Ветер с океана - Сергей Снегов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты всегда признавался, что об одном думаешь в рейсе — скорей бы домой.
Кузьма ответил не сразу.
— Море надоедает, точно. А берег огорчает. Что сильней? Когда одно сильней, а когда — другое.
— У тебя сейчас упадок сил, Кузя. Выздоравливай скорей! Кузьма протянул руку.
— Топай, Миша. До встречи.
«Бирюза», закончив сдачу улова, отвалила от борта «Онеги». Предсказанный штормовой ветер еще не приблизился, но густо повалил снег.
Море катилось вслед траулеру черными валами, вырывавшимися из снегового тумана. «Бирюза» на максимальной скорости уходила от ветра, но к вечеру он ее нагнал. В эту ночь Мише казалось, что чья-то недобрая рука непрерывно его будит — то толкнет в плечо, то потащит за ноги, то рывком перевернет с одного бока на другой. Колун, третий сосед по кубрику, часто приподнимался и охал.
— Погода — самая неприятная, — пожаловался он, когда прозвучал сигнал выходить наверх. — Не буря, но и отдохнуть не думай в такую болтанку.
Плохая погода не мешала Колуну в дневные часы сидеть на своем обычном месте на горке дели, под рубкой, и чинить прохудившиеся сети. Миша помогал ему, но вяло: пропало прежнее старание. Мишу волновала мысль о встрече с теми, кто остался на приближавшемся берегу. Все, о чем он старался забыть в течение стодневного рейса в океане, все, о чем просто не было времени размышлять во время авралов, вахт и подвахт, все это, полузабытое, отстраненное от насущных дел и дум, — вдруг ожило, возобновилось, овладело мыслями. И прошлое виделось сейчас иным, чем оно в свой час переживалось. Три с лишним месяца труда в океане, великая буря, гибель Шмыгова и Доброхотова, спасение гибнущих товарищей — каждое событие оставило след в душе, душа не могла сохраниться прежней. И Миша радовался, что новыми глазами взглянет на знакомые лица. Он мысленно разговаривал с Анной Игнатьевной. Она увидела в нем шалопая, развязного покорителя сердец, он не мог показаться ей иным. Разве брат не этими суровыми словами заклеймил его поведение? Алексей прав и неправ — прав, что увидел тогда Мишу таким, неправ, что не понял — это только внешнее, на деле все гораздо серьезней. «Я люблю Анну, я женюсь на ней, еще никто не был мне так дорог», — скажет он Алексею. И никогда теперь брат не бросит ему этого страшного слова — пошляк.
3
«Бирюза» пришла в Светломорск в середине дня. Мишу встретили отец и Юра, отпросившийся из школы для встречи дяди. За четыре месяца Юра основательно вытянулся, он был в том возрасте, когда мальчики быстро растут. А Прокофий Семенович с восторгом повторял, что Миша обветрился, поздоровел, выглядит могучим мужчиной, а не юнцом. Миша спросил, знают ли на берегу о событиях в океане. Прокофий Семенович знал обо всем.
— Елизавета Ивановна плоха! — сказал отец. — К ней прилетел из Севастополя сын Павел, хочет взять к себе. Алексей передавал, что ты да Кузьма пытались вытащить Бориса Андреевича из пучины, но не смогли. Верно?
— Еще Степан помогал. Но обрушилась волна, меня смыло за борт, а Бориса Андреевича потянуло на глубину. Я видел его лицом к лицу, отец!
— Ты будешь это все рассказывать Елизавете Ивановне?
— Не знаю… Может быть, раньше поговорить с сыном?
— Он сегодня придет к нам. Еще хочу предупредить: Алевтина в панике, она вообразила о Кузьме бог знает что.
— Ничего с Кузьмой чрезвычайного. Небольшая травма. Через недельку вернется с другим пароходом.
Прокофий Семенович недоверчиво покачал головой.
— Алексей запрашивал «Онегу», ответили, как и ты: травма не опасная, выздоровление идет быстро. А от Кузьмы пришла странная радиограмма, просит поменьше расспрашивать о болезни. В общем, Лина тревожится.
— Больше, чем знаю сам, рассказать не могу.
Они ехали в такси. Юра попросил рассказать о буре. В газете писали, что такого свирепого урагана еще не знали светломорцы. Это верно? Как может человек устоять на ногах, когда ветер так страшно бросает судно? Миша обнял Юру. О буре еще поговорим не раз! Буря в океане — тема неисчерпаемая.
