Чужое сердце - Сандра Браун

Почувствовав рядом присутствие кого-то еще, она обернулась. Каково же было ее удивление, когда она увидела, как к ней движется Дин. Подойдя ближе, он опустился рядом с ней на песок.

– Откуда ты узнал, где меня искать? – спросила она, когда к ней вернулся дар речи.

– Сегодня во второй половине дня я позвонил тебе в Сан-Антонио. Твой ассистент ответил мне, что ты решила взять несколько дней отгулов, которые проведешь в Малибу. Скажи, неужели ты намеревалась побыть здесь и улететь, даже не поставив меня в известность?

– Да, – честно призналась она. – Мы ведь расстались далеко не мирно.

Он с легкой обидой посмотрел на нее.

– Вообще-то я позвонил сегодня, чтобы извиниться. В тот вечер я повел себя в твоем доме как последний идиот.

– Что было, то прошло. Не бери в голову.

Кэт боковым зрением поймала на себе его взгляд. С минуту поколебавшись, Дин сказал:

– Извини меня, что я тебе это говорю, но ты выглядишь не лучшим образом. Если быть до конца честным, ты похожа на ходячий труп.

– Ну, спасибо.

– Что он такого натворил?

– Кто?

Дин не ответил, и тогда она повернула голову. Он хмуро смотрел на нее, явно обиженный ее притворством. Кэт вновь устремила взгляд на прибой.

– Я переспала с ним.

– Так я и думал. И в чем проблема? В кадре нарисовалась другая женщина?

– Он утверждает, что нет. И похоже, что так оно и есть.

– Темные делишки в прошлом?

– Что-то такое, что он назвал «дерьмом», но в подробности не вдавался. Думаю, это как-то связано с его уходом из полиции. Если в двух словах, он приударил за мной, соблазнил, но в серьезные отношения вступать не намерен.

– И тебя по-прежнему к нему тянет?

Храбрая Кэт всегда говорила правду, независимо от того, насколько та была жестока, даже в ущерб собственной самооценке.

– Я бы солгала, если бы сказала, что нет.

– Понятно. – Дин отступил от нее на один шаг. – Ты его любишь?

Кэт негромко вскрикнула, как будто уколола палец, и прижалась лбом к коленям.

– Все понятно, – произнес Дин. – А он сам в курсе?

– Боже мой, нет. Мне кажется, я отлично разыграла сцену. Я отчитала его и выставила за дверь. Даже замахнулась хрустальной вазой, когда он отказался уйти. Впрочем, вряд ли он серьезно воспринял мою угрозу. Но все же ушел.

Кэт подняла голову и посмотрела на волны. Она так упивалась своим страданием, что даже не заметила, что по щекам ее катятся слезы.

– Извини, Дин. Я понимаю, как тебе тяжело. Спасибо, что выслушал меня.

Он прикоснулся к уголку ее рта, где застряла одинокая слезинка.

– Этот человек глупец, если отказывается от серьезных отношений с тобой. Разве можно желать чего-то большего?

– Сомневаюсь, что Алекс сам знает, чего он хочет. Ему не сидится на месте, ему вечно чего-то не хватает и он что-то ищет.

– Или же убегает от того, что нашел.

– Возможно. А может, он просто обыкновенный эгоист, хотя сам не отдает себе в этом отчета.

Даже проговорив эти слова вслух, она в них не поверила. В ту ночь Алекс был страстен и нежен. Не только получал удовольствие сам, но и дарил.

Или же она обманывает себя, дабы спасти уязвленную гордость? Возможно. Но он мастер своего дела. Умеет очаровать и обезоружить. Разумеется, такой, как он, умеет взять от женщины все, что ему нужно, и при этом сделать так, чтобы она считала себя обласканной.

Кэт вытянула ноги и посмотрела на мыски кроссовок, вспоминая тот момент, когда впервые увидела его. Ее реакция тогда была мгновенной: внутри ее как будто что-то взорвалось. Причем взрыва такой мощи она не испытывала ни разу в жизни.

Стоило ей вспомнить, как по телу пробежала дрожь.

– Пойдем в дом, – сказала она. – Становится свежо.

Сидя на кухне с чашкой горячего кофе, Дин сказал:

– Мне почему-то кажется, что на уме у тебя не только этот твой писатель.

– От тебя не утаишь никаких секретов.

– Ты можешь убедительно играть для других людей, но я с первого взгляда понял, что ты чем-то обеспокоена. Что-то было не так уже в тот вечер, когда я приехал в Сан-Антонио. Ты это отрицала, но я видел, что ты лжешь. Кэт, когда ты наконец расскажешь мне все, как есть?

Достав из кармана свитера три конверта, она подтолкнула их ему через стол.

– Думаю, тебе будет интересно это прочесть.

Дин вопросительно посмотрел на нее, открыл конверты и, вытряхнув на стол их содержимое, по нескольку раз прочел каждую вырезку. Закончив читать, снова вопросительно посмотрел на нее.

– Все они пришли на твой домашний адрес?

– Первый и второй пришли с разницей в несколько недель. Третий – в тот день, когда я уехала.

Дин внимательно рассмотрел конверты.

– По ним ничего не скажешь.

– За исключением того, что все три отправлены из Сан-Антонио.

– Три пациента, перенесших пересадку сердца. Три странных, случайных смерти в разных концах страны. Одна вывалилась из окна, другой утонул в автомобиле, третий стал жертвой бензопилы. О господи.

– Прямо-таки фильм ужасов в духе Брайана Де Пальмы. Аж мороз по коже.

Дин, сделав презрительную мину, бросил вырезки на барную стойку.

– Какой-то шутник с извращенным чувством юмора. Решил пошутить над тобой.

– Что ж, возможно, так оно и есть.

– По твоему голосу этого не скажешь.

– Верно. Я так не думаю.

– Кстати, и я тоже, – признался Дин. – Ты их кому-нибудь показывала?

– Джеффу. Первые два. О третьем он не знает.

– И что он сказал по их поводу?

– В принципе то же, что и ты. Мол, это шутки какого-то психа. Он посоветовал мне не брать в голову, а затем спешно добавил, что если я получу хотя бы еще одно, я должна показать их полиции.

– И ты показала?

– Нет, я все тяну, в надежде найти им объяснение.

– Я уверен, Кэт, что для паники нет повода. С другой стороны, нельзя исключать возможность того, что этот чокнутый, что шлет тебе анонимные послания, способен на куда более опасные вещи.

– Понимаю.

Эти вырезки не просто напугали ее. Они разбередили в ней старые сомнения, которые, как ей казалось, она давно похоронила.

– Дин, – сказала она, собравшись наконец с мужеством. – Ты знал меня до операции, знал, как никто другой. Ты прошел вместе со мной через все. И в те мгновения, когда мне было хорошо, и в те, когда мне было хуже некуда.

Точно так же ты знал меня и после операции. Ты в буквальном смысле этого слова был со мной и в здравии, и в болезни. Если кто-то и способен составить мой психологический портрет, то это ты.

– Я тебя внимательно слушаю. И все же, ты это к чему говоришь?

– Скажи, я изменилась? Стала другой? – Она посмотрела ему в глаза. – Я серьезно спрашиваю тебя: я изменилась после операции?

– Еще как. До операции ты умирала. Теперь ты живешь.