Циклоп - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ладно, неси.
Циклоп принес. На любой вкус: вот вам «благородная голубая», а вот серо-зеленая. Последнюю Симон, пылая гневом, потребовал счистить. Циклоп счистил. Налей, приказал маг. Циклоп налил вина в кубок. Отхлебывая по глоточку, Симон бодрячком расхаживал из угла в угол. Циклоп следил за каждым шагом старца, готовый выполнить любое пожелание Остихароса. Тревога все сильней мучила сына Черной Вдовы. К своему кубку он не притронулся. Сидел на высоком, неудобном стуле у порога — на случай, если Симон пожелает сесть в кресло. Уловив движение брови мага, подхватился с места, долил вина. Симон принимал все, как должное. Это тоже беспокоило Циклопа. Хотя, казалось бы, лечил старца не в первый раз, и мог бы привыкнуть, что после кризиса Симона «накрывает».
Отоспавшись, старец начинал куролесить. Горланил песни; требовал, чтобы ему подпевали. Из Циклопа певец был — хоть уши затыкай. Симон раздражался, лез с вокальными советами. Иной раз ударялся в похотливый загул. Забыв о возрасте, спешил в бордель, откуда возвращался под утро — усталым женоненавистником. Без умолку сыпал историями из собственной, богатой событиями жизни. Проклинал всех и вся; к счастью, обычными, безобидными проклятиями. Запирался в комнате без окон, где пил в одиночестве. Впрочем, пил исцеленный Симон всегда.
Это единственное, что оставалось неизменным.
«Шебуб, — разводила руками Красотка. — Они с Симоном связаны пуповиной, как два сосуда. Демон хочет перелиться в Симона целиком. Рука — его цитадель, откуда он делает вылазки. Захватывает крепость за крепостью. А потом приходишь ты. Разжижаешь Шебубов камень, возгоняешь его в считанные минуты. Шебуб бежит, несется по пуповине в Предвечный Мрак. Вихревые эманации демона туманят Симону разум. Вносят хаос в порядок его личности. Суровый маг, кремень и сталь, делается пьяницей, бабником, горлопаном… Ему нужно время, чтобы стать прежним. Радуйся, что он справляется за сутки. Радуйся, что он не пьет кровь младенцев. У тебя столько поводов для радости, что я тебе завидую, малыш…»
Сутки, считая от момента, когда Симон проснулся, еще длились. Тревожиться было рано. Циклоп клял свою мнительность, и все равно не находил себе места. Нынешний Симон — жизнелюбец и чревоугодник, деятельный и неугомонный — пугал его сильнее, чем мрачный мизантроп или буйный пьяница. Лучше б по бабам отправился, старый хрен…
— И так каждый раз? — маг вертел в руках вазу. — Был нефрит, стал оникс?
Когда Симон отходил после кризиса, на его вопросы следовало отвечать. Внятно, четко, потакая во всем. Лет пять назад сын Черной Вдовы рискнул сказать слово поперек… Циклопа передернуло от одного воспоминания. В тот день Симон молча оставил башню, ухмыляясь слюнявым ртом идиота. Больше месяца Циклоп вздрагивал от мельчайшего шороха. Ждал известий о невинных девицах, сожженных в уголь, о путниках, обглоданных заживо… Потом Красотка получила весточку из Равии, и сказала, что все в порядке.
— Да. Каждый раз.
— Раньше я не обращал внимания…
Старец изучил всадника: бирюза, сменившая обсидиан. Вернул статуэтку на место, хлебнул вина, дернув хрящеватым кадыком.
— Значит, Око Митры? Что думала по этому поводу Красотка? У нее по любому поводу было свое, вполне безумное мнение…
Ответить Циклоп не успел.
— …особенно насчет мясных блюд, — продолжил Симон, взмахнув кубком. Вино залило магу одежду. — О-о! Свинина на углях, с базиликом и розмарином! В шаммамском соусе… Соус — это главное. Перец следует уравновесить медом, но без фанатизма. Избыток черного сегентаррского сушит рот. Зато равийский жгучий… Знаешь, почему меня прозвали Пламенным? Я обожаю все острое. Кстати…
Старец в растерянности умолк — похоже, забыл, что хотел сказать. Моргая, уставился на Циклопа в ожидании подсказки, и сын Черной Вдовы понял, что впервые смотрит на мага с жалостью. Несмотря на лихорадочную бодрость — а может, благодаря ей — старец выглядел дряхлым, как трухлявый пень.
— Ты говорил о перце.
— Воистину! — Симон воздел перст к потолку.
Требовательный стук дверного молотка прервал его. Били так, словно за гостями гналась стая волков-людоедов. Маг выскочил из кресла, как бес из механической шкатулки — и с прытью юнца удрал в прихожую. Стул, на котором сидел Циклоп, он опрокинул вместе с седоком. Бранясь шепотом, потирая ушибленный локоть, Циклоп кинулся следом: за старцем требовался глаз да глаз. В холле, ловко орудуя веником, отряхивал сапоги от снега Вульм. За ним горой громоздился Натан, увешанный сумками и вьюками. Вид у парня был огорченный донельзя. Он был уверен, что Тугодуму грустно коротать ночь в стойле конюшни, пустовавшей много лет, и даже охапка сена не спасет пони от тоски. Будь воля Натана, он взял бы верного друга в башню. А что? На первом этаже уйма пустых комнат…
— Перец купили? Много перца?!
— Перец? Симон, ты в своем уме?
— А ты, безумец?! Как приготовить жаркое без жгучего перца? Разумеется, если нам нужно жаркое, а не пресная дрянь…
— Перец есть, — успокоил мага Циклоп.
— Вперед, мои юные друзья! Калите котлы и сковороды! Разделывайте барана! Чистите репу и морковь! У нас есть масло? Без масла…
— И масло есть. Не волнуйся, Симон.
— Я? Волнуюсь?! Я — сама безмятежность. Я — благой Митра, спустившийся с небес! На кухню, соратники! Чистить, мыть и резать! Когда все будет готово, призовите меня. Я возглавлю наш поход…
— Делайте, как он велит, — вздохнул Циклоп.
Вульм крякнул с изумлением, но задавать лишних вопросов не стал. Циклоп был ему благодарен за чуткость. Натана погнали разгружаться; старец рысцой кинулся за парнем — проследить. Сбросив плащ на пол, Вульм придержал Циклопа за плечо:
— Что с ним?
— Временное помрачение. К утру отпустит. Что с диадемой?
— Готова.
Из кухни летел бодрый голос Симона: маг учил изменника стряпать. Вот и славно, подумал Циклоп. Будь Симон вменяем, я бы мечтать не мог о лучшем советчике. Но сейчас… Сопровождаемый Вульмом, он вернулся в кабинет. Под ложечкой сосал червячок страха. Если бы Красотка была жива… Чудовищем, умирающей женщиной, кем угодно — вся ответственность сейчас лежала бы на Инес ди Сальваре. Великая милость богов — чувствовать себя вторым, а лучше третьим, или триста третьим. В свое время, узнав об открытии сивилл, Красотка мечтала исследовать Янтарный грот. Слабая, считай, никакая магичка, она не имела равных в качестве настройщицы. Это клавикорды Ушедших, говорила она. Сумею ли я на них сыграть? — вряд ли. Но я узнаю, как они звучат, и почему. Поход в грот откладывался, всегда
