Черные сны - Андрей Лабин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Заговор, – прошептал он на выдохе. – Но для чего им это? – спрашивал у себя вслух. «Вот, вот. Это и надо выяснить. Надо плясать от печки, а печка где? Правильно, – от волнения Егор не замечал, что покусывает нижнюю губу. – К Сивкову соваться опасно. Я и так там наследил дай Боже. Капитан. Так, у них я сегодня уже был. Подозрительно – если ввалюсь снова. Может, вроде, поинтересоваться, как там старик после обморока? Слабенько, не основательно. Хазин! Надо бы проверить и Хазина. Хазин умный, начнет задавать вопросы. Надо действовать осторожно. Нельзя спугнуть. Сначала выясню, накоплю доки, а то не поверят. А мне это надо? У кого еще посмотреть? Так, у Жанны нету, раз ей только подселяют. Отпадает. Таксист – больно крут. Не даст по дому с осколком шариться. И есть ли у него вообще? Кокушкины неизвестно и у них еще этот мясник. Стелла отпадает, не станет Червяк любовнице тащить заразу. Остается капитан. Блин. Я был у него сегодня. А почему не основательно? Вполне. Я переживаю и все такое. И ГЛАВНОЕ У НЕГО ТОЧНО ЕСТЬ».
Егор вытащил из кармана телефон и посмотрел сколько времени. Еще не поздно. Он поднял голову и взглянул на всклокоченное серое небо. «Нормально, Мария Афанасьевна только рада будет. Она всегда мне рада. Заодно поужинаю. Она просила, что-то для сна капитану. Вот, еще повод».
Через час с пластинкой «феназепама» в кармане (ему удалось у аптекарши у которой всегда брал лекарства для подопечных выпросить без рецепта пластинку успокоительных) Егор открывал знакомую калитку. Сумерки сгустились, нагнали тоску, размазали очертания предметов, дальние дома расползлись в темные пятна.
Егор прошел по дорожке через черный болезненно-сонный сад, поблескивающий мокрыми, словно от горячего лихорадочного пота листьями. Над крыльцом горел фонарь.
Егор вбежал по ступенькам и постучал в дверь. Долго не открывали. Уже стал сомневаться правильно ли поступает, как за дверью послышался обеспокоенный голос Марии Афанасьевны.
– Кто там?
– Я, Егор. Мария Афанасьевна, я лекарства принес…, – Егор запнулся не в силах вспомнить имя отчество капитана. – Для сна помогает.
– А, Егорушка.
Раздался щелчок и дверь распахнулась. На пороге стояла, завернувшись в халат, хозяйка с распущенными седыми волосами. – Заходи, заходи. Мы уже спать собрались. Ленечка с обеда спит. Врач укол поставил так он и спит.
– Я на минутку Мария Афанасьевна.
Егор закрыл за собой дверь, снял куртку, стянул, не расшнуровывая, ботинки, прошел на кухню, где старушка зажигала газ для чайника.
– Что врачи сказали? – спросил Егор, усаживаясь за стол. В животе предательски заурчало. Он вспомнил, что целый день без еды. Мария Афанасьевна услышала этот призыв и, покончив с чайником, подошла к холодильнику. Егор одобряюще проводил ее взглядом. Маленькая, давно растерявшая фигуру, она походила на тумбочку. Распущенные по плечам седые волосы добавляли в облик пожилой женщины чего-то ведьменого. Егор испытывал некое угрызение, что объедает стариков, у которых и так пенсия мизерная. Но оправдывался, что купил таблетки за свои кровные и еще будет помогать потом.
– Я бутербродов порежу с колбаской и сыра чуть есть.
– Спасибо, а я пока к Леониду Павловичу схожу, посмотрю как он там.
Егор вытащил из кармана брюк кластер с «феназепамом» и, глядя на Марию Афанасьевну, потряс им. – Положу на тумбочку. – Ступая осторожно, чтобы не разбудить капитана вышел из комнаты.
Дверь в спальную была приоткрыта. Сквозь щель в темный коридор проливался тусклый свет ночника. Егор распахнул дверь шире и заглянул в комнату. Пахло лекарствами, старостью, улавливался запах, который может донести ветерок, подувший со стороны собачьей конуры.
Капитан лежал под пуховым одеялом неподвижно, на спине. Мертвенная бледность застыла на выпирающих скулах и впалых щеках. Морщинистые сухие губы казались затянувшимися краями резаной раны. Тонкая кожа на глазных яблоках, просвечивающая синими жилками, казалось, скоро протрется, редкие волосы выглядели неживыми, ломкими, словно сухая трава. Мертвенная желтизна и бледность растеклись по лицу. И вообще, капитан мало напоминал живого. Если бы не мерное, дыхание, едва заметно вздымающее и опускающее грудь, старика можно было бы посчитать за покойника.
Егор быстро обернулся назад. Из кухни доносился стук ножа по деревянной доске. Он вошел в комнату и прикрыл дверь. Достал из кармана уцелевшую часть очков и приложил к правому глазу. Господи, он это увидел сразу. На лице старика сидела та самая тварь, которую он видел днем. Она склонилась к самым его губам. Чем-то кожистым, напоминающим крылья летучей мыши накрыла его глаза. Эти самые крылья вытягивались из отростков по краям морды, и… они пульсировали, словно качали. Сжимались и разжимались, проталкивая что-то от глаз капитана к голове крысоподобного существа. Несколько минут парализованный омерзением и страхом, обескураженный Егор рассматривал жуткую картину и силился уместить, впихнуть в привычные рамки, объяснить как-то себе весь этот ужас.
Наконец, он заставил себя пошевелиться. Правая рука сжалась в кулак и стала медленно подниматься. Осторожно ступая, чтобы не спугнуть зверя, Егор стал приближаться к постели больного. Кожистые расплющенные нахлобучки плотно прилегали к лицу старика, повторяя его рельеф. В мерзких конвульсиях тварь содрогалась всем телом. Дрожь шла волной по отвратительной лохматой спинке. Егор приблизился вплотную, руки дрожали. Уже был готов нанести удар, прокрутил в голове траекторию, представил с какой силой вмажет, почувствовал под рукой выпуклость тела, сухую жесткую шерсть, как вдруг, существо с тихим едва уловимым писком, подпрыгнуло, путаясь в зонтиковидных отростках, скатилось по лицу старика, упало на пол и в следующее мгновение исчезло под кроватью. Егор во все глаза смотрел на происходящее, продолжая нависать над капитаном.
Леонид Павлович открыл глаза. Радужка была белой с желтым оттенком, почти одинакового цвета с белками, и напоминали вареные рыбьи глаза. Черная точка зрачка по центру выглядела жутко. Старик смотрел перед собой, прямо на Егора и казалось, ничего не видел. Зрачок замер в размере с
