Удар змеи - Александр Прозоров

Князь быстро огляделся - но здесь, в тихом закутке у самой воды, никого постороннего, конечно же, не обнаружилось. Откуда? Кроме как водой или через Кучук-Мускомский исар сюда не попасть. Зверев махнул холопам:

– Сюда идите! Мне мешок мой и ферязь дайте, а этого бедолагу разденьте и за борт. Только подальше от берега, чтобы не нашли. Пусть будет пропавшим без вести.

– Камень из-под скалы прихватите, - посоветовал вслед Пахом. - Дабы не всплыл.

– Заберете и отплывайте. - Андрей накинул ферязь, дабы выглядеть все же богатым гостем, а не приблудным бродяжкой, закинул за плечи парашют. - Отплывете сажен на двести, и следите за горой. Я скоро.

Он выдохнул и начал долгий путь наверх. Тропинка петляла, опиралась на камни, крошилась под ступнями мелкой крошкой. Князь боролся с приступами головной боли, излучал для проклятого «брата» доброжелательность и приятное предчувствие, карабкался дальше и дальше… Все как всегда. Вот только теперь он точно знал, что в ближайшие часы это бесконечное «дежа-вю» наконец-то закончится.

На последнем повороте тропы, под самой стеной крепости он остановился, снял мешок, перевел дыхание, не забывая постоянно излучать своему врагу предвкушение чего-то приятного. Отряхнул ферязь, шаровары. Расстегнул крючки, удерживающие парашют на месте, еще раз проверил, как разместился вытяжной купол, извлек наружу кольцо, надел мешок обратно, тщательно проверил, как легли лямки, стянул их перед собой, чтобы не соскочили при рывке, кольцо же сунул за ворот, чтобы долго не искать. Опять через установившуюся связь прощупал настроение османа, усилил воздействие добрыми эмоциями.

В душе шевельнулось очень нехорошее ощущение, что он собирается совершить чтото недоброе. Войти в чужой дом, воспользоваться доверием хозяина, его радостью… И убить, невинного и беззащитного. На несколько минут Андрея даже охватила неуверенность в правильности таких действий. Пришлось напомнить себе, что именно Барас-Ахмет-паша обещал ему сбрасывать со скалы каждый день по пленнику. Что он уже сейчас делит русские земли и считает их обитателей своими рабами. Что именно он посылает крымских татар в набеги за невольниками и потом забирает для султана долю добычи. И если злая черная воля, что выедает изнутри его мозг, вырвется на свободу - милый осман снова обретет жесткость и начнет убивать и насиловать, сбрасывать людей со скалы и готовить военный поход на мирную православную Русь.

Так уж заведено в этом мире, что самые страшные убийцы - это совсем не те, кто грязными и ободранными шалит по глухим дорогам в поисках добычи или стреляет в чужака на поле брани. Самые злобные из душегубов сидят в красивых комнатах, пахнут розами, носят чистые одежды и за бокалом дорогого вина обсуждают великие планы. Ибо первые проливают кровь единиц. Решения вторых лишают жизни тысячи тысяч.

Зверев повел плечами, обогнул выпирающий под стеной камень, прошел последние тридцать шагов, поднялся по приставной лесенке, широко улыбнулся сидящему на подушках наместнику.

– А ведь я ждал тебя, русский зимми! - поднялся навстречу Барас-Ахмет-паша. - Я чувствовал, что ты появишься именно сегодня. Вестимо, нашлись у твоего господина в Крыму новые дела.

– Только одно, но очень важное…

Андрей специально шел по самому краю, и когда они поравнялись, получилось так, что князь стоял на краю стены спиной к морю, а турок - перед ним. Чужая воля словно почуяла близость гибели - забилась с невероятной силой. В глазах Андрея закружились искры, в ушах громко и упруго застучал пульс. Мозг буквально плавился. Казалось, он вот-вот закапает наружу, но Зверев все равно смог выдавить из себя последнюю улыбку.

– Твой господин выбрал хорошего посланника, - продолжал хвалить его паша.

Андрей полуобнял его, слегка толкнув от края стены. Осман напрягся, отталкивая его в другую сторону, и князь, продолжая его движение, уже со всех сил качнулся назад. Все получилось настолько лихо и красиво, что наместник не просто сорвался, а перепорхнул через него и, по-птичьи раскинув руки, улетел за край обрыва. Андрей же, нащупывая веревку с кольцом, ударился о камни, потерял ее, перекувырнулся через бок, отлетел, ухнулся за край, наконец нащупал снова и, наблюдая мелькающие сбоку камни и кусты, рванул кольцо. Вытяжной купол выскочил, надулся, с шелестом потянул за собой остальную ткань. Но она как вытянулась, так и осталась болтаться белой колбаской у него над головой.