Дома сидел гость — Павел Доброхотов. Миша еще никогда не видал такого фамильного сходства. Правда, сын был выше приземистого отца, был строен, подтянут, тонкое молодое лицо еще не приобрело отцовской широты и скуластости. А Мише показалось, что он видит самого Бориса Андреевича, но только помоложе, покрасивей, поэлегантней: Павел говорил тем же голосом, что Борис Андреевич, он так же подчеркивал жестом слова, у него были такие же глаза, губы, брови, он так же хмурил эти отцовские брови, как сам отец, даже с тем же отцовским нетерпением и резкостью возражал, если что не нравилось — вероятно, у себя на военном корабле был таким же властным, быстро соображающим, категорическим командиром, каким отец был многие годы капитаном на своей всегда удачливой, лишь однажды попавшей в беду «Ладоге».
— Вам надо отдохнуть сегодня, — сказал Павел после короткого разговора. — Завтра я прошу вас к нам.
— Вы хотите, чтобы я рассказывал Елизавете Ивановне все подробности? — осторожно спросил Миша.
— Да. Мама почувствует, если вы что скроете. И потеряет доверие к вашему рассказу. Она непрерывно думает об отце.
— И вы не боитесь?
— Нет! — резко прервал Павел. — Я боюсь лишь того, что она вообразит, будто отца не спасли по небрежности, по недостаточному старанию… Но я моряк сам и знаю, как любой моряк помогает в беде товарищу. Ваш рассказ укрепит ее веру, что в несчастье люди не виноваты…
После обеда Миша прилег соснуть. Его разбудил Степан. Он пришел к Куржакам, Петр Кузьмич еще в заливе. Только что вернулась Алевтина, она просит Мишу спуститься к ним.
Алевтина по-рыбацкому обычаю прежде всего сердечно поздравила Мишу с благополучным возвращением, крепко пожала руку и тут же стала засыпать вопросами о Кузьме. Степан уверяет, что ранение у Кузи не опасное, она не верит Степану. Она должна знать правду. Миша последним видел Кузьму, последним с ним разговаривал. О чем шел разговор? Какое настроение у Кузи?
Она так впивалась в Мишу темными горячими глазами, в голосе ее звучало такое волнение, что Миша, если бы и захотел соврать, не сумел бы. Нет, беспокоиться не надо, травма не опасна. А настроение, конечно, неважное, ведь возвращение на неделю-полторы откладывается. Говорил, что по выздоровлении пересядет с базы на первый же траулер, возвращающийся в порт.
— Все, как я сказал, Лина! — воскликнул Степан. Она смотрела только на Мишу.
— Тогда почему он радировал, чтобы поменьше интересовались его здоровьем? Радиограмма отправлена на третий день после разговора с тобой. Что могло случиться за два дня?
— Этого не знаю, — чистосердечно ответил Миша. — Думаю, ничего не случилось. Наверно, неудачно составил радиограмму.
— Вот это и хочу узнать — неудачно или преднамеренно? Алевтина схватила клочок бумаги, быстро что-то написала.
— Мама, — сказала она Гавриловне. — Я запрашиваю от вашего имени, чтобы Кузя подробно ответил, когда его ждать. Подпишите.
Гавриловна отмахнулась от листка.
— Что ты, Лина! Ты жена, ты сочиняй писульки мужу.
— А вы мать! И вам он ответит по-иному, чем мне. Ему почему-то хочется мучить меня! Подписывайте.
Гавриловна нехотя взяла карандаш.
— Задаст мне старик, что от себя посылаю радиограммы.
— Отцу я все объясню. А сейчас пойду к Сергею Нефедычу, попрошу, чтобы сам отправил. Кузя его матрос, он всегда к нам хорошо относился.
Вечером к Алексею пришли Соломатины. Миша рассказывал брату и Сергею Нефедовичу, как они шли на спасение «Ладоги», почему не удалось спасти всех. Ольга Степановна молчаливо плакала, Мария Михайловна, обняв ее, прижалась к подруге. Алексей сказал:
— Страшное несчастье! Твой рассказ запишут, Миша. Назначена комиссия по расследованию обстоятельств гибели «Ладоги», мы с Сергеем Нефедовичем входим в нее. Будем вызывать всех, кого спасли на «Ладоге», и всю команду «Бирюзы». Тебя попрошу припомнить все подробности, все мельчайшие факты, для нас все важно: на море больше не должны повторяться такие беды!
Перед тем как идти спать, Миша попросил брата задержаться в гостиной.
— Хочу посоветоваться наедине, Алеша. Задумал одно важное дело. Для начала скажи, кто-нибудь мной интересовался?
— Многие интересовались. Тимофей Прохоров спрашивал о твоем здоровье. Мне он не показался таким бродягой, каким ты его описывал. Человек приличный, вежливый.
— Анна Игнатьевна не звонила?
— У нее забот хватает без тебя.
— Что такое?
— Здание, в котором она живет, поставлено под восстановление, завод выделил ей квартиру в новом доме. На днях переедет.
— Откуда ты знаешь?
— Я тебе уже говорил, что Юра и Варя, ее дочь, одноклассники и большие друзья. Варя поделилась с Юрой своей радостью.