Любовь и злодейство гениев - Сергей Нечаев

(«Необычайные приключения Тартарена из Тараскона», «Тартарен на Альпах», «Порт-Тараскон» обличают мещанские нравы буржуазного общества)

В 1887 году состоялась первая поездка Родена и Камиллы в Турень, историческую область во Франции в бассейне Луары. Потом это вошло в обычай. Там они обнаружили уютный замок Илетт в одном городке, расположенном в двадцати пяти километрах на юго-запад от Тура. Этот замок на живописном берегу реки Эндр стал летним приютом их любви.

Летом Камилла жила в Илетте, а Роден регулярно приезжал к ней, хотя до Парижа было почти двести километров. Для него официальным предлогом для поездок в Турень стали поиски подходящей модели, напоминающей лицом Бальзака (он как раз получил заказ на изготовление его скульптуры), ведь тот родился как раз в Туре и был типичным представителем здешних мест.

Но почему он постоянно уезжал в Париж? Конечно же причиной была Роза: ему не хотелось скандала, не хотелось принимать какое-либо решение.

Первое лето в Илетте пролетело незаметно. Для Камиллы, несмотря на отъезды Родена, оно было идиллией, похожей на сказку.

Кстати сказать, в Илетте было написано единственное дошедшее до нас письмо Камиллы к Родену. Оно датировано 25 июня 1892 года:

«Месье Роден!

Поскольку заняться мне сейчас нечем, я снова пишу вам. Вы не представляете, как хорошо теперь в Илетте. Сегодня я обедала в центральной зале, которая служит оранжереей и откуда с обеих сторон виден сад. Мадам Курселль предложила (без всяких намеков с моей стороны), чтобы вы, если вам захочется, у нее время от времени или даже всегда обедали. По-моему, ей этого ужасно хочется. А здесь так красиво!

Я гуляла в парке, вокруг все уже убрано, сено, пшеница, овес, можно везде ходить, это чудесно. Если вы будете так любезны и сдержите данное слово, нас ждет рай. Вы получите для работы ту комнату, которую захотите. Хозяйка, я думаю, будет у ваших ног.

Она мне сказала, что я могу смело купаться в реке, там, где купаются ее дочь и служанка. Опасности нет никакой. Если вы не возражаете, я так и поступлю, потому что это большое удовольствие, и оно избавит меня от необходимости ходить в горячие бани в Азэ. Как мило было бы с вашей стороны купить мне темно-синий купальный костюм с белой отделкой, раздельный, блузка и панталоны из саржи (размер средний). Это можно сделать в Лувре, или в магазине «Бон Марше», или в Туре.

Я сплю совершенно голая, чтобы представить себе, будто вы рядом, но когда я просыпаюсь, я вновь одна.

Я вас целую. Камилла.

Главное, не обманывайте меня больше».

Назвать это письмо любовным сложно. Скорее, это было бы обычное бытовое письмо, если бы не его последняя фраза, а также приписка после подписи, наполненная грустью и надеждой на то, что все еще может быть хорошо.

«Сохранился каталог библиотеки Луи-Проспера Клоделя, которую Камилла храбро осваивала: там представлена почти вся античная литература. Она жадно и бессистемно глотает книги, как это бывает в отрочестве, особенно в одиноком отрочестве. Отсюда – редкий для того времени культурный уровень Камиллы».

(Опубл. в журн.: «Иностранная литература», 1998, № 10, раздел документальной прозы, статья РЕЙН-МАРИ ПАРИ «Камилла Клодель» (пер. с франц. Натальи Шаховской)

А в 1893 году поездки в Илетт вдруг прекратились. Почему? Для ответа на этот вопрос следует, наверное, коснуться одной из загадок жизни Камиллы Клодель: были ли у нее от Родена дети?

По этому поводу Рэн-Мари Пари пишет:

«Может быть, в Турене она скрывала тайную беременность? Или выздоравливала после тяжелого аборта? Может, навещала ребенка или детей у кормилицы? Документы, которыми мы в настоящее время располагаем, не дают ответа на эти вопросы».

В водовороте любви в старинном замке они, похоже, совсем забыли про осторожность. Раньше Роден постоянно следил за этим, но визиты в Илетт были так насыщены эмоциями…

Говорят, Камилла сумела решить эту проблему, ничем не побеспокоив великого Родена. Это был самый страшный день в ее жизни, полный страха и острого ощущения собственного бессилия. После этого ее долго мучили ночные кошмары: детей у нее больше не будет, но вдруг и великим скульптором она тоже не станет…

Когда она приехала в Париж, ничего не подозревавший отец сказал:

– Что-то деревенский воздух не пошел тебе на пользу. Наверное, ты сидела там взаперти и все время работала. Ради этого не стоило уезжать из города.

Эх, знал бы он…

Ничего не заметил и Роден.

Историк Жак Мадоль, имевший доступ к переписке Ромена Роллана, дает понять, что есть два письма, в которых речь идет об аборте. Мадам Роллан писала о том, что сам Поль Клодель рассказывал ей о прерванной беременности сестры.

Пока истина не будет установлена, будем, по крайней мере, иметь в виду эту печальную тайну. Возможно, это была одна из самых болезненных ран в трагической жизни Камиллы Клодель. Но, получив сильнейшую эмоциональную травму, она не заболела, не развалилась на части. Во всяком случае, пока не заболела, пока не развалилась…

В любом случае, к этому вопросу следует относиться с бо2льшей осторожностью, чем это делают многие биографы Родена, описывающие житье в Турене исключительно как беззаботные шалости в тайне от Розы Бёре.

Подобный вывод часто делают, основываясь на следующем письме Родена к своей гражданской жене:

«Я весь в работе, и она чем дальше, тем более захватывает меня. Я чувствую себя живущим в давних эпохах, потому что во мне, бесспорно, есть след тех минувших времен, и эта архитектура как будто пробуждает в глубине моего мозга что-то, что я прежде знал».

Похоже, мэтр действительно в то время жил лишь своей работой, и ничто другое для него не существовало. Работа была его счастьем, лишь она заполняла пустоту его души, и малышка Клодель должна была помогать ему в этом, а не мешать. Вообще ничто не должно было ему мешать.

«К сожалению, в наше время многие презирают, ненавидят свою работу. Но мир будет счастлив только тогда, когда у каждого человека будет душа художника, иначе говоря, когда каждый будет находить радость в своем труде».

(Огюст Роден)

Увы, как это обычно бывает, целиком и полностью поглощенная борьбой за сердце своего кумира, Камилла стала постепенно забывать о себе и о своей собственной творческой карьере. Очень многие сходятся во мнении, что из талантливой молодой художницы с многообещающими работами она постепенно превратилась в «перезрелую протеже месье Родена», которой доверялось лишь завершение поступавших ему заказов, на что у него самого не было времени. И напрасно сам Роден пытался реабилитировать свою ученицу. Вот, например, что он писал своему другу Октаву Мирбо: