Супершпионы. Предатели тайной войны - Гвидо Кнопп

Оглядываясь на «холодную войну» сэр Гарри утверждает: «Аналогии бесспорны! Специфические условия, в которых Америка и Россия вели свою «холодную войну», почти полностью соответствуют, хотя номинально и царил мир, тем условиям на криптографическом фронте, которые присутствовали бы в случае настоящей войны. Если мы измерим «успех» шпионажа Джона Уокера для КГБ этой меркой, то верно будет сказать: последствия для стратегического паритета были огромны, преимущество для русских неоспоримо — в чрезвычайном случае — смертельный урок!»

С середины 1968 года в дом Уокера текут доллары. Джона уже не удовлетворяет то окружение, в котором он живет. Хотя ведущий офицер КГБ все время предупреждает его, чтобы он не тратил так заметно большие деньги, Джон не может противостоять этому искушению.

Сначала семья Уокеров переезжает в престижный и дорогой «Algonquin House» в Норфолке — район проживания врачей, адвокатов, банкиров и мэра. Это мир, в котором должны осуществиться мечты Уокера. К ним относится шикарная новая яхта, к которой, как в «мыльной опере» добавляется вскоре и молодая любовница. Месячное жалование Уокера как дежурного офицера связи в штабе командующего Атлантическим флотом ВМС США составляет 800 долларов. Дополнительный заработок шпиона КГБ равен четырем тысячам долларов в месяц.

Его жена Барбара задумывается, на чем основано внезапное превращение ее мужа в транжиру. Джон лжет ей: он-де нашел вторую работу. Барбара — временно — принимает такое объяснение. В конце концов, не сердиться же ей из-за того, что закончилась вечная нехватка денег в доме.

«Откровенно говоря, мне вначале это нравилось. Джон был щедр, и больше денег позволили мне приобрести для семьи уютный дом. Наконец не было финансовых проблем! К тому же семейная жизнь со вкусом. Наш общий семейный ужин с детьми часто длился два часа и даже больше — ну да, Вы знаете; со всем что полагалось: поп-корн, бренди, вкусные шоколадные конфеты», - даже сегодня бывшая жена Уокера Барбара с удовольствием рассказывает в интервью о хороших деньках совместной семейной жизни. Но мнимая идиллия быстро заканчивается.

Когда Джон, снова без жены и детей, зато с коллегами по работе, достаточным количеством алкоголя и молодыми девочками, отправляется в длительную прогулку на яхте, Барбара Уокер в ящике стола в рабочем кабинете мужа находит неизвестную ей незакрытую металлическую шкатулку.

«Я рылась в странных бумагах, фотографиях проселочных дорог и деревьев, с надписями от руки и четко прочерченными стрелками; тут же лежала карта, две тысячи долларов наличными, а над всем этим письмо, на котором большими буквами было напечатано «Уничтожить!» . Я тогда подумала: «Барбара, ты провела прошедшие десять лет женой офицера военного флота, задача которого — не продажа, а защита своей страны. А этот человек шпионит!» Тут для меня уже не было никаких сомнений. Мне мгновенно стало ясно, откуда он добывал хорошие деньги. Но несмотря на это, прошло еще несколько дней, пока я не сказала об этом Джону. Это произошло во время ссоры, которую он, как обычно, сам спровоцировал. Я сидела на диване в комнате, он стоял в коридоре, когда я сказала: «Джон, я точно знаю, кто ты. Ты предатель, ты продаешь нашу страну!» Знаете, как он отреагировал? Он ударил меня! Вечер для меня завершился двумя синяками под глазом.»

«Да,» — признает Джон Уокер 26 лет спустя, «в сущности, так это и было. Но тогда я считал, что совершенно исключено, что она сможет принести проблемы. В конце концов, у нас же были дети.»

«Дети и мой муж: вокруг них крутилась вся моя жизнь! Это вообще было самым важным для меня! И,» — продолжает Барбара, «чтобы все не распалось окончательно, я какое-то время даже была готова стать сообщницей Джона. Я хотела чувствовать его доверие, а он мое. Так что я предложила сопровождать его в одной поездке в Вашингтон к «мертвому почтовому ящику».»

Этот момент наступает в конце июля 1968 года. Барбара собственной персоной за рулем везет своего мужа и шпиона КГБ к следующему «dead drop» в округе Монтгомери: отель «Рамада Инн» в Роквилле, съехать с дороги, поставить банку «Севен-Ап», заполнить «мертвый почтовый ящик» набитым пластиковым кульком, забрать деньги — Барбара в душе воспринимает этот процесс обмена, как все проходит без сучка и задоринки, так хорошо, что Джон возьмет ее с собой и в следующий раз через шесть месяцев.

