни на шаг не отпускала его от себя, с бешеной ревностью оберегая свои исключительные права на него.

Большую часть времени они проводили у Китти. Их редко видели в ресторане или на палубе. Зато в бальном зале и баре они в самых вызывающих туалетах появлялись каждый вечер. Уж Китти позаботилась о нарядах Жоржетты. В Париже она накупила множество великолепных старинных французских книг, среди них роскошное издание «Истории Французской революции» Тьера, и Жоржетте приходилось часами читать ей вслух целые главы, с жаром декламируя знаменитые речи Марата, Робеспьера и Дантона.

Вот Китти сидит на софе, вытянувшись в струнку, лицо ее мертвенно-бледно, блекло-голубые глаза застыли, мочки ушей горят, тонко очерченные ноздри ярко розовеют. Это она сама сидит в этом ужасном трибунале, только что приговорившем к смерти Людовика Шестнадцатого. И Китти голосует за смерть короля! Да, он должен умереть! Он негодяй, он предал свой народ! Но немногим позже она находит в себе мужество, презрев угрожающую ей самой опасность, голосовать против казни Марии-Антуанетты. Нет, нет, тысячу раз нет! Королева невиновна. И эта прямота стоит Китти жизни. Фантазия уносит ее далеко: ее везут на телеге мимо ликующей черни, и она умирает на эшафоте с гордыми словами на устах: «Отрубите мне голову, чтобы глаза мои больше не видели позора Франции!»

Однако на сегодня довольно! Бледное от волнения лицо Китти залито слезами, но Жоржетта с книгой в руках все еще неистовствует:

— Монтаньяры, вы всегда будете опорой свободы!

— Хватит! Хватит! — кричит Китти. — Ты великолепна, ты просто великолепна! Подойди, я обниму тебя!