ГИТЛЕРОВСКАЯ ЕВРОПА ПРОТИВ СССР. НЕИЗВЕСТНАЯ ИСТОРИЯ Второй Мировой - Игорь Шумейко

Мне это напомнило следующую историю. Один французский граф разводил в своих прудах больших и ценных рыб (осетровых, кажется). Сосед, истекая слюной, вспомнил о непоколебимом инстинкте (врожденном рефлексе) собаки-водолаза: нырять и вытаскивать на берег все, что там шевелится в воде. И вот тот хитрец, прокравшись, загонял собаку в графский пруд. И тот верный водолаз вытаскивал — «спасал» осетров. Инстинкт — великое дело.

Максимально добросовестно обращаясь с Бушевой цитатой, можно предположить вариант: в условиях телеинтервью президент упомянул «права меньшинств» для краткости, а вообще имел в виду весь комплекс «прав человека». Но и тут ошибки нет, и Буш по-своему прав, сводя весь «Билль о правах» (десяток «Поправок к Конституции США») к соблюдению прав меньшинств именно как к индикатору. Примерно так же ученые-экологи абсолютно упрощают: «Если в реке водятся раки, значит, эта река чистая. Значит, и другая живность там есть». То есть маршируют открыто по улицам меньшинства, какие-нибудь сайентологи или, допустим, геи, — «значит, и с остальными свободами (прессы, совести, собраний) тоже все полный ОК!».

Нам это немного странно представить, что у кого-то есть модель развития мира, которую он считает верной, рабочей, действующей, и где пружинка, приводящая весь мир в движение, — борьба за права меньшинств (ну или даже ладно — за весь «Билль о правах»)! И что русских в Латвии защитят не потому, что они боролись с немецко-латышскими фашистами, а потому, что они на данный момент — четко зафиксированное статистическое меньшинство (национальное).

Или, для сравнения, вообразите «лекцию в окопах 1945 года», адресованную тем солдатам, кто как раз своей кровью сейчас зальет, загасит печи Освенцима. Вообразите политрука, инструктирующего: «Сейчас вы подниметесь в атаку, пойдете под огнем, но обязательно должны к вечеру взять населенный пункт Аушвиц (Освенцим) — и знайте, что вы идете в бой за святое, за права меньшинств!..» Ну чистый желтый дом.

Да вряд ли и солдатам, высаживающимся в Нормандии, говорили о «страшной, нечеловеческой угрозе, нависшей над меньшинством, над всей парижской гей-богемой! Знайте, бойцы, что там, в Париже, сейчас ждут вас Анри Жид, Кокто!..».

И, завершив на этом круг примеров, вернемся теперь к «асимметричным ответам» в идеологии. Так когда же эти «ценности» (совести-собраний-печати-меньшинств) действительно появились на авансцене мировой политики?

Кстати, кому-то покажется, что в этой дружной четверке (та, что строкой выше, в скобках) одно подкрепляет другое, и каждое — каждого, и всех вместе. Буш, например, в этом вроде бы уверен... так же, как и в «Великой мировой войне за права меньшинств»... Но ведь многим, возможно, и покажется ровно наоборот, что одно дискредитирует другое. И тогда заподозривший свободу совести/печати/собраний — в простом прикрытии их «союзника» из дружной четверки — «меньшинств», — он будет, наверное, только еще критичней, еще подозрительней относиться и к самим свободам совести/ печати.

Вот для чего, уважаемый читатель, в эту историю «Второй мировой. Перезагрузки» попали и тема «Войны и справедливости» (Шесть перьев с каждого гуся королевства), и «Проблемы PR-отдела корпорации «Российская Федерация». Да, мы, как справедливо заметил Андропов, «не знаем общества, в котором живем». А если все же попытаться «узнать»? Тут-то мы должны обратиться прежде всего именно к войне.

«ЧЕГО ТОЧНО НАМ НЕЛЬЗЯ ДЕЛАТЬ С ЭТОЙ ПОБЕДОЙ?!»

(К вопросу, открывающему эту главу)

К моим «перезагрузочным» размышлениям по поводу итогов Второй мировой у меня был еще один, внешний повод: как раз к моменту завершения работы над первым изданием книги подходила к концу и эпопея, документальный фильм Виктора Правдюка «Вторая мировая. Русская версия». И после всех рассказов о блокаде Ленинграда, битвы под Москвой, Сталинграде, Курской дуге, войне на Западном фронте — автор, где-то... уже в 57—60-й сериях (названия серий очень колоритные: «Уроки в багровом свете итогов», «Кто победил во Второй мировой войне?») добрался-таки и до своих ... «исторических выводов»... И начал при этом убедительно и неудержимо... усаживаться в калошу.

Пункты его, Правдюка, «анализа».

