Безжалостный (ЛП) - Блейк Лекси

– Я не против. Райли нужна комната, мне – нет. Я мог бы переночевать у Дрю или Хатча, но Дрю храпит, а Хатч болтает во сне. И о чем-то странном. Даже не представляю, что творится у него в голове, но точно что-то безумное. В общем, так я и очутился здесь. В это время ночи город кажется таким спокойным.

– Да, он прекрасен ночью. Правда, мы на сороковом этаже. Внизу все выглядит немного иначе.

– И все же по-своему красиво. Красота в глазах смотрящего – это я понял только недавно. Часто мы сами выбираем, сделать ли что-то уродливым или прекрасным.

Элли не могла найти хоть что-то хорошее в своей текущей ситуации, но ей не хотелось говорить сейчас об этом. Женщина понимала, что нужно взять воды и уйти, но в ней проснулось любопытство.

– А почему он занял твою комнату? Понимаю, что я заняла его, но разве не он должен спать здесь на диване?

– Он не может уснуть в незапертой комнате, – Брэн посмотрел на нее, его кожу освещали огни города. – Я думал, он рассказал тебе.

– Все, что он сказал – что не может заснуть при другом человеке.

Если Брэн был настроен поговорить, то эту ночную беседу можно считать победой.

Несмотря на то, что Элли знала, что между ней и Райли больше ничего не может быть, она все еще жаждала хоть какой-то информация о нем.

– Однажды его сильно избили, – объяснил Брэн, пожав плечами, как будто это что-то обычное. – Сильно. Ему сломали несколько ребер и ногу. На него напали посреди ночи. Он попал в больницу и провел там какое-то время. Потом его смог забрать Дрю – он, наконец, заставил Хатча протрезветь и нашел нормальное место, где можно было жить. Но с тех пор Райли не может спать, если с ним в комнате кто-то есть, и ему нужно, чтобы дверь запиралась. Меня беспокоит, что, если с ним что-то случится, пока он взаперти, нам придется ломиться, потому что, уверен, он еще подпирает дверь стулом.

Райли был мальчишкой. Одиноким. Напуганным. Насколько жестоким был тот инцидент, раз он до сих пор чувствовал потребность в защите?

– А я удивилась, когда он сказал, что не будет ночевать у меня.

Мужчина был так серьезен, она даже не подумала обижаться. Райли был таким грустным, как будто ему очень хотелось быть нормальным.

Она сказала ему, что нет такого понятия как «норма».

– Мне было любопытно, как ты восприняла это. Между прочим, я предлагал себя, чтобы взяться за тебя, – сообщил Брэн с усмешкой. – Думал, я подойду тебе лучше. Я бы остался в постели с тобой. Я любитель обнимашек.

Какой ловелас. Но ее уже завоевал один Лолесс. В другого влюбиться невозможно.

– Сомневаюсь, что это сработало бы. Только если ты не юрист.

– Неа. «MBA».6

– Да ладно! Я удивлена.

Она часто нанимала менеджеров с «МВА». Чаще всего это были люди с особым агрессивно-амбициозным типом личности. Консервативные, сдержанные. Брэн Лолесс был больше похож на тех, кому место на съемочной площадке.

– Я пошел туда ради «4Л», – признал он.

– Ради «4Л» или «Плана»? – так Элли про себя начала называть месть братьев Лолессов.

Обязательно с большой буквы.

Из того, что она увидела и услышала, можно было сделать вывод, что они работали над этим всю жизнь. Они придумывали схемы, соблазняли и использовали тех, кого нужно, с единственной целью в голове.

– И для того, и для другого, наверное. Трудно судить, когда внутри пустота. Я не такой, как Дрю или Райли – я не могу заполнить ее какой-то идеей о возмездии, но им это правда важно.

– А тебе нет? – утром она бы этого не сказала.

– В какой-то мере. Мне важно знать, что люди, убившие моих родителей, не сделают того же с кем-то другим. Я хочу правосудия. Но Дрю и Райли редко задумываются, что останется каждому из нас, когда все это закончится. Будем ли мы все также близки? Не окажется ли, что мы упустили что-то важное, преследуя одну цель?

– Я же говорила. «MBA» не склонны рассуждать как ты.

Брэн улыбнулся, и его очарование усилилось.

