Холмы Каледонии - Мария Сергеевна Руднева

– Отпус…ти… – прохрипел Габриэль, вцепившись в его руку.

По силам они были почти равны – за плечами мистера Мирта были годы обучения боксу, как самому достойному для джентльмена способу самообороны, а Джеймс за время пребывания в Хань поднаторел в боевых искусствах. Габриэль ударил его коленом в живот и вывернулся, отпрыгнув на пару шагов.

Приняв защитную стойку, он крикнул:

– Джеймс, мы же пошли поговорить!

– А мы и разговариваем!.. – Джеймс атаковал. – Самым достойным для джентльменов способом!

Они обменялись серией коротких жестких ударов и замерли друг напротив друга, переводя дух. Синий взгляд Джеймса горел отчаянной яростью.

Габриэль на мгновение представил, как они выглядят со стороны: он в коричневой жилетке, бриджах и сапогах, воротник рубашки расстегнут, а рукава закатаны до самого неофициального вида – и Джеймс в зеленом бархате и замшевых сапогах, похожий на фаэ гораздо больше, чем он сам. Черные волосы разметались по плечам, бледные губы сжались в тонкую линию: Джеймс был в гневе.

– Мы уже стрелялись, тебе этого мало? – Мистер Мирт развернул руки ладонями вперед, предлагая мир, – но Джеймс его не принял.

Он напал снова – и Габриэлю опять пришлось защищаться.

В прошлый раз, когда он сошелся с Джеймсом в поединке, у него была цель во что бы то ни стало его остановить. Сейчас же он не имел ни малейшего желания драться.

– Пожалуйста, Джеймс!

Вместо ответа тот налетел на него всем телом, и они сцепились – пальцы Джеймса стиснули его предплечья, оставляя синяки.

– Это все твоя вина! – крикнул Джеймс, и Габриэля физически обдало жаром боли, которую тот нес в своем сердце. – Твоя!

Стоило отвлечься на его слова, как кулак Джеймса прилетел ему в лицо – скула заныла острой болью, и Габриэль дал сдачи уже рефлекторно.

Видимо, пришло время нечестных приемов.

Уловив момент, когда Джеймс чуть пошатнулся, переставляя ноги для более удобной позы, чтобы нанести следующий удар, Габриэль схватил его за плечи и сделал подсечку.

Они рухнули в траву, и Джеймс рывком уложил Габриэля на лопатки и прижал его руки к траве по обе стороны от лица.

– Это все ты! Отвернулся от нас! Словно не брат! Когда жгли дом, когда убивали мать и сестру – тебя там не было! Ты не видел! Ты остался с ними! Как будто ничего не произошло!!!

– Я пытался… – возразил Габриэль. – Меня схватили!

– Все фаэ лжецы – с чего бы тебе быть другим?

– С того, что я твой брат!

– Лжец!

Джеймс отпустил его руки и с размаху врезал по лицу. Но Габриэлю хватило этого мига, чтобы бросить корпус вверх и повалить Джеймса на спину. Сведя его руки над головой и удерживая своей, он низко навис над ним и заговорил, глядя в распахнутые глаза цвета неба:

– В ту ночь я пытался проникнуть во дворец, но Уолш предусмотрел это. Меня схватили на выходе из особняка – и заперли внутри. Я знал о слухах, ходивших по городу, но не мог и предположить, на что решится Уолш!

– И ты выбрал его сторону! Ты, Блюбелл!

– Я не Блюбелл, – выдохнул Габриэль. – Я Мирт! Я мост между людьми и фаэ, и все, что я мог сделать, – это умолять их разрешить мне остаться. Как тому, кто должен нести человечеству прогресс и мир! Они знали, кто я, Чейсон Уолш знал все с самого начала, они поймали меня в ловушку!

– Ты мог отказаться! – выкрикнул Джеймс ему в лицо. – Ты мог отказаться, уехать, как…

– Как ты? И лелеять планы мести, которые едва не привели к еще большему кровопролитию? Нас с тобой обоих учили, что любой мир лучше войны! Но ты предпочел бы опрокинуть свою страну в хаос ради личной мести!

– Клянусь, я не знал! – Глаза Джеймса вдруг стали растерянными. Он словно обмяк, и Габриэль, поняв, что тот не будет продолжать драку, отпустил его руки и лег рядом на спину.

Они лежали под ярким солнцем, тяжело дыша после поединка, повернув лица друг к другу – так близко, что их носы едва ощутимо соприкасались.

– Я не знал о планах Хань, – тихо повторил Джеймс. – Я был ослеплен местью и не видел ничего вокруг. Все, чего я хотел, – это уничтожить проклятый Парламент и вернуть себе свое.

– Кровь все равно пролилась бы, – вздохнул Габриэль. – А где кровь, там шакалы, желающие урвать кусок побольше. Ты же знал, что Уолш был амбассадором при короле Чарльзе и много лет провел в Галлии? Уверяю тебя, он просчитал все возможные варианты конфликтов со сторонами противников, но заметь – за семь лет ни Хань, ни Галлия, ни Эйре еще ничего не предприняли. Ему удается найти баланс, хрупкий мир – после такого переворота. Это удивительно. Но это то, что нужно Британии сейчас, когда она уже лишилась самого главного – поддержки фаэ.

– Поэтому ты поддерживаешь его?

– Я его не поддерживаю. Я выполняю свой долг и пользуюсь теми ресурсами, которыми он располагает, чтобы охватить как можно больше возможностей.

– Ты всегда мог выбрать другой путь, – упрямо повторил Джеймс.

Габриэль прикрыл глаза и покачал головой.

– Я остался совсем один, – тихо признался он. – И не было никого, кому было бы дело до подменыша, который к тому же уже покинул Вороний дворец. Какой еще Габриэль Мирт? Все были заняты своими делами – дележкой власти и ресурсов, решением человеческих судеб. Мне пришлось явиться самому и взять свое по праву. Я… Наверное, если бы не сделал этого, сошел бы с ума в одиночестве своего особняка. А Чейсон Уолш словно ждал, какое же решение я приму. Так мы и начали работать. У меня были патенты, у людей улучшился уровень жизни. У Британии появилась сильная рука.

– Значит, – грустно улыбнулся Джеймс, – и ты поверил, что время монархии ушло?

– Джеймс… Король Чарльз сделал все, чтобы это стало реальностью. Будущее Бриттских островов утекло сквозь его пальцы словно морской песок. Он был хорошим человеком, но плохим королем. То, что произошло, было неизбежным – если заглянуть на страницы истории, это становится ясным…

– Истории, – хмыкнул Джеймс. – Но не в Британии, где королевский род ведет свое начало от Короля-Медведя Мадара и Королевы Гвендолин, его матери. Кто такой Чейсон Уолш, что он занял место, веками предназначенное только тем, в чьих жилах течет драгоценная королевская кровь?

– Он человек, – пояснил Габриэль. – Смертный, такой же, как многие другие. Понимающий чаяния и надежды своего народа. Не злодей и не добряк – просто… человек.

Джеймс запрокинул голову и рассмеялся – прозвучало истерически.

– Просто человек!