– Вот проклятье, - успел выдохнуть он, чиркнул боком о выпирающие камни, и тут его со страшной силой, едва не выдергивая руки из плеч, рвануло вверх, качнуло, с размаху шмякнуло о стену, откинуло.

Он заметил, что край купола зацепился о камни, решил попытаться при следующем ударе ухватиться хоть за что-нибудь - но парашют словно подслушал, и полотно с громким треском расползлось вдоль. Андрей спорхнул вниз еще на десяток саженей, его опять дернуло и швырнуло к склону: на этот раз купол, ширкнув по горе, собрал изрядную кучу камней, сыгравших роль тормоза. Князь своего шанса не упустил, вцепился пальцами в мелькнувшую перед глазами щель, остановив падение, облегченно перевел дух, и его тут же накрыло пыльным каменным потоком, собранным парашютом. Ногти, судя по резкой боли, так и остались в трещине, а сам Зверев ухнулся вниз с очередного выступа, немного пролетел, его обо что-то побило, опять поддернуло. За что зацепилось спасательное средство на этот раз, он не увидел. Услышал только треск рвущейся ткани, снова покатился вниз, еще секунду парил в воздухе, ударился, сполз, по голове и телу застучали камни. Он опять покатился, заматываясь в стропы и тряпки, превращаясь в большой матерчатый куль, потом запрыгал мячиком, надолго вспорхнул в невесомость… И ударился снова, на этот раз с плеском. Ткань и веревки плотно прилипли к коже и стали стремительно темнеть. Понимая, что вода сейчас приникнет к телу, Андрей торопливо сделал два глубоких вдоха и выдоха, попытался выбраться - но веревок и тряпок оказалось так много, а намотались они столь плотно, что князь не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, и только голова слегка качалась вперед и назад.

Черное море проникло в кокон снизу, холодком скользнуло по ногам, обняло бедра, живот, проползло по груди и радостно хлынуло в рот и нос. На несколько секунд оно милостиво пощадило глаза, а потом залило и их. У князя от нехватки воздуха закружилась голова, его качнуло из стороны в сторону, перевернуло через голову, снова закачало. От удушья стало пучить глаза… Андрей Зверев понял, что его приключения закончились, и сделал свой последний в этой жизни вдох…

Потом еще один, удивляясь своим странным ощущениям…

Он находился на дне, плотно связанный, в мокром тряпье - и не умирал!

Однако прежде, чем его мозг смог найти этому внятное объяснение, его снова закачало, мокрая холстина с лица исчезла, и Пахом, мерно работая ножом, продолжил срезать с Андрея веревки и ткань.

– Однако же храбр ты, Андрей Васильевич, зело храбр, - работая, приговаривал он. - Я бы таким макаром ни за что спускаться бы не рискнул. Это же надо так придумать: со скалы прыгнуть - да уцелеть! Хитер ты, княже, хитер. И храбр безмерно. Лежи, не шевелись! Здесь разодрано, здесь кровь, здесь тоже раны. Ферязь вся в клочья. И тут, и тут. Без переломов сие не обошлось. Не одну косточку сращивать придется. Кровищи-то, кровищи. На тебе, княже, места живого нет! А ведь как болит, поди… Все тело, верно, болью исходит?

Князь Сакульский же молчал и счастливо улыбался. Что тело? Тело живо, а мясо нарастет. Но сейчас у него впервые за последний год совершенно, ни капли, ни на гран, ни на йоту и ни на секунду не болела голова!

Комментарии

1

1560 от Рождества Христова.

2

Младший брат Иоанна IV был глухонемым от рождения и, вероятно, слабоумным, а потому следа в истории практически не оставил.

3

Черный мор - это чума.

4

Говоря современным языком, крепостной - это человек, работающий на условиях договора земельной аренды. «Арендодатель» не может с него требовать ничего, кроме оплаты земельной аренды (барщины, оброка).

5

Случаи, когда совсем молодых мальчишек женили на взрослых девках ради того, чтобы получить для хозяйства лишние рабочие руки, нередко случались в крестьянской среде.

6

Тут нужно еще раз отметить, что крепостная зависимость к рабству не имеет никакого отношения и обуславливается договором земельной аренды. Крепостной не имел права бросить хозяина, пока не выплатит ему плату за использование земельного надела и не вернет долг, если получал «подъемные». И все. Даже после Соборного Уложения 1649 года попытки помещиков относиться к крепостным, как к рабам, карались каторгой. Достаточно вспомнить судьбу знаменитой Салтычихи.