– Я получил дополнительное образование по психологии. Может, если бы мне не было нужно «МВА», я бы стал психологом или соцработником. Но, если бы моим заданием стал «СтратКаст», я был бы отличным сотрудником. Я мог бы попробовать себя в проектном управлении. И закрутить роман с боссом.

Элли была рада вернуться к обсуждению актуальной проблемы. Почему-то общаться с Брэном было немного тревожно. И все же на такого симпатягу злиться невозможно.

– Тогда мы бы работали в разных отделах. А Райли все же помогло то, что он работал непосредственно со мной. Однако я не упала к нему в объятия при первой встрече, вне зависимости от того, что он там себе напридумывал. Думаю, он выиграл в лотерею «Элли Стрэттон», только благодаря юридической степени.

Брэн сел.

– Дрю мог бы это сделать. Он мог попасть в отдел исследований и разработки. Увидев его в работе, ты наняла бы его в одно мгновение. Мы обсуждали все возможные сценарии. Райли настоял на том, чтобы это был он. И я думаю по большей части это твое влияние, даже больше, чем он признает. Мы все изучали тебя, читали отчеты. Райли стал немного одержим. Он прочитал о тебе все статьи.

Еще бы!

– Знай своего врага.

Брэн взглянул ей в глаза.

– Видишь? Вот об этом я и говорю. Я сказал одну вещь, а ты взяла и перевернула все. Я совершенно заворожен тем, как люди умудряются общаться, когда очевидно, что мы все говорим на разных языках.

Значит, этот парень был философом.

– Не уверена, что поняла, что ты имеешь в виду.

– Я говорю одно. Ты слышишь другое. Каждый день я работаю в индустрии, которая заявляет, что якобы соединяет людей. Интернет, социальные сети – все это по идее должно объединять нас. Ведь в этом весь смысл, так?

Вся эта боль началась, по-видимому, с того, что Бенедикт Лолесс верил, что сможет осуществить это. Его код помог сделать интернет более быстрым, безопасным.

– Это то, к чему мы стремимся.

– Но ничего не выходит, потому что мы никогда не слышим друг друга. Не по-настоящему. Мы проживаем жизнь, нося маски, и никто не догадывается, что под ними. Мы умеем сопереживать, но не умеем выражать чувства. Чем больше опыта, тем тщательнее мы фильтруем то, что пытаемся выразить. Информация искажается тем, что мы когда-то пережили. Я сообщил тебе, что Райли стал одержим прекрасной женщиной, которую увидел, но ты услышала, что он изучал врага.

Нотка грусти в его голосе открыла скважину в ее душе.

– Я никогда не ощущала себя прекрасной, пока не встретила его. Никогда. Глупо, да? Мне двадцать семь лет. Я собиралась управлять техкомпанией, и я все равно хочу чувствовать себя красивой. Разве не должна я быть выше этого?

– Мы все порой этого хотим. По крайней мере, так мне кажется. Как думаешь, сможешь ли ты когда-нибудь простить его?

– Конечно, – в каком-то смысле уже простила, – я понимаю, что ему кажется, будто поступить так было его долгом. Ведь то, как вы потеряли родителей, просто ужасно.

У нее было чувство, что Брэн видит гораздо больше, чем говорит. Эта ночная беседа поменяла ее мнение о младшем Лолессе. Похоже, он был самым мудрым из трех братьев.

– Понимание и прощение – разные вещи.

– Хочешь узнать, дам ли я твоему брату шанс предать меня снова?

Брэн рассмеялся, и это прозвучало ироничнее любой фразы.

– Что ж, вот и ответ на мой вопрос.

– А ты бы простил? – ей не нравилось, что их разговор творил с ее нервами. Элли стала взвинченной. Ведь она была жертвой во всей этой ситуации. А Брэн заставлял ее чувствовать так, будто это она делала что-то неправильно. – Ты бы смог продолжать отношения с человеком, причинившим такую же боль, которую Райли причинил мне?

– Это зависело бы от того, любил бы я эту девушку или нет. Осознавала ли она свои действия на сто процентов или нет.

– Райли прекрасно знал, что делал.

– Никто из нас не понимал, как больно тебя это ранит. Мы думали, что тебе будет неприятно несколько дней, в которые Райли бы поддержал тебя, а затем ты бы получила свою компанию. Мы никогда даже не обсуждали, что кто-то из нас заберет «СтратКаст». Никогда.