Расколотые небеса - Андрей Ерпылев

Пиковый валет… Ишь, как глядит. Будто все понимает. Это – взгляд постороннего, зоркий взгляд наблюдателя. От всего в стороне, ко всему равнодушен. Нет, не равнодушен. Разве может не быть эмоций у наблюдателя? А любопытство? Вот он – холодный и внимательный – занял самое удобное место в партере, чтобы насладиться драмой. Или комедией? А может, водевилем? Это тот самый – ее преемник. Неплохой человек, ничего сказать нельзя, умен, храбр, самоотвержен, но… пиковый валет, и этим все сказано. Правая рука на рукояти кинжала. Коварство или предосторожность? Скорее всего, и то и другое.

Осталась всего лишь одна карта – бубновый валет.

Он единственный не смотрел на Маргариту, повернувшись к ней в профиль. И больше всех из четырех портретов походил на ее Сашу. Того самого Сашу, увиденного в первый раз бог знает сколько лет назад. Единственный, у кого нет ни щита, ни кинжала. Только алебарда, чтобы защитить ее. Ее верный рыцарь. Воин, гладиатор, преторианец, которого она недрогнувшей рукой посылает на смерть, но который всегда возвращается. Возвращался…

Женщина порывисто смахнула со столика все карты, разлетевшиеся по комнате радужным листопадом, и прижала к сердцу ту, единственную.

«Неужели он больше не вернется? Не могу! Не отпущу!..»

Ступая домашними туфлями по бородатым и румяным лицам, цифрам и «рубашкам», она пересекла комнату и звякнула в колокольчик:

– Одеваться, живо!..

Александр поставил последнюю точку и перечитал написанное.

«Я, Александр Павлович Бежецкий, генерал-майор Особого Его Величества Корпуса, находясь в трезвом уме и твердой памяти…»

Последняя дань этому миру. Завещание. Как-то не думалось в том, прежнем, о распоряжении имуществом перед подобными мероприятиями. Может, потому, что был гораздо моложе? Или потому что имущества – движимого и недвижимого – у советско-российского офицера было кот наплакал? Суровый такой кот, не склонный к сантиментам и излияниям. В душе тоже военный, наверное.

Но здесь это необходимо. Да и собственность кое-какая появилась благодаря некогда пролившемуся на свежеиспеченного генерала… нет, не водопаду, так – довольно-таки полноводному ручейку милостей. Столичная квартира, имение где-то на Волге (посетить которое лично так и не собрался), исправно приносящее доход, не слишком пухлый, но и не страдающий дистрофией счет в банке…

Все это «богатство» Александр, уходя в неизвестность, завещал родителям. Не своим, конечно – где они свои? – а близнеца, но все равно – ближе людей у него в этом мире не было. Супругой он так и не обзавелся, детьми – подавно, Близнец – сам человек довольно состоятельный… Да и душеприказчиком он его в своем завещании назначил – все чин чином. Ну и, по прошествии лет, если не случится с ним чего, все это станет уже его собственностью. Или его сына.

Он вдруг представил, что было бы, оставь он все ТОЙ семье, в лежащей за тридевять миров недосягаемой России. Как опешила бы вдова майора ВДВ, когда лощеный адвокат выложил бы перед ней хрустящую гербовую бумагу с выведенным знакомым почерком: «Я, Александр Павлович Бежецкий, генерал-майор Особого Его Величества Корпуса, находясь…» Прямо мелодрама какая-то. Слезовыжимательный сериал для домохозяек. Хотя вот уж кому, наверное, все это не помешало бы. Если только можно было бы перетащить имение через столько «тех светов», а золотой имперский рубль котировался в помешанной на долларах и евро России Демократической.

Бежецкий вздохнул, сложил завещание вчетверо и положил в конверт, на котором надписал адрес: «Адвокатская контора Чекулов и сыновья…» Завтра прислуга отнесет его адвокату, он ляжет в сейф и будет лежать там до…

В дверь деликатно постучали. Дворецкий, конечно, – его манера.

– Входи, Ларион.

– Ваша светлость, – деликатно откашлялся Ларион Коробейников, служивший у генерала Бежецкого второй год и зарекомендовавший себя только с самой хорошей стороны. – К вам гость.

– Кто?

– Александр Павлович, ваш, так сказать… – дворецкий замялся: он, как и большинство окружающих, до сих пор не мог уяснить себе степень родства двух генералов Бежецких, похожих как две капли воды, но между тем – не единоутробных братьев.

– Зови, – вывел его из затруднительного положения Александр. – Да, кстати… Накрой нам с ним в библиотеке.

– Отужинать изволите?

– Нет, чего-нибудь легкого. Коньячок, закусочка… Ну, ты понимаешь.

