Реальный социализм - Николай Старилов

Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло. Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай, например,

общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя - это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он отдал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме. Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей. Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. Но что карается распределения последних между отдельными производителями, тоьзлесь господствует тот же принцип что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой. Поэтому равное право здесь по принципу все еще является правом буржуазным, хотя принцип и практика здесь уже не противоречат друг другу, тогда как в товарообмене обмен эквивалентов существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае.

Несмотря на этот прогресс, это равное право в одном отношении все еще ограничено буржуазными рамками. Право производителей пропорционально доставляемому ими труду; равенство состоит в том, что измерение производится равной мерой - трудом.

Но один человек физически или умственно превосходит другого и, стало быть, доставляет за то же время большее количество труда или же способен работать дольше; а труд, для того, чтобы он мог служить мерой, должен быть определен по длительности или по интенсивности, иначе он перестал бы быть мерой. Это равное право есть неравное право для неравного труда. Оно не признает никаких классовых различий, потому что каждый является только рабочим, как и все другие; но оно молчаливо признает неравную индивидуальную одаренность, а следовательно, и неравную работоспособность естественными привилегиями. Поэтому оно по своему содержанию есть право неравенства, как всякое право. По своей природе право может состоять лишь в применении равной меры; но неравные индивиды (а они не были бы различными индивидами, если бы не были неравными) могут быть измеряемы одной и той же мерой лишь постольку, поскольку их рассматривают под одним углом зрения, берут только с одной определенной стороны, как в данном, например, случае, где их рассматривают только как рабочих и ничего более в них не видят, отвлекаются от всего остального. Далее: один рабочий женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и так далее. При равном труде и, следовательно при равном участии в общественном потребительном фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно быть неравным.

Но эти недостатки неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит после долгих мук родов из капиталистического общества. Право никогда не может быть, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества."

На высшей фазе коммунистического общества, после того, как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе со всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!" "... ни одно общество не может сохранить надолго власть над своим собственным производством и контроль над социальными последствиями своего процесса производства, если оно не уничтожит обмена между отдельными лицами." "Итак, если предположить, что все члены общества являются непосредственными работниками, то обмен равными количествами рабочих часов возможен лишь при условии предварительного соглашения насчет числа часов, которые следует употребить на материальное производство. Но такое соглашение есть отрицание индивидуального обмена." "...либо желать прогресса без анархии, - и тогда необходимо отказаться от индивидуального обмена для того, чтобы сохранить производительные силы."

В общем, хотя и при социализме будет обмен хотя и не тот. что при частном или государственном капитализме, материальная заинтересованность рабочих и всех трудящихся в конечных результатах своего труда, труда своей ассоциации, а через это и всего общества, но это будет не товарообмен, не индивидуальный обмен, не товарное производство в прежнем понимании, а продуктообмен, во-первых, и во-вторых, сохранятся на известный период постепенно угасающие остатки частнокапиталистического товарного обмена. Здесь будет всего лишь маска, видимость старого, одетая на новое. В этом нет ничего удивительного, ведь социализм выходит из капитализма, а не падает с небес. Но называть эти новые отношения обмена при социализме "товарными" бессмыслица, причем вредная. И все-таки продукты будут еще долго называть "товарами" ... в магазине, но это не оправдание для экономиста.

Как практически можно осуществить прямое измерение труда рабочим временем? Просто как количество часов, минут, секунд? Но ведь если приравнять таким способом все виды конкретного труда, то получится всеобщая уравниловка. Чем лучше человек будет работать, тем меньше он будет получать относительно количества и качества затраченного им труда.

Допустим, станок состоит из 1000 деталей. Каждая деталь требует для своего производства определенного количества различных операций, выполняемых с затратой различного конкретного труда и различных его количеств. Можно ли определить "цену" станка простым сложением физического времени? Нет. Даже, если в работе участвует один и тот же конкретный труд, что само по себе невероятно, то рабочие в принципе отличаются уровнем квалификации. Точно также нельзя сложить килограмм золота и килограмм роз - мы получим всего лишь абстрактное количество, безотносительно качества.

Прямое измерение временем различных конкретных видов труда наталкивается на принципиально непреодолимые трудности.

"Общественно необходимое рабочее время есть то рабочее время, которое требуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличных общественно нормальных условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда." "Допустим на минуту, что рабочий день ювелира равноценен трем рабочим дням ткача; также и в этом случае всякое изменение стоимости ювелирных изделий по отношению к тканям, поскольку оно не является преходящим результатом колебаний спроса и предложения, должно иметь своей причиной уменьшение или увеличение рабочего времени, употребленного той или другой стороной на производство. Если три рабочих дня различных работников будут относится друг к другу как 1,2,3, то всякое изменение в относительной стоимости их продуктов будет пропорционально этим же числам - 1,2,3. Таким образом, можно измерять стоимость рабочим временем, несмотря на неравенство стоимости различных рабочих дней; но чтобы применить подобную меру, нужно иметь сравнительную шкалу стоимости различных рабочих дней; эта шкала устанавливается конкуренцией." "Мера труда, рабочее время - при одинаковой интенсивности труда - есть поэтому мера стоимостей. Качественное различие между рабочими, если оно не является природным различием, обусловленным полом, возрастом, физической силой и т.д., т.е. au fond (в сущности) выражающим не качественную ценность труда, а разделение труда, его дифференциацию, - само является лишь историческим результатом и снова уничтожается для большинства видов труда, так как они представляют собой простой труд, а качественно более высокий труд находит свою экономическую меру в сопоставлении с простым трудом." "Пусть банк (любой банк) выпускает часовые боны. Товар а, равный меновой стоимости х, т.е. равный х рабочего времени, обменивается на деньги, представляющие х рабочего времени. Банк должен был бы также купить товар, т.е. обменять его на его денежного представителя, подобно тому как теперь, например, Английский банк должен в обмен на золото выдавать банкноты. Товар субстанциальное и поэтому случайное бытие меновой стоимости, обменивается на символическое бытие меновой стоимости как меновой стоимости. Таким образом, не представляет трудности превратить товар из формы товара в форму денег. Надо только аутентично удостоверить рабочее время, содержащееся в нем (что, между прочим, вовсе не так легко, как установить пробу и вес золото и серебра, и тем самым тотчас же создается его эквивалент, его денежное бытие...