Стрелки Шарпа - Бернард Корнуэлл

– Сэр! Сэр! – Додд, прикрывающий ведущую на запад улицу, выстрелил из штуцера. – Сэр!

– Спокойно! Спокойно! – Шарп подскочил к углу дома и выглянул на улицу. В их сторону скакал на лошади французский офицер. Додд промахнулся. – Спокойнее! – еще раз крикнул Шарп. – Не стрелять!

Французский офицер, кирасир, небрежным и презрительным жестом откинул полы своего плаща. Стальная кираса блестела сквозь бледный утренний туман. Всадник вытащил длинный палаш.

Шарп взвел курок.

– Харвей! Дженикс!

– Сэр? – одновременно откликнулись стрелки.

– Как только приблизится, сделать мне этого ублюдка!

Шарп огляделся, не понимая, куда могли запропаститься касадорцы Вивара. Стук копыт вернул его к происходящему. Повернувшись, Шарп увидел, что офицер перешел на рысь. Из боковых улочек выезжали на конях другие кирасиры. Шарп насчитал десять всадников, потом еще десять. Это было все, что мог выставить на данный момент противник. Остальные либо седлали коней, либо ждали приказа.

Француз, отважный, как и многие люди на жизненном пути Шарпа, хрипло скомандовал:

– Casques en tete![1]– Всадники нахлобучили на головы шлемы с султанами. На узкой улочке могло поместиться только три всадника. Кирасиры скакали с обнаженными палашами.

– Ублюдок тупоумный, – презрительно проворчал Харпер, понимавший, что в стремлении прославиться французский офицер ведет своих людей на уничтожение.

– Целься! – На каждого из скачущих в первом ряду французов приходилось с полдюжины ружей. – Спокойнее, ребята. Этих надо снять. Взять ниже.

Стволы чуть опустились. Похожие на лебединые шеи курки были взведены. Хэгмэн опустился на правое колено, потом вообще подмял под себя ногу, оперев левое предплечье на левое колено, чтобы было удобнее удерживать на весу тяжелый штуцер со штыком. Некоторые стрелки приняли ту же позу, некоторые уперли оружие в дверные перемычки. Остатки сторожевого костра дымились, мешая видеть перешедших в галоп всадников.

Офицер поднял палаш, крикнул:

– Vive l'Empereur! – и опустил палаш для колющего удара.

– Огонь!

Ружья изрыгнули снопы пламени и дыма. Пули ударили в нагрудные стальные пластины, словно горсть камней в жестяную бочку. Заржала и попятилась лошадь, полетел на землю всадник. Палаш зазвенел о булыжник. Офицер дергался на земле, его рвало кровью. Оставшаяся без всадника лошадь ускакала в боковой переулок. Уцелевший кирасир развернул коня. Потерявший лошадь кавалерист вломился в первую попавшуюся дверь. Скакавшие в задних рядах решили не напирать. Французы развернули коней и поскакали назад.

– Заряжай!

Из окна дома вырвалось облако дыма. Пуля раздробила камень рядом с Шарпом, еще одна отскочила от булыжной мостовой и воткнулась в ногу стрелка. Тот зашипел от боли и повалился на землю. По черным шароварам расползалось кровавое пятно.

Француз был неразличим за железной решеткой окна, еще труднее было в него попасть. В дальнем конце улицы, откуда прогремел залп мушкетов, показались несколько человек. Теперь Шарп мог ясно видеть развевающийся над собором триколор. Он понял, что день будет холодным и солнечным. В такой день хорошо убивать. И если главные силы Вивара задержатся, убивать будут стрелков.

В этот момент позади него затрубил горн.

Касадорцы дрались не за честь и даже не за родину. Они бились за святого покровителя Испании. Этот город назывался Сантьяго-де-Компостела, здесь ангелы рассыпали звезды, чтобы осветить забытую гробницу. Испанская кавалерия рвалась в бой за Бога и Сантьяго, за Испанию и Сантьяго, за Бласа Вивара и Сантьяго.

Касадорцы промчались мимо, как бешеный поток. Шарп видел летящие из-под копыт искры. Они рвались к сердцу города. Блас Вивар прокричал какую-то благодарность, но слов Шарп не разобрал.

Из оврага, куда должен был с самого начала выйти отряд англичан, бежала пехота волонтеров. Они тоже выкрикивали имя святого. Несмотря на самодельную форму и кушаки, добровольцы больше походили на озверевшую толпу с мушкетами, пиками, саблями, ножами, копьями и косами.

Когда они пробегали мимо, Шарп попытался передать безоружным трофейные французские мушкеты, но волонтеры были поглощены одной идеей – пробиться в центр. Впервые за все время Шарп подумал, что, может быть, они и победят.

– Что будем делать, сэр?

Шарп вышел из дома со связкой трофейных штыков.

– За ними! Вперед! Следить за флангами! Не спускать глаз с верхних окон!

Теперь и стрелки были готовы совершить невозможное. Страх прошел, уступив место уверенной злости.

Они вошли в настоящий ад. Французы разбегались по улицам, где их настигали и убивали разъяренные испанцы. К волонтерам Вивара присоединялись местные жители. Они гнали врага по запутанным средневековым улочкам, образовывавшим настоящий лабиринт вокруг собора. Со всех сторон доносились крики и выстрелы.

Разбитые по взводам касадорцы разлетелись по центральным улицам. Несколько французов продолжали вести стрельбу из окон домов, но были один за другим уничтожены. Шарп видел, как их бывший проводник, кузнец, размозжил молотом череп кирасира. Канавы были залиты кровью. Рядом с умирающим волонтером опустился на колени священник.

– Держаться всем рядом! – Шарп боялся, что в суматохе стрелков могут принять за французов.

Он вышел на небольшую площадь, повернул наугад в первую попавшуюся улочку и натолкнулся на несколько французских трупов, лежащих в огромной луже крови. Какая-то женщина раздевала убитого на пороге церкви. Француз умирал от ран, в то время как двое детей, оба младше десяти лет, тыкали в него кухонными ножами. Безногий калека, страстно желающий принять участие в грабеже, подбирался к трупу, отталкиваясь от земли мозолистыми костяшками пальцев.

Шарп повернул на другую улицу и едва успел отскочить в сторону. Мимо неслась кавалерия Вивара. Оказавшийся на пути француз отчаянно завопил, и его голову тут же развалили пополам. Несчастный свалился под копыта коней.

Откуда-то из города прогремел залп мушкетов. Из переулка выскочил французский пехотинец, увидел Шарпа и рухнул на колени, умоляя о плене. Шарп рывком поставил его на ноги и толкнул в сторону стрелков. Еще несколько французов побросали мушкеты в надежде на защиту от разъяренной толпы.

В конце темной и узкой улочки был свет и простор – стрелки Шарпа вышли к широкой площади перед собором. Пахло свежеиспеченным хлебом, но домашний мирный запах забивался зловонием порохового дыма. Стрелки осторожно подходили к площади, с которой прогремел очередной залп. Шарп видел тела, лежащие среди проросших сквозь булыжную мостовую сорняков. Это были в основном испанцы. Валялось также несколько убитых лошадей. Пороховой дым был гуще тумана.