– Будет исполнено, ваша светлость…

– Вот видишь, – Александр нацедил коньяк в рюмки, взял свою и полюбовался оттенком благородного напитка на просвет. – Ты все уже знаешь… Об источниках не спрашиваю, сам понимаешь.

Его визави даже не подумал притронуться к своей рюмке.

– Ты считаешь, что это правильное решение, Саша?

– Что именно? Если ты о предстоящем завтра… мероприятии, то оно просто необходимо. По странному стечению обстоятельств или чьему-то умыслу, наши миры оказались объединены. Увы, это не идет на пользу ни нам, ни им. Гораздо спокойнее для обеих Империй будет жить наособицу, как было всегда. Два медведя, понимаешь…

– Я не о том, Саша. Я спрашиваю тебя о твоем выборе. Почему идти должен именно ты?

– Почему я? Наверное, потому, что я так решил. И это, между прочим, одобрено Государем, если ты не в курсе…

– А почему бы не пойти мне?

– Напарником? Увы, Саша, эта вакансия уже занята.

– Кем?

– Ты не догадываешься? Моим близнецом. Оттуда.

– Почему он и ты?

– Потому что мы оба лишние здесь.

– Сомнительное объяснение.

Генерал Бежецкий взял рюмку и сердито опрокинул ее в рот, будто там был не многолетней выдержки коньяк, а дешевая водка, со стуком поставил на стол и вытер усы.

– Хорошо, – примирительно сказал второй генерал, вновь наполняя емкости. – А у тебя какие резоны?

– Я здесь тоже лишний.

– Маргарита… – понимающе склонил голову Александр.

– Да, – с вызовом ответил Александр. – И Маргарита тоже.

Он поднялся из кресла и прошелся по библиотеке, иногда останавливаясь перед полками и бесцельно прикасаясь к какому-нибудь корешку, сияющему золотом. Глядя на него, Бежецкий с некоторым стыдом вспомнил, что ни одного из томов он здесь так и не раскрыл – все не хватало времени. Так и стояли новенькие, нетронутые.

– Но в основном из-за того, – не оборачиваясь, неожиданно сказал близнец, – кто там занял мое место.

– Из-за полковника Бежецкого? – удивился Александр. – Разве ты сам не стремился назад, в Корпус? Тоскуешь по своим уланам? Вы уж, батенька, определитесь, чего хотите…

– При чем тут он! – досадливо дернул плечом генерал. – Достойнейший человек, ничего не имею против него… Честно выполняет свой долг, служит Государю и Отечеству.

– Тогда…

– Да, он, – резко обернулся Бежецкий. – Твое отражение, ротмистр Воинов. Или он уже, в свете новых обстоятельств, тоже присосался к нашей фамилии?

– Во-первых, – рассудительно заметил Александр, глядя на свет сквозь янтарную жидкость, – он такое же мое отражение, как и твое, и полковника. Мы все четверо – близнецы. Абсолютные. А, во-вторых, фамилия Бежецкий – и его тоже. Он под ней прожил почти сорок лет. Как и твой покорный слуга тоже. И Отечеству служил под этой фамилией, и кровь проливал… Так что ничего криминального в том, что он сменит своего придуманного кем-то Воинова опять на Бежецкого, не будет. Или ты не согласен?

– Извини, – несколько смутился генерал, понимая, что перегнул палку. – Я вовсе не хотел тебя обидеть.

– Ничего… Меня ты не обидел.

– А он меня и не волнует! Это я должен лететь вместо тебя, Саша! Особенно если с той стороны будет он. Пусть это будет нашей с ним дуэлью. Или он, или я.

– Маргарита?

– Какая разница? Лучше налей…

– Я вас не узнаю, мадам, – едко, как мог, сказал Александр, предложив даме кресло и вновь усаживаясь за свой стол. – Прямо как пай-девочка: позвонили, предупредили, прежде чем войти постучали в дверь… Вы ли это? Может быть, это очередной ваш близнец? Пардон, конечно…

– Нет, я не близнец. – Маргарита фон Штайнберг пропустила мимо ушей колкость подчиненного, на которую раньше обязательно ответила бы не меньшей колкостью. – Мой близнец умер, Александр Павлович. И вы это знаете. Я в единственном числе. По крайней мере – в наших двух мирах.

– Ну да, ну да… – рассеянно покивал Бежецкий, перечитывая написанное и, досадливо нахмурившись, исправляя что-то.

– Что вы там пишете? Не мемуары, часом?

– Да где уж мне, – вздохнул «писатель», исправляя еще что-то. – Нет у меня материалов на мемуары. Не хватит-с. Так, разве что на краткую автобиографию: родился, учился, женился… Жил, был, взял да помер. И та биография на три четверти липой будет. Вашими же стараниями, мадам, и сварганенной.

– Ну так уж и сварганенной. Вполне пристойная для слуги Отечества биография.

– Приличная, не спорю. Да только не моя.