Черный меч царя Кощея - Андрей Белянин

— Всё ясно. — Я вновь затолкал синий платочек в распахнутый ротик Маняши. — Это уже групповое помешательство. Что ж, будем лечить на месте. Холодный душ, обильное теплое питьё, а если надо — красивые смирительные рубашки с длинными рукавами.

Вопрос, конечно, как мне теперь их двоих на своём горбу из замка вытаскивать? Понятно, что по одной, что не обеих сразу, но всё равно — как? Дороги я не знаю, посох не брошу, а оставить их тут даже в связанном виде — это начинай всё с начала. Они сговорятся и выберутся, а мне ещё и засаду устроят за то, что я их замуж не пускаю.

— Ну ладно Маняша, девушка простая, вниманием не избалованная, ей голову задурить — плёвое дело, — продолжал рассуждать я, маршируя по комнате от одной пленницы к другой. — Но Яга-то! Эффектная женщина, умная, образованная, с огромным жизненным опытом, и вот так поддаться на дешёвые чары фон Дракхена?! Ладно бы она не знала, какой это гад! Так ведь вместе против него пошли, и она сама… сама…

Я замер, уставившись на дуло европейского мушкета, смотревшее на меня из дверного проёма. Сам мушкет, как вы уже поняли, держала в полных ручках личная бесовка Змея Горыныча. Василиса дунула себе под нос, сдувая свесившуюся прядку волос, и холодно попросила:

— Руки вверх!

— И вам здравствуйте, Василиса, как вас там по батюшке, Никодимовна? — устало выдохнул я. — Не могли бы вы зайти попозже? У меня тут пока куча дел.

— Верю, — ни капли не удивилась она. — А в чём именно проблема?

— Весеннее обострение.

— Так ведь осень на дворе.

— А этим двум белкам-невестам всё равно! Да опустите вы это дурацкое ружьё! Хотели бы выстрелить, так давно бы пальнули.

— И то верно. — Василиса опустила тяжело стукнувший прикладом об пол мушкет и прислонила его к стене. — Опять нас кривая дорожка свела, Никита Иванович…

— Можно сразу к делу?

— К какому? — чуть покраснела она. — Ты ж вроде женат ещё, да и я не из тех, кого только пальчиком помани…

— Вот упала шишка прямо мишке в лоб, — чтобы не выругаться матом при трёх девушках сразу, чётко продекламировал я. — Стишок. Помогает переключиться. А то нервы, стресс, нагрузка на сердце и всё такое… Какого хренодёра ростовского вы все тут только об этом и думаете?!

— Ты ж сам намекнул — сразу к делу…

— Нет, мать вашу, милую проказницу, я имел в виду другое дело! Не моё, а ваше! Что вы от меня хотите? Зачем сюда пришли? Почему не стреляли? Отвечайте быстро и по существу!

Василиса Премудрая попятилась под моим напором и опустила глаза. Её нижняя губа выпятилась, как у обиженной первоклашки…

— Чё орать-то сразу? Я уж часа два за вами слежу. Как дьяка встретили, как чету царскую освободили, как их с волком Митей домой отправили. Не волнуйтесь, уже внизу они, по трубе скатились, пошли избушку искать.

— Спасибо.

— Пожалуйста. — Толстая царевна хлюпнула носиком. — Горыныч супругу вашу в небеса кататься повёз. Слетают галопом по Европам, покажет ей там всякое, города заморские, диковинки чудесные, а уж как вернутся, так она ему сама на шею вешаться станет. Дело знакомое…

— С вами он поступил так же?

Василиса молча кивнула.

— Понятно.

— Шесть лет назад меня из родного дома украл, жениться обещался, а сам бесовкой обернул да и бросил. Сожрать хотел, потом передумал. Сказал, что, покуда я в нём научный интерес вызываю и приказам не противлюсь, жить буду…

— Что ещё за научный интерес? — почему-то зацепился я.

— Кормит он меня, — шёпотом призналась красная, как кетчуп, девушка и, плюхнувшись задом на пол, разревелась: — Таблетки пить заставляет! Хочет, чтоб я ещё толще стала-а! А я ж как тростиночка была, стройней вашей Олёны, а он… а ему… Говорит, к зиме жирной пищи прикопить надо. Теперь девиц сразу жрать не станет, а раскормит, как меня, таблетками, и уж тогда… Не хочу толсте-э-эть!!!

Честно говоря, вот такого психологического разворота я никак не ожидал. Баба-яга ещё не пришла в себя, неугомонная Маняша елозила на табурете так, словно хотела выйти в туалет, но по глазам было видно, что мечтает она лишь об одном — задушить предательницу Василису! Ну и нас с бабкой, как свидетеля и конкурентку, до кучи. Семь бед — один ответ!

А мои мысли были заняты попыткой осознания того страшного факта, что моя нежно любимая жена находится сейчас в зарубежном круизе с самым мерзким Змеем-людоедом на свете! Чтоб он сдох в муках от жирной пищи и повышенного холестерина!