«После этого, мы с ней сидели в одной лодке. Она была не лучше, и не хуже, чем ее шпионивший муж,» — комментирует сегодня Уокер. Его целью было сделать из Барбары преступницу, чтобы в случае необходимости иметь средство для ее шантажа!

Тем временем Барбара слишком разочарованна и психически измотана, чтобы всерьез предпринять что-то против государственной измены Джона: миссис Уокер отдается алкоголю — и чрезмерно. Джон Уокер лапидарно замечает: «У меня не было с этим проблем. Уж точно не в эмоциональном плане. Брак и без того был на нуле — разбит. Я совершено трезво это видел: пока Барбаре не нужно было работать, она была обеспечена, ее дом был для нее убран, и она могла пить дальше, никакой опасности для меня не существовало. Был ли у нее повод жаловаться на меня? Уверен, что нет. При любом перемещении на новое место службы я брал семью с собой. Пока было достаточно денег.»

Деньги, семья: снова и снова Барбара и Джон в своем неподражаемом стиле возвращаются в беседе к этому основному центру вращения их разрушенного существования. Вывод они оба делают одинаковый: «Деньги развращают.» Конечно, каждый из них имеет при этом в виду другого.

И в 1969 году бизнес шпионского предприятия из одного человека — Уокера — прекрасно процветает. Он не тратит мыслей на возможность однажды попасться с поличным. Он утверждает: «Я скажу Вам: супермаркет лучше охраняет свою зубную пасту, чем ВМС США свои секреты. Факт, что пробраться к конфиденциальному товару просто, как в детской игре. K. I. S. S. - keep it simple stupid — просто до глупости. Кроме самых обычных копировальных аппаратов, принадлежавших флоту, мне не было нужно никаких вспомогательных средств — разве что, немецкий мини-фотоаппарат «Минокс» и сконструированный КГБ «считыватель роторов». Я был циничен, даже высокомерен. Вместо того, чтобы по ночам под каким-то предлогом вернуться в мой рабочий кабинет и тайно украсть материал, я делал это открыто, у всех на виду. Иногда я просто брал совершенно секретные документы с собой на дом, чтобы спокойно их скопировать. Никто меня не обыскивал, никто не думал обо мне. Публика связывает с ремеслом шпионажа обычно представления из фильмов о Джеймсе Бонде: стреляющие ручки, миниатюрные передатчики в карандашах и прочую чепуху. Все делается не так. Нет ничего похожего. Чем проще и прямолинейней, тем надежней. Так звучит золотое правило, и у русских тоже.»

В конце 1969 года Джона Уокера переводят на должность шефа учебного процесса в военно-морское училище связи в Сан-Диего, штат Калифорния. Мгновенно КГБ уменьшает наполовину жалование Джона. На две тысячи долларов в месяц меньше — это для Джона Уокера было сильным ударом в спину. «Сладкая жизнь» стоит дорого, как подтверждает его тогдашняя двадцатилетняя подружка Дженни Томас: «Джон всегда водил меня в самые изысканные рестораны, носил самые дорогие костюмы, покупал для наших продолжительных воскресных поездок в основном только авиабилеты первого класса и был во всем вообще очень расточителен. У этого мужчины была превосходная выдержка. Он мог без проблем оставаться бодрым до четырех часов утра, танцевать, пить, развлекаться — даже и с другими.

И что мне особенно врезалось в память: его способность так влиять на людей, чтобы они делали то, что он хотел от них. Однажды я спросила Джона: «Откуда ты, собственно, берешь все эти деньги?» Его ответ одурачил меня. Он член мафии, сказал он. Что мне, как молодой девушке, еще в нем нравилось помимо свободы делать то, что в голову взбредет — Джон знал, чего он хочет. Его перспективы жизни казались совершенно ясными и четкими. Он был высокого мнения о себе. И это, конечно, оказывало влияние на молодых офицеров, которые все чаще отправлялись с нами на прогулку на яхте. Они смотрели на Джона, как на наставника — и это ему нравилось.»

Но долго Джон не мог перенести снижение его дополнительного заработка. Впервые он решился принять в свой шпионский бизнес еще одного партнера.

Как уже бывало в Норфолке, Уокер и в Сан-Диего приглашает коллег на прогулки на яхте «Dirty Old Man» («Грязный старик») — тех людей, которые в восторге от него, и которыми он может манипулировать. Особенно старается Джон вокруг инструктора из его группы, на два года младше Джона, — Джерри А. Уитворта.

Джерри и Джон — диаметрально противоположные характеры. Это наше первое впечатление, когда мы встречаемся с Уитвортом в марте 1994 года после бесконечных предварительных процедур и договоренностей с ним в тюрьме для особо опасных преступников в Ливенуорте, штат Канзас. Джерри расценивает себя как интеллектуала, строго дистанцируясь от профанства Уокера.