Царевна (не) удач - Натали Лансон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какая-то толика света перетекла в него, а он загорелся так сильно, что глазам больно стало.
— Хватит… всё.
Водный народец боялся, что ли, подплывать ко мне, — в любом случае, я не огорчилась, когда Корвин приказал плыть обратно, пока он отдаст посох.
Выйдя из озера, обратила внимание, что его поверхность теперь искрится разноцветным сиянием, переливающимся тут и там, будто в озере солнце утонуло, радугу с собой прихватив.
— Оделась? — Через минуту ко мне присоединился уже нормальный красивый кот.
— Да. Тебе так больше идёт.
— А ты сиреной симпатичней, — выдал в отместку Корвин, словно досадить хотел. — Хоть сиськи посмотрел… есть.
— Дурак. Надо было единорога выбрать фамильяром.
— Поговори мне! — Хохотнул чёрт. — Идём!
Шагнув, оказалась возле портальной арки академического корпуса.
— Где ты была? — Накинулась на меня Вада, выпучив глаза.
Проследив за её взглядом, увидела ректора, декана боевого факультета и Алис, пышущую от злости.
Троица стояла возле второго смотрителя пространственного перехода, и о чём-то переговаривалась.
— А где?
— Только что ушёл. — Ответила Хуг. Её голос понизился до шёпота. — Насколько я поняла, ректор ничего не сказал ему о тебе и о ваших с Банно стычках. Михаэль был встревожен. Отругал племянницу, пообещал Барду, что такого больше не повториться и ушёл! Я не знала, что мне делать. Выдавать тебя посчитала неправильным без твоего согласия… извини…
Махнув рукой, будто всё в порядке, на автомате приблизилась к ректору и Алис.
— Банно, а как связаться с твоим дядей? — Чего уж теперь рвать на себе волосы, когда никто в моём опоздании не виноват? Бедный водный народ и так ждал сирену больше восемнадцати лет! Нельзя так… даже если это идёт во вред моим планам.
— Тебе зачем? — Подозрительно прищурилась девушка. — Какое тебе дело до моего дяди?
— Банно! — рявкнул на девушку Бард, однако ректор тоже не оценил моего любопытства.
— Не жаловаться, поморщилась, раздражённо. — Успокойся. Мне просто нужно с ним поговорить. Он достаточно сильный водник, — применила информацию, в которой меня просветила Хуг. — Чисто профессиональный интерес.
Алек Бусан посмотрел на меня уже более любопытно.
— Ты почувствовала силу? Видишь нити?
«Ой! А правда… я же их так и не увидела!»
— Нет. Поэтому и хочу кое-что спросить, — вывернулась ловко.
— Магистр Хекс может ответить на твой любой вопрос…
Ректора перебила Банно:
— В любом случае, мой дядя лекцию тебе устраивать не обязан. И вообще! Он отправился к королю. Что-то там с его дочерью в другом мире случилось… Пошёл умолять о ещё одной вылазке. — Алис так перекорёжило от папиной тревоги обо мне, что я испытала сильное желание "поправить" мордуленцию некоторых.
Тоска не позволила.
На меня навалилась такая апатия, что я вздохнуть полной грудью не смогла.
Безвыходность ситуации оставила мне только одну вещь — молиться, чтобы король Тартис не отпустил папу Мишу. Иначе непонятно, когда мы вообще сможем встретиться.
Бежать и искать отца — опасно. Мало того, что нарвусь на короля, так ещё и как это проделать?! Во дворце охрана, стражи… и прочие артефакты, через которые не пробиться.
— Леся… — позвала Хуг.
Душевных сил хватило только на то, чтобы снова махнуть доброй женщине и идти… не важно, куда. Лишь бы никто не увидел моих слёз.
— У меня не получается его нащупать, — мяукнул, оправдываясь, хухлик, — значит, он уже во дворце.
«Если он уйдёт, я его потом когда увижу!?»
Парковая аллея встретила меня пустотой. Только пение птиц и стрекот кузнечиков… и больше никого.
Я устала.
Присев на скамейку, попыталась избавиться от душевной боли в груди, как умею.
Зажмурившись, открыла рот и тихо запела песню Елены Ваенги «Папа нарисуй…» (прим. от автора: для атмосферности обязательно найдите композицию!), которая вот уже год как спасала меня от тоски по единственно-любимому человеку:
— Папа, нарисуй белый океан,
Посади медведя на большую льдину.
Я стала замечать, что мне немного жаль,
Что я не родилась мужчиной…
Голос звучал необычно. Горько, печально… а потом заиграл, будто в нём и пианино, и гитара, и тоскливая скрипка поёт своим особенным звуком. Это было невероятно!
Словосочетание «человек-оркестр» приобрело иной смысл.
Горе медленно покидало меня, поэтому я не остановилась в намерении узнать, откуда льётся мелодия, и продолжила петь:
— У меня глаза северных цветов,
И мне не нужны тропические страны.
Я всегда с тобой рядышком была,
Но просто ты уехал слишком рано…
Я всегда с тобой рядышком была,
Но просто ты уехал слишком рано.
С каждой строчкой песни становилось всё легче. Я даже улыбнуться смогла, проникнувшись дурацкими стечениями обстоятельства.
— Я вдруг поняла — все эти города,
Я должна пройти как в наказанье.
Но у меня есть дом, а у дома — я,
А у севера — сиянье…
Но у меня есть дом, а у дома — я,
А у севера — сиянье.
Где найти страну белых лебедей?
И где живёт любовь — непонятно…
Папа, не рисуй белый океан,
А просто забери меня обратно…
Папа, не рисуй белый океан,
А просто забери меня обратно.
И всё-таки влага заволокла даже закрытые глаза.
Открыв их, моргнула, отпуская солёные капли в бег по щекам.
Пелена освободила взор, и я задохнулась.
Прямо передо мной сияли радужные нити. Не одного цвета… и даже не двух! И даже не спектр основных!
Я могла их коснуться, тронуть, но меня отвлёк крякающий кот.
— Что с тобой? — Обернулась к Корвину и дышать вовсе перестала.
Папа Миша стоял в метрах тридцати…
Я поднялась со скамьи, как пьяная, не замечая оглушающей тишины парка.
Птицы молчали, боясь нарушить звук, который продолжал литься прямо из моей груди, доигрывая невероятный мотив талантливой певицы, песню которой я всего лишь повторила.
Папа был ни один.
Рядом с Михаэлем Ор'азом стоял Тартис с кучей своих советников, которых я непонятным образом перенесла в студенческую аллею.
С другой стороны спешили Вада, Алис, ректор… мои Марина и Ася… и Татиана.
Странно, но мне не было дела до того, что все поняли, кто я.
Лишь стояла и жутко боялась, что папа Миша сейчас откажется от меня.
Царёв, такой сильный и всегда весёлый, стоял белый, как выпавший снег.
Никогда не думала, что сделать шаг — это так сложно.
Я, будто столб, вросла в брусчатку парка. Не моргая, пялилась на папу и ждала хотя бы какой-нибудь знак от него.
Магия сирен затихла, и тишина стала давить на уши.
Михаэль Ор'аз судорожно сделал вдох и,