— Давно они улетели?

— На зорьке, — кивнула чуть подуспокоившаяся бесовка.

— Когда вернутся?

— Не знаю. Да в любой момент заявятся.

— Хорошо, — злорадно оскалился я и по-разбойничьи подмигнул. — Дорогая Василиса, могу ли я рассчитывать на ваши оскорблённые чувства обманутой женщины, строя свои личные планы холодной мести?

Гражданка Премудрая деловито вытерла рукавом слёзы и серьёзно кивнула.

— Как отапливается замок?

— Печами огромными, что в подвалах стоят. В каждой такой печи дуб в три обхвата поместится. А топить их Змей никому не доверяет, сам, своею рукою каждые три дня брёвна могучие в топку кидает.

— И работа по хозяйству, и физическая форма поддерживается до зимней спячки, — сдержанно похвалил я. — Значит, сейчас у печей никого?

— Ни одной живой души!

— Тогда вперёд. Будем мстить гаду за скормленные вам таблетки для ожире… Прошу простить, для приближения к рубенсовскому типажу.

Василиса, кажется, даже улыбнулась.

Ну вот, а я всегда думал, что не умею делать комплименты дамам. Получается, что на самом-то деле ничего такого уж сложного здесь нет. Надо будет теперь ещё Митьку научить…

Быстро перепроверив узлы на бабке и юной селянке (а также навязав пару новых, покрепче, для гарантии), мы быстрым шагом направились через два коридора и далее по винтовой лестнице вниз. Спускались довольно долго, и с каждым десятком ступеней жар всё усиливался и усиливался.

Откуда-то снизу раздавался рёв пламени, видимо, вышеуказанные печи были размером с челябинские домны. Становилось немного жутковато, к тому же по большому счёту не было ни малейшей гарантии, что посох Деда Мороза способен их остудить. В идеале, конечно, было бы даже заморозить, но, когда мы вышли к печам, я сразу понял бессмысленность этой затеи…

— Это не котельная, это какой-то сталеплавильный завод.

У меня мгновенно взмокла спина, хотя китель я отдал царице. Здесь и в одной рубашке было легко свариться вкрутую. Толстая бесовка тоже дышала так, словно трактор «Беларусь» из чернозёма вытаскивала.

Перед нами лежал завал брёвен или даже, скорее, грубо вырванных с корнем деревьев. За ними полыхали три печи, в зев каждой из которых я бы мог войти, не пригибая голову, сидя на плечах у Митьки.

В двух пламени практически не было, только оранжевые угли и лютый жар! Третья печка, в центре, выглядела самой страшной, в ней бушевал такой огонь, что невольно хотелось спрятаться обратно за дверь.

— И зачем мы сюда припёрлись? — перекрикивая пламя, спросила царевна.

— Хочу убавить общую температуру в замке до уличной.

— Фон Дракхен такого не потерпит, он эти печи пуще глазу своего бережёт!

— Тем более. — Решительно сдвинув брови, я взялся за посох. — Выйдите за дверь, но не закрывайте её. Поднимитесь ступенек на десять, а то мало ли, если рванёт…

— Да с чего ж рванёт-то? — было заартачилась она, но, подумав, быстренько сменила взгляд на проблему: — А и верно, чего это я? Мне оно так уж шибко интересно? Нет, я жить хочу. Я вас подальше подожду, Никита Иванович, начинайте без меня!

Василиса быстренько пожала мне руку и бодро дёрнула по ступенькам вверх. Лестница не винтовая, но поворотов на ней хватает, так что переждёт в уголке, заткнув уши. Ну а мы — имея в виду себя и, как мне казалось, законы физики — попробуем тут что-нибудь взорвать. Как там произносится последнее слово учёного? Кажется, «упс»…

Я сжал посох изо всех сил и отправил прямо в среднюю печь такую сосульку, что она более походила на средних размеров боевую ракету наших доблестных войск ПВО. Кусок белоснежного, чистейшего и твёрдого, как алмаз, льда скрылся в огненной стене. Мгновением позже…

— Мама, — понял я, — ни «упс», ни «какого хрена», ни «а что будет, если…»!

За секунду до взрыва мы все, оказывается, говорим «мама-а!».

Последний слог я произнёс, вылетев вместе с неплотно прикрытой дверью в клубах горячего пара! Затормозил, по счастливому стечению обстоятельств врезавшись во что-то мягкое.

— Не то чтоб я была совсем уж против, — простонала лежащая подо мной Василиса Премудрая. — Но хотелось бы сперва хоть букетик ромашек да пару красивых слов о любви…

— Извините, — пробормотал я, стараясь побыстрее встать на ноги.

Задней мыслью отметил, что у толстых девушек тоже есть свои несомненные плюсы. Так же мысленно дал себе пощёчину за подобные вольности и помог спутнице подняться. Внизу слышался треск. Надеюсь, это ломались развороченные печи. Каменную лестницу неслабо трясло, поэтому уходить надо было в темпе.