Мир до и после дня рождения - Лайонел Шрайвер

— Хочется верить, для Рэмси это не столь важно.

— О, это для них самое главное в жизни. Крусибл, Крусибл — исполнению мечты торжествовать там они предаются почти с религиозной фанатичностью.

— Само слово «Крусибл» похоже на название храма, — усмехнулась Ирина.

Карен посмотрела ей через плечо; Джека Лэнса уже не было на месте.

— Не сердитесь на Джека, — понизив голос, сказала Карен. — Он, в сущности, неплохой человек. Менеджеры смотрят на женщин как на врагов или ведут дружеские беседы и стараются завлечь в команду. В любом случае они поступают как собственники.

— Да, похоже, его не порадовало, что у Рэмси появилась подруга. Уверена, он считает, что сделал инвестиции и теперь имеет право на большую часть прибыли. Вы сами сказали, что игроки все равно что лошади на скачках.

— Вообще-то я бы сказала, что менеджеры скорее получают подопечного в собственность.

Издали завидев Джека, Ирина растянула губы в улыбке:

— Вы посещаете все матчи Джона?

— Боже упаси, ни за что в жизни! Просто решила, что детям не повредит поездка на море, пока не похолодало. Простите, что сую нос в чужую жизнь, но давно ли вы с Рэмси?

— Нет, недавно. Смешно, но раньше снукер казался мне нудным, только сейчас я начинаю понимать эту игру. На мой взгляд, нечто среднее между балетом и шахматами.

— Настоящая битва при Ватерлоо!

— Вначале снукер производил на меня впечатление сдержанного, неэмоционального вида спорта — расслабляющего. Но порой видишь такой накал страстей.

— М-м-мхм-м-м, — уверенно закивала Карен.

— И все же как часто вы посещаете матчи Джона?

— Бывает, езжу в Шеффилд на чемпионат мира. Ну, может, еще пару раз, когда он играет в финале. Получается раза три в год? Да, пожалуй, так.

— И все?

— Ну, я не хочу сказать, что, посмотрев одну игру, можно считать, что видела все, но… Вот как-то так.

— Значит, жены и подруги не ездят с игроками на каждый чемпионат?

— Некоторые. Иногда. Какое-то время. — Карен посмотрела на Ирину с любопытством. — Честно говоря, совсем немногие. Это тяжело. На нас, как правило, нет времени. Парни, сами понимаете. Бары. Снукер. Часами снукер. Больше они ни о чем не говорят. Впрочем, может, у вас все будет по-другому, — поспешила добавить она с оптимизмом. — Но, знаете, в основном девочки не выдерживают.

Когда в зале зажегся яркий свет, означавший начало второй партии, между бровями Ирины появилась небольшая складочка. Она не продумала все до конца. Она представляла, что будет сопровождать Рэмси во всех поездках и пользоваться щедростью шикарных отелей; кроме того, она представляла картины их жизни на Виктория-парк-Роуд, и все рисуемое воображением казалось ей похожим на ее жизнь с Лоренсом, лишь с бонусом в виде отменного секса. У нее были собственные обязанности, которыми она уже пренебрегла. Что ж, сколько же времени он сможет тратить в год на дорогу?

«Разбор полетов» после тяжелой победы Рэмси над Джоном Пэрротом проходил в баре «Ройял Бат» в веселой обстановке. Его коллег интересовало, как Ирина познакомилась с Рэмси. Фраза «Нас соединило расставание с одной женщиной» помогла в одно мгновение закончить разговор и сменить тему. Рэмси следил, чтобы перед Ириной всегда стоял полный бокал выбранного ею безалкогольного напитка (все собравшиеся целенаправленно напивались) и чтобы какая-то часть его тела неизменно касалась ее (даже незначительный контакт заставлял тело гудеть, как работающий тостер), хотя когда-то его связь с Дениз была, несомненно, намного крепче. Выслушав грустную историю Пэррота о том, как из машины в Хитроу у него украли кий, которым он выиграл чемпионат мира 1991 года, Рэмси заметил:

— Так тебе и надо, дурень! Я скорее запер бы собаку в багажнике, чем оставил кий в машине на стоянке.

— Эй! — закричал Джон Хиггинс. — Ты так и жену где-нибудь забудешь!

Много веселых шуток в тот вечер было сказано и об одном из атакующих ударов Рэмси, когда «заяц» — стоящий вплотную шар — чудом откатился в сторону, открывая путь на розовый, отлично вписывающийся в боковую лузу. «Просто, как воды Красного моря!»

Разумеется, после того, как третий человек счел необходимым пересказать ей эту историю, Ирина с трудом смогла изобразить на лице лишь вежливую улыбку. Рассказ неизменно начинался словами «Тебе надо было это видеть», и то, что она была там и видела, не имело значения.

Все шутили и подкалывали друг друга, однако, когда веселье перестало быть удовольствием и превратилось в обязанность, Ирина поникла и заскучала. Потрясенная поверхностным взглядом на игру и глупыми байками, она поняла, что ей не хватает серьезного подхода и видения самой сути. Общение с этими людьми походило на поглощение «сладкой ваты», в то время как она уже пресытилась ею и мечтала о стейке. В середине живейшей двадцатиминутной дискуссии на тему того, что борта стола в Пурбек-Холле слишком жесткие и пружинистые, Ирина подумала, что в профессии Рэмси отсутствует или слабо развита моральная составляющая. О, разумеется, возникали спорные вопросы чести (обвинение судьи в сорванном ударе), проявления покорности (смиренный кивок в случае везения при рискованном ударе). Но в общем в снукере было стремление к совершенству ради него самого. Красота игры в целом, как и ограниченность возможностей, не имела значения. Снукер не помогал спасению народности тутси в Руанде или скота от коровьего бешенства. В жизни Ирины были вечера, когда она мечтала обрести спокойствие в мире, далеком от телевизионных новостных программ; с другой стороны, ее охватывал страх, что пышное зрелище в иной жизни покажется ей легкомысленным и пустым.

В моменты недолгого затишья она даже пыталась перевести разговор на тему гибели леди Ди. В первые дни она грустила и была подавлена новостью о смерти человека, которого, впрочем, никогда не знала, но наблюдения в течение нескольких недель всеобщего горя заставили ее согласиться с мнением Лоренса о том, что заплаканные лица людей, рвущих на себе волосы и одежду, лишь признаки массовой истерии, демонстрирующие скорее потерю сплоченности общества, нежели показатели духовного катарсиса и солидарности. По сути, это стало доказательством того, что настоящего английского народа больше не существует. Тем не менее стоило ей поднять эту тему в баре, как на лицах появилась скорбная торжественность, заставляющая Ирину заново обдумать значения прилагательных «сентиментальный» и «напыщенный».

Упоминание о том, что ее мать родилась в Советском Союзе, не вызвало ровным счетом никакого интереса; вероятно, русские массово не играли в снукер. Любые ростки тем далеких от снукера зарубались на корню. Несмотря на то что персонажи этого действа играли по всему миру от Гонконга до Дубая, самой веселой шуткой для них был анекдот о том, как Алекс Хиггинс играл по пояс голый и пьяный в Бомбее. Пэррот потчевал собравшихся байками о Зимбабве, где видел, как мясник прибил скатерть к столу. «Видели бы вы эти железные скобы!» — фраза, после который компания взорвалась оглушительным смехом. Пожалуй, только Ирина знала о санкционированном Робертом Мугабе «черном пределе» — плане конфискации земель у белых фермеров. Похоже, как и герои книг Энн Тайлер, эти люди путешествуют в герметичных капсулах, только сделаны они из зеленого сукна.

Возможно, в этом нет ничего удивительного. Но когда Ирина растянулась на парчовом покрывале номера люкс, ей в голову неожиданно пришла мысль, что за весь вечер никто так и не поинтересовался, чем она зарабатывает на жизнь.

Официальные сообщения появились несколькими днями позже: новость о том, что Рэмси Эктон встречается со «знойной русской красавицей», была опубликована в журнале «Снукер сиин». В крошечной заметке не было ни слова правды об Ирине Макговерн, но она решила сохранить ее на память.

Рэмси шел к победе, миновав полуфинал. Раньше его творениям не хватало буквально половины чайной ложечки кайенского перца, чтобы все блюдо зазвучало по-новому. Как часто в прошлой жизни Ирина сама боролась за создание восхитительного соуса, так и он на протяжении тридцати лет нуждался в добавлении нескольких крупиц специй к своей игре, превративших диссонирующее нагромождение вкусов в поразительный триумф единства звучания. Казалось, в сорок семь лет Рэмси в одно мгновение обрел любовь и мастерство.

Когда победу в другом полуфинале каким-то чудом одержал молодой игрок Доминик Дейл, пятьдесят четвертый номер рейтинга, Рэмси счел предстоящий финал простой формальностью. Он имел право судить, поскольку и сам некогда был таким зеленым, неопытным игроком. Хотя проигрывать в молодости и в зрелости разные вещи. Обучение — процесс не только получения знаний, это рискованное соревнование между познанием и забыванием. Похоже на желание заполнить раковину водой быстрее, чем она опустошается через отверстие для стока. Поэтому такие, как Доминик Дейл, всегда будут извлекать выгоду из недооценки их «лучших качеств».