Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев

– Доктора не видели? – спросил он, и миссис Олдрин безучастно проинформировала:

– Видела.

Глубокие морщины на лбу синеглазого нахала расправились, он облегченно вздохнул.

– Отлично, а то он как поднялся к себе, чтобы вещи перенести в библиотеку, а это было больше часа назад, так и с концами. Он где?

Миссис Олдрин отчеканила, подхватывая очередную партию сыра.

– Понятия не имею, сэр. Вы же не уточнили, когда я его видела. А я его, как и мы все, видела, когда он удалился к себе за пожитками, чтобы переселиться в библиотеку. Дурная идея, но я же только прислуга и не могу запрещать господам делать то, что им заблагорассудится. А хозяину острова, думаю, все равно!

И, вдруг поцеловав головку сыра, притулившуюся у нее под самым подбородком, просюсюкала:

– Пойдем, мой пригожий, в море искупаешься…

Ломбард, проводив ее долгим немигающим взором, заметил:

– Да, что тут сказать…

А потом быстро добавил:

– Пусть хотя бы занимается тем, что швыряет сыры в море. Лучше, чем будет истерить или решит нас всех перебить.

– Думаете, это она? – спросила Нина, и Ломбард уклонился от ответа, сказав:

– Меня больше интересует, где же наш доктор. Не может же он собирать вещи больше часа, уже почти полтора!

Нине тоже показалось это крайне странным, и по пути в комнату доктора (Тони присоединилась к ним, без умолку стрекоча), когда они поднимались по лестнице, у подножия которой виднелись плохо затертые кровавые пятна – следы падения дворецкого, произнесла:

– И как успехи с шахматным столиком?

– Ничья, – ответил таинственно Ломбард, а Тони вдруг выпалила:

– А что, если доктора убили?

Доктора Роджерса в самом деле убили – хохотливого эскулапа они обнаружили в его же собственных апартаментах, решив сначала, что его там нет. Он лежал в примыкавшей к спальне ванной комнате, как две капли воды похожей на ту, в которой Нина оказалась, выйдя через литературный портал в номере Веры Клейторн в Сент-Олбансе. Разве что тут было почище, да смывной бачок не шумел.

Доктор, словно в открытом гробу, покоился в сухой ванной, с большой кровавой, с вывороченными краями, дырой во лбу.

И со сложенными на груди руками, в которых он держал нефритового альбатроса, нежно-сиреневого, на этот раз в пиратской треуголке.

Нина не помнила, как долго они таращились на этот кошмар, и первое, что она спросила, сиплым голосом прервав затянувшееся молчание:

– Он точно мертв?

Потому что в романе Кристи судья именно так и инсценировал собственную «гибель»: конечно, не в ванной, а при свечах, в красной мантии из душевой занавески и парике из мотка шерсти. И нашлепки из глины, создававшей иллюзию раны в голове.

Отдернутая занавеска в ванной была в самом деле алого цвета.

А доктор, тамошний доктор, который был невольным подручным убийцы, подтвердил факт смерти, чем помог судье выйти из игры, перейдя из разряда живых в мертвые, и без стеснения продолжать творить кровавые бесчинства.

Ломбард, склонившись над телом в ванной, приложил палец к шее доктора Роджерса.

Нине все чудилось, что тот вдруг распахнет глаза и попытается откусить этот палец, но ничего такого, конечно, не произошло.

– Мертв, разумеется. У него череп разворочен. Мгновенная смерть.

Но Нина возжелала сама убедиться в смерти доктора. Пересиливая страх и отвращение, она перевесилась через край ванны и, вынув из кармана булавку, с силой вонзила ее в толстую ляжку эскулапа.

Тот не завизжал, не дернулся, не скривил губы.

И кровь не вытекла – сердце доктора не билось, он, вне всяких сомнений, был покойником. Да и рана была не нашлепкой из глины, которую только при свечах, наверное, было можно принять за реальное повреждение, а вполне настоящей.

С мешаниной из опаленной кожи, развороченной кости, свернувшейся крови и сероватых мозгов.

– Ну вы и женщина, мисс Клейторн! – заявил Ломбард не без уважения. – Другая бы на вашем месте при виде столь изуродованного трупа брякнулась в обморок, а вы проверяете, не инсценирует ли наш доктор-убийца свою собственную смерть? Нет, не инсценирует, меня не проведешь!

– Филипп, я к твоему сведению тоже в обморок не брякнулась, – протянула обиженно Тони. – И вообще, это не так страшно, как те детишки, которых я по булыжникам размазала. Вот там был кошмар, я всю новую крутую тачку заблевала, пришлось потом быстренько сбагрить…

Нина закрыла глаза – самая богатая невеста Британии в самом деле в циничном, а для нее абсолютно нормальном тоне рассуждала об участи задавленных ею детей и о заблеванной машине, которую пришлось продавать?

Да, рассуждала.

И почему мистер Eu. R. Dudd укокошил не ее, а доктора – тот тоже был мерзавцем, причем отпетым, но хотя бы с чувством юмора, пусть и крайне своеобразным.

Может, еще укокошит? Она тогда даже останавливать его не станет.

– А вот из этого его и пристрелили! – заявила Тони, и Нина, обернувшись, заметила покоившейся чуть поодаль, на туалетном столике, револьвер – такой же, какой она видела в тайнике из философского трактата Бэкона в саквояже судьи.

Только к дулу было привинчено нечто массивное, длинное, цилиндрической формы.

– Глушитель, – произнес Ломбард, рассматривая его со всех сторон, но в руки не беря. И, посмотрев на Нину, сказал: – Вы недавно вели речь о глушителях, мисс Клейторн!

– И поэтому вы решили, что его убила я? – осведомилась Нина с вызовом. – Да мы все время с Тони были или в доме, или на террасе! Подтверди, пожалуйста.

Та, заразительно зевнув (вид покойника в ванне явно ее не смущал и настроения не портил), произнесла:

– Ну, почти все время. Минут десять-пятнадцать ты оставалась одна, пока я была с Филиппом…

Ах вот оно что!

Ломбард заметил:

– Перекличка у нас каждые пять, шесть или даже семь минут, а то и десять, я за часами не следил. А чтобы сразу после очередной вбежать в дом, подняться по боковой лестнице, пройти в комнату доктора, прихватив заранее припрятанный где-то револьвер судьи и привезенный на остров глушитель, застрелить доктора, перетащить в ванную, сунуть в руки фигурку альбатроса и проделать весь обратный путь до новой переклички понадобится, как ни странно, минут пять или шесть, не более! Тем более если четко представлять, что и как делать. А мистер Ю.Ар. Дадд явно представлял.

– Или миссис. Он ведь приглашал на остров, где якобы обитает с женой… – произнесла томно Тони, и Нина поняла, что ненавидит самую богатую невесту Британии.

И вовсе не из-за буржуазных предрассудков и классовой борьбы.

Собравшись с мыслями, Нина возразила:

– Вы так отлично все живописали, мистер Ломбард, как