Сила съякса - Нина Ахминеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Светлого дня тебе, Целительница, — как — то очень по — доброму сказала одна из женщин. — Ты принесла радость в этот дом, позволь тебя отблагодарить. От чистого сердца подарок, принято у нас беременным такое носить. Чтобы, значит, детки здоровенькие родились да роды легко прошли.
Медленно поднявшись со стула, я смущенно улыбнулась. Чуть посторонившись, женщины пропустили вперед Евламнию. Продолжая нервничать, хозяйка дома поджала губы и подошла ко мне. Сдернув полотенце, передала небольшой сверток ткани и пробормотала:
— Спасибо. Ты уж не обессудь, мать всегда за дитя стоит. Одна она у меня.
Озадаченная словами хозяйки, я аккуратно развернула подарок и обомлела: мне принесли просторные штаны и длинную рубашку, расшитую ярко — красными рунами по груди и плечам.
— Какая красота! Спасибо от души! — поблагодарила искренне.
Еще раз низко поклонившись, женщины пожелали мне удачных родов. Не сказав больше ни слова, Евламния лишь коротко кивнула и ушла вместе со всеми.
Недоумевая, что такое случилось с хозяйкой, я быстренько прикрыла дверь. Шикнув для видимости на съякса, лежащего на полу у печки (чтобы не подглядывал), не мешкая, переоделась.
Боги, как же мне было удобно в новой одежде!
Приятная на ощупь ткань практически не мялась. Прямого кроя рубашка без пуговиц и с разрезами по бокам, доходя до середины бедра, удачно скрывала живот. Штаны затягивались на поясе вшитой в ткань веревочкой и нигде не давили, не жали — восхитительно! Погладив изумительную вышивку на длинном рукаве, счастливо засмеялась. Подарок мне сделали просто чудесный!
— Красавица! — одобрил наряд Вася и, помолчав несколько мгновений, добавил: — Может, пойдем на улицу?
Кивнув, быстренько пригладила слегка растрепавшиеся волосы. Посетовав, что зеркала нет, покосилась на съякса. Делано обреченно закатив глаза, он совсем по — человечески вздохнул. Отлипнув от печки, подошел к двери и, толкнув ее лапой, вышел наружу. Немного нервничая, пошла за ним.
Едва оказалась на крыльце, тут же озадаченно сдвинула брови. По правде сказать, я особо и не осматривалась, когда бегала тут под дождем. Но сейчас, при ярком дневном свете, все во дворе выглядело иначе.
В рекордно короткие сроки грязь успела высохнуть, уступив место малюсенькой голубовато — зеленой травке, по которой, громко перекрикиваясь и дурачась, бегали дети всех возрастов.
Разглядывая малышню, удивленно хмыкнула. Мальчишки, как на подбор, были светловолосыми, с золотистой кожей, а девочки, напротив, темноволосы и темнокожи.
Впрочем, и взрослые отличались точно так же: деловито проходящие туда — сюда по двору рослые мужчины были все до единого светлоглазы и светловолосы. А вот суетливо пробегающие с посудой в руках женщины — темноглазы, с густыми черными волосами.
С цветом кожи у взрослых обстояло ровно так же: у женщин как матовая бронза, а у мужчин — словно подсвеченное изнутри золото.
«Как же сильно мы выделяемся, — разглядывая птаи, подумала я. — Хотя… Итан с Валом вполне могут сойти за аборигенов: Итан ушки под волосами прячет, Вал в росте не особо уступает. Лишь цветом кожи от местных отличаются. Посильнее загорят — так будут вообще похожи. А вот я… словно белая, точнее, рыжая ворона — недоросток. Теперь понятно, почему на меня сегодня так смотрели женщины».
Задумавшись об этой интересной особенности птаи, глянула направо. Без отвлекающего, противного дождя наконец — то получилось как следует разглядеть приютивший нас дом. Сложенный из темных пород дерева, он смотрелся очень добротным и радовал глаз хозяев да гостей искусной резьбой вокруг окон.
Одобрительно хмыкнув, вновь мазнула взглядом по вихрастым макушкам ребятишек и посмотрела прямо перед собой.
На довольно — таки приличном расстоянии от сруба размещалось длинное строение с малюсенькими окошками и широкой двухстворчатой дверью. Назначение этой постройки мне пока было непонятно. Чуть подальше росло высоченное дерево с серебристо — голубоватой листвой, а около него красовался соломенной крышей уже знакомый навес.
Едва увидев эту постройку, вспомнила о спрятанном в сене Пушистике. Скелета, безусловно, кормить — поить не надо, но проведать вечерком стоит.
Внезапно мужской гогот и женский смех разрезали тишину. Повернув голову на звуки, обнаружила место, где, собственно, и планировалось проведение торжества.
На значительном удалении от кухни под сенью стройных деревьев расположились длиннющим рядом накрытые столы, а по обеим сторонам от них уже сидели на лавках нарядно одетые мужчины и женщины. Праздничное настроение витало в воздухе.
Откуда — то из — за дома старосты вышли с деловитыми лицами пять статных женщин. Торопливо пересекая двор и чуть ли не подметая землю длинными цветастыми юбками, они направились к столам, неся глиняные с виду кувшины. Последние штрихи…
С улыбкой наблюдая за хлопочущими хозяюшками, краем глаза зацепила знакомую фигуру: в дверях непонятного для меня строения стоял Итан. Придерживая одну створку, он смотрел куда — то внутрь довольно — таки темного помещения.
Что — то сказав невидимому собеседнику, согласно кивнул. Быстро повернув голову, муж, встретившись со мной взглядом, буквально на мгновение замер и, счастливо улыбнувшись, направился к нам с Васей. Подойдя близко — близко, обнял одной рукой и тихонько шепнул на ушко:
— Ты самая красивая. Люблю…
— Убедил — таки тебя староста взять кота? — хихикнул Вася.
* * *
В такой короткий срок птаи организовали просто изумительный праздник! Сидя между невозмутимым Итаном и пунцовым от смущения Валом (щеголяющим гирляндой из разноцветных листьев на груди и цветочком за ухом), я ела вкусные блюда и искренне наслаждалась.
Жители деревни в полном составе чистосердечно радовались, что тревожащей их напасти больше нет. Заверяя в почтении и уважении, вначале Элай, а потом поочередно остальные мужчины не раз и не два поднимали чарки с хмельным напитком за здоровье и благополучие «сильномогучих магов».
За обильно накрытыми столами царило шумное, непритворное веселье. Конечно, я замечала на себе любопытные взгляды. Но даже во хмелю никто не пытался меня задеть или сказать о моей непохожести на местных женщин. Птаи оказались на редкость мягким, незлобивым народом.
Почему же так страдала Клеменсия от своей травмы? Чем больше я общалась с жителями деревни, тем больше склонялась к тому, что и мать, и дочь просто не могли смириться с увечьем. А точнее, с дефектом в идеальной внешности красотки. Клеменсия и вправду сильно выделялась своей красотой среди других девушек.
К моей тайной радости юная красавица больше не оказывала активных знаков внимания моему мужу. Сидя далеко от нас в обществе симпатичных юношей, она благосклонно им улыбалась