1) «Германия вместе с СССР разгромила Польшу» — этот тезис он повторял просто постоянно (я насчитал более 8 раз):

— Но тогда ведь и Британия вместе с Германией разгромили Данию (введение войск в Исландию). Британия вместе с Германией разгромили Францию (уничтожение французского флота в Мерс-эль-Кебире, ДО подписания французами мира с Германией), Чехия и Литва (в ее мемельской части) вместе с Германией напали на СССР... Получается, нет вообще ни истории Второй мировой войны, более того, нет и самой Второй мировой войны, а есть хаос нападений, деклараций, взаимных обвинений, какая-то невообразимая каша вроде правдюковского фильма.

2) «Жаль, что Нюрнбергский процесс провели победители. Итоги войны можно было бы правильно разобрать, если бы Нюрнбергский процесс доверили провести нейтралам. Потому как победители были в итоге такие же жестокие, как и фашисты».

Итак, вперед, Ирландия, Швеция, Швейцария, вас приглашают. Судите вы, поставщики германского железа (шведы), или вы, хранители нацистского золота (швейцарцы), взвешивайте...

Что тут и ответить? Как все могли заметить, автор фильма Виктор Правдюк говорил все вот это, сидя под огромной иконой. Весь фильм — его прямая речь шла в этом подиконном интерьере. Надеюсь, что это была не просто деталь съемочного реквизита. Да вроде и сама тема предполагает обращение к религиозным авторитетам: ведь всякий суд (тем более Нюрнбергский процесс!) неким образом можно соотнести с главным судом человечества — Страшным Судом.

Объясниться попробую с помощью одного из главных христианских мыслителей: святого (для католиков) или блаженного (для православных) Августина. Его книги «Исповедь», «О граде Божьем» и в целом «система Августина» на тысячелетие «определили сознание и культурный облик европейского человека». Фразу Августина «Верую, чтобы понимать» повторяют в любой церкви мира. «Учитель и предвосхититель» Петрарки, Кьеркегора, Ницше. Интерпретатором Августина считали Мартина Лютера. Толстой, Достоевский, Фрейд — его ученики.

Прямо об этом — о войне, о степени военной вины — Августин не говорил ничего, но есть вполне работающая аналогия — его постулат о массе греха (massa peccati): «Первородный грех плюс условия нашей мирской жизни постоянно ведут к нарастанию массы греха». Поссидий, епископ Каламский ученик и первый биограф Августина, пишет:

«Передавал он установления, которым надлежит следовать в жизни и делах человеку Божьему (имеется в виду священнику): не просить для кого-то жены, не давать рекомендации собирающимся служить в армии. В каждом случае он (Августин) представлял причину:

1) чтобы супруги, ссорясь между собой, не бранили того, кто устроил их брак, священнику следует только закрепить уже заключенный союз, благословить взаимную приязнь; 2) чтобы плохо проявивший себя на военной службе не разделял позора с рекомендовавшим его».

«Конкретно мыслящие» могут недоумевать по поводу этих правил: все-таки семейные катастрофы, как и провалы на армейской службе, — более редкие варианты, чем нормальная семейная жизнь и нормальная служба. Значит, если священник все же будет рекомендовать жен или солдат на службу, сумма благодарностей в итоге перевесит сумму претензий.

Так вот, первейший знаток человеческой души Августин отвечает:

«Не перевесят. Не пересилят».

И это относится уже к нашей теме: допустим, освободили от фашистского рабства миллион человек, тысяча погибла при этом, пятьсот расстреляли — ну сгоряча, подозревая в пособничестве, в боевой обстановке. И что, тут можно «включать статистику»? Бросать на баланс — миллион благодарностей и полторы тысячи проклятий?

В самой основе человеческой жизни лежит это: мирская благодарность как бы растворяется в мирской жизни, расходуется в процессе ее поддержания, а грех, масса греха накапливается... Среди открытий Августина Блаженного надо, пожалуй, числить и этот «кумулятивный эффект».

Польза, верно, потому и польза, что используется, исчезает. Использованный — синоним пустого. Тогда явится «конкретная» полезность какой-либо вещи, когда с ней произойдет... что происходит с бензином в камере сгорания. А грех, получается, — субстанция совсем иного рода. Богословы поучений давно вывели основу общехристианского учения Блаженного Августина:

«Грех не побеждается никакой кучей добрых дел, но только Благодатью Божией».

И надо только правильно применить этот фундаментальный постулат христианства «к нашей теме». То, что военные прегрешения освободителей будут припоминать, а пользу от освобождения забудут, — это вполне в природе человека. И потому не надо, пытаясь этого избежать, заискивать перед нейтралами, просить их провести тот «Нюрнбергский процесс». Их якобы преимущество перед освободителями — только в неучастии в войне, то есть в непроживании определенного периода жизни, в ненакоплении массы греха. Это ведь, по сути, преимущество годовалого младенца перед стариком. И еще, кстати (если уж предлагалось тут «нюрнбергить» — невинным в войне детям)... — то и здесь применима одна важная мысль Августина. Много лет он исследовал психологию младенцев, беседовал с матерями, сам много наблюдал детей. Вывод его перечеркивает целые века банального сюсюканья, однако и печален: «Младенцы невинны по своей телесной слабости, а не по душе своей» (Августин — «О граде Божием»).