Вечная Вдова - Андрей Завадский

  - Господин, - вымолвил один из воинов дрожащим голосом. - Думаю, он сбежал не меньше пятнадцати минут тому назад, господин.

Глухо зарычав, король Хальвин кинулся к гвардейцу и, прежде, чем тот хоть что-то понял, вонзил ему в грудь кинжал, пронзив кирасу. Воин, захрипев, медленно опустился на пол рядом со своим уже мертвым товарищем. Второй страж, невольно стиснув эфес меча еще крепче, но все же догадавшись не обнажать клинок, отступил назад, не сводя взгляда с короля.

  - Собрать воинов, - приказал Хальвин, не обращая на мелькнувшую в глазах наемника бурю чувств, от испуга до ненависти. - Десятника, что командовал гвардейцами, сторожившими принца, запороть плетьми, за то, что плохо обучил своих воинов. А мы отправимся в погоню за Эрвином. Эйтор, - король, глаза которого налились кровью, что было первым признаком близящегося припадка ярости, взглянул на побледневшего воспитанника: - Отправишься со мной. И поспеши, мой сын, должно быть, уже далеко. Знаешь, где живет та потаскуха, к которой так часто сбегает мой сын?

  - Да, государь, - дрожащим голосом ответил Эйтор. Сейчас королевский воспитанник уже не был в таком восторге от своей задумки. Пожалуй, охваченный бешенством король запросто может убить Эрвина, да и ему самому, Эйтору, тоже достанется, если юноша окажется слишком близко от разбушевавшегося владыки. Но пути назад больше не было. - Я знаю, где это, - решительно произнес Эйтор. - Я могу проводить ваших воинов, мой король.

Спустя несколько минут дюжина всадников, бряцая оружием и нещадно настегивая хрипевших скакунов, покинула королевский дворец, с шумом пронесшись по спящим улицам Фальхейна. И первым скакал владыка Хальвин, за которым едва поспевали его гвардейцы.

А непокорный принц бежал со всех ног, и шаги его гулко звучали в подземелье, стены которого были выложены грубо обтесанными камнями. Путь по узкому, впору пройти одному человеку, и то не особо высокому и плечистому, подземному коридору занял не слишком много времени. Тем более, наследник не шел, а буквально летел, движимый мыслью о том, что в этот самый миг, быть может, слуги короля уже тащат отчаянно отбивающуюся, заплаканную Ильму, к которой тщетно рвется ее отец, сдерживаемый крепкими руками опытных воинов. Видение был столь отчетливым, что Эрвин кинулся вперед со всех сил, едва не упав, когда споткнулся о выступающий из неровного пола камень.

Внезапно принц почувствовал запах травы, лица его коснулся прохладный влажный воздух, и Эрвин спустя миг оказался в глубоком овраге, заросшем со всех сторон ольхой. Откуда-то справа послышалось конское ржание, приглушенные голоса и звон металла. Его ждали.

На землю уже опустились сумерки, а потому принца заметили, когда он выбрался из зарослей, бегом бросившись к небольшой группе вооруженных людей, державших в поводу оседланных лошадей.

Те, кто ждал наследника, сперва насторожились, схватившись за клинки, и Эрвин не сразу вспомнил, что по-прежнему облачен в форму королевского гвардейца, а потому его друзья вполне могли заподозрить засаду. В прочем, принца быстро узнали и успокоились, оставив оружие в покое, хоть и озираясь по-прежнему настороженно.

  - Ваше высочество, - статный молодой парень, чуть старше самого принца, почтительно склонился, придерживая рукоять висевшего на бедре длинного клинка. - Эйтор велел ожидать вас здесь.

Эрвин окинул взглядом поляну. Вместе с Кертусом, его верным товарищем еще по детским шалостям, в буковую рощу прибыли еще три юноши, похожие друг на друга, точно близнецы. Все вооруженные, сосредоточенные и непривычно серьезные, словно сейчас им предстояло, по меньшей мере, спасти королевство. Принц понимал, что эти люди пошли на риск, нарушив волю короля и оказав помощь разгневавшему его сыну, и их собранность, а также некоторая замкнутость сейчас были вполне понятны ему.

  - Благодарю, Кертус, - пытаясь успокоить сбившееся не столько от быстрого бега, сколько от волнения дыхание, вымолвил наследник престола. - Я рад, что ты не предал меня, друг.

  - Как я мог? - парень вполне натурально изобразил оскорбленное достоинство. - Разве я прежде заставлял вас усомниться в своей преданности, мой принц?

  - Прости, Кертус, друг мой, - вдруг почувствовав вину, молвил в ответ Эрвин. - Но мой отец придет в неописуемую ярость, узнав, что вы посмели нарушить его приказ и помочь мне. Вы сейчас рискуете головами, и я тем более благодарен вам за то, что не оставили меня в трудный час.

  - Мой принц, - невозмутимо произнес королевский воспитанник, один из юных дворян, входивших в свиту наследника. - Ваше недовольство для меня значит больше, чем гнев государя. Я и мои спутники будем с вами, что бы ни случилось, - твердо молвил юноша.

  - Прости, мой верный друг, - еще раз повинился принц. - Я усомнился в твоей верности лишь на миг, и каюсь в этой слабости. Но довольно разговоров, - вдруг воскликнул Эрвин. - Нам должно спешить, иначе люди моего батюшки доберутся до цели раньше.

Стремительно вскочив на спину легконогого скакуна, Эрвин ожег его плетью, что было сил, и конь, взрывая подкованными копытами уже покрытую росой землю, сорвался с места, растворившись в вечернем сумраке, все более сгущавшемся с каждой минутой. Кертус и его товарищи, чуть замешкавшись, рванули вслед за принцем, растягиваясь вереницей. Полдюжины всадников исчезли в подступающей ночи.

В доме царила тишина, нарушаемая только стрекотанием неугомонного сверчка, но Ильма, дочь Сетрика-сыродела, в этот поздний час не спала. Девушка, уже раздевшись, но так и не приблизившись к постели, села за стол, над которым трепетал огонек свечи, разгоняя тьму, окутавшую спальню. Ее матушка и суровый отец, утомившийся за долгий день, уже видели, должно быть, десятый сон, но девушке было не до того. Та, кому с некоторых пор было отдано сердце самого наследника трона, погрузилась в невеселые раздумья, готовясь к предстоящему свиданию с принцем Эрвином.

Девушка могла сказать, не кривя душой, что полюбила сына короля искренне. Она не просила дорогих подарков, а если Эрвин хотел одарить ее золотом или серебром, то чаще отказывалась. И ее не прельщала мысль о том, что, быть может, безродная крестьянка когда-нибудь станет королевой, ибо принц, зная, без сомнения, что идет против всех писаных и неписаных законов, твердо решил взять ее в жены. Они были счастливы, и те мгновения, что влюбленные проводили вместе, вдали от всех остальных, искупали бесконечные серые будни. Но сейчас Ильму охватил страх. Новость, которую она готовилась сообщить своему принцу, и никак не могла подобрать для этого подобающих слов, могла в один миг разрушить все, что было между